– Да вы, я вижу, политик, – сказал сэр Фрэнсис. – Я помню ваши слова, произнесенные, когда мы обсуждали, как нам лучше защитить королеву. Вы правы. Необходимо делать все, чтобы ее обожали и в пределах страны, и в других государствах. Чем горячее любовь, которую она вызывает, тем в большей безопасности находится Елизавета.
– Бог даст, – ответил Роберт.
Навстречу им шли двое пажей, несшие сверток материи. Один мальчишка засмотрелся на знамена, разжал руки, и ткань заскрипела по песку.
– Поднимай живей, пока не испачкалась! – прикрикнул на него Роберт.
– Кстати, вы подумали о безопасности Елизаветы в день торжества? – спросил сэр Фрэнсис. – Ведь многим уже известно, что Папа Римский благословил нападение на королеву-еретичку.
– Я только и думаю о ее безопасности, – резко ответил Дадли. – Для меня это главная забота. Повседневная, в будни и праздники. Я обеспокоен лишь благополучием королевы. Вы не найдете в ее свите человека более верного ей, чем я. Я думаю о нашей королеве так, словно от нее зависит вся моя жизнь. Кстати, так оно и есть.
Сэр Фрэнсис кивнул и сказал без тени лукавства:
– Не сомневаюсь в ваших словах. Но времена у нас тревожные. Знаю, что Сесил раскинул по всей Европе шпионские сети, дабы изловить всякого, кто дерзнет отправиться в Англию с преступными замыслами против нашей королевы. Но как управиться с англичанами? С теми, кого мы, быть может, даже называем друзьями, а они по сей день считают своим священным долгом убить королеву-еретичку?
Роберт присел на корточки и принялся чертить пальцем на засыпанном песком полу арены.
– Смотрите. Королевский вход у нас здесь. Сюда будут допускаться только придворные. Купцы, горожане, мелкопоместное дворянство разместятся вот тут. Между ними и королевой поставим лейб-гвардию. Ремесленников и подмастерьев пристроим еще дальше. От этих больше всего шуму бывает. Деревенский люд и вообще все те, кто явится без приглашения, будут толкаться в самом заду. Мало того, повсюду расставим вооруженных стражников. В толпе будут люди Сесила. У меня тоже есть несколько надежных слуг.
– Но как быть с возможными угрозами, исходящими от ее друзей? – осторожно спросил сэр Фрэнсис. – Я имею в виду крупную и мелкую знать.
Роберт выпрямился и стряхнул с рук песок.
– Молю Бога, чтобы все они уразумели, что их верность королеве важнее католической мессы, столь дорогой сердцам этих персон. По правде говоря, все, кого вы посчитали бы неблагонадежными, уже находятся под наблюдением.
– Ваших слуг? – засмеялся сэр Фрэнсис.
– По большей части людей Сесила. У него их сотни.
– Не хотел бы я оказаться врагом сэра Уильяма, – весело заметил сэр Фрэнсис.
– Если только вы не были бы уверены в том, что переиграете его, – ответил Роберт, вкладывая в эту шутку только ему понятный смысл.
Оглянувшись назад, он увидел другого пажа, поднимавшего на флагшток средневековый штандарт. Довольный мальчишка тянул веревку, глядя, как полотнище медленно ползет вверх.
– Эй, любезный! – крикнул ему Роберт. – Тебя где учили знамена вверх ногами вешать?
– Не стану мешать вашей работе, – сказал сэр Фрэнсис, боясь, как бы его не отправили за лестницей.
– Конечно, сэр Фрэнсис. Я вас позову, когда все будет готово, – великодушно согласился Роберт и направился к центру арены. – Приготовления скучны и утомительны, и я не смею отнимать ваше время. Кстати, вы участвуете в турнире?
– Непременно! Я буду изображать весьма благородного рыцаря. Мне надлежит стать настоящим украшением турнира. Посему удаляюсь наводить блеск на щит и куплеты. Словом, хей-хо, милый Робин! – пропел ему уходящий сэр Фрэнсис.
– Хей-хо! – со смехом подхватил Роберт.
Он вернулся к работе, улыбаясь недавнему разговору, через какое-то время почувствовал, что за ним наблюдают, и поднял голову. На месте недостроенной королевской ложи стояла Елизавета. Она была одна. Королева смотрела вниз, на пустую арену, где пока не гарцевали рыцари.
Роберт сразу отметил скованность ее позы и некоторую понурость головы. Затем он подхватил древко со штандартом и, делая вид, что поглощен работой, пошел по направлению к королевской ложе.
– Ваше величество! – воскликнул он, словно только сейчас увидел королеву. – Приветствую вас!
Елизавета улыбнулась и подошла к краю ложи.
– Я тоже приветствую тебя, Роберт.
– Вы о чем-то раздумывали?
– Да.
Может, она находилась здесь уже давно и до нее донесся его разговор с сэром Фрэнсисом? Лучше бы ей не слышать такого. Тяжело жить с мыслью, что угроза твоей жизни может исходить от кого угодно: от чумазых подмастерьев до ближайших друзей. Она ведь не только королева, но еще и молодая, далеко не во всем опытная женщина. Каково ей жить, зная, что подданные ее ненавидят, а величайший духовный правитель христианского мира назвал ее гибель богоугодным делом?
Роберт оставил штандарт, подошел к ложе и спросил:
– Чем я могу помочь вашему величеству?
Елизавета засмеялась так же робко, как провинциалка, впервые попавшая в Лондон, и призналась:
– Я не знаю, что делать.
– О чем идет речь? – не понял Роберт.
Она перегнулась через перила ложи и почти шепотом пояснила:
– Я не представляю, как вести себя на турнире.
– Неужели? Ты же бывала на сотнях подобных празднеств, – сказал Роберт, все еще думая, что королева его разыгрывает.
– Нет. Всего на нескольких. Во время отцовского правления меня держали вдали от двора. Мария любым турнирам предпочитала молитвы. Но меня и тогда старались никуда не выпускать. Уже по другой причине.
Королева вновь напомнила Роберту, что едва ли не все отрочество и раннюю юность провела под домашним арестом. Она училась так усердно, словно намеревалась посвятить себя науке, однако не имела представления о самых банальных развлечениях. В книгах можно было прочитать о придворном этикете и церемониях, но они не могли научить ее непринужденности, необходимой для участия в этих мероприятиях. К такому привыкают с детства. Похоже, многие дополнения к традиционному ходу турнира, придуманные им, останутся непонятыми и неоцененными ею.
Роберт смотрел такие состязания с детства, а участвовать в них стал, едва только позволил возраст. Он побеждал почти всегда, вот и сейчас мечтал превзойти всех участников и удивить публику невиданным зрелищем. Елизавете хотелось ничем не выдать своего незнания и растерянности.
– Но тебе же нравятся турниры, – сказал Роберт, желая подбодрить королеву.
– Да, очень. Я знаю правила, но не представляю, как себя вести: когда хлопать, показывать свое расположение… и так далее.
Дадли задумался и мягко спросил: