После столов и лавок довольно видное место занимали в тогдашней мебели скамьи — широкие и толстые доски, утвержденные на четырех ногах, соединенных проножками, или же на глухих ногах из цельной доски. Иногда скамьи устроивались с переметом, то есть спинкою глухою или решетчатою, которая переметывалась на вертлюгах на обе стороны, почему такие скамьи и назывались переметными или опрометными. Скамьи были также малые передаточные и большие спальные, заменявшие кровать, на которых отдыхали иногда после обеда, для чего на одном конце их устроивался взголовашек, подголовашек, приголовашек — нечто вроде пульпета, служившего также ларцом. Скамьи покрывались такими же полавочниками, как и лавки, а иногда золотными бархатами и коврами; они обивались также красным сукном, на хлопчатой бумаге, с шелковою или золотною бахромою и галуном. Так в 1687 г., в апреле, в Комнате царя Ивана Алексеевича обиты четыре скамьи сукном аглинским. В иных случаях на них клали нарочно для того сшитые тюфяки. В 1686 г., в феврале, велено было сделать в Ответную палату для приезду польских послов тюфяки атласные, на две скамьи, длиною по пол-осма (7 1 /2) аршина, шириною по три чети.
В древнейшее время, кроме скамей, употреблялся еще столец — собственно стул в его древнем значении, табурет, то есть небольшая скамья с квадратным или круглым седалищем. Стулом и теперь называют отрубок толстого дерева, который ставят под избы, рассекают на нем мясо. Притом самое слово «столец» означает маленький стол.
Стулья и кресла теперешнего устройства, до Петра Великого, были еще, так сказать, гостями в царских хоромах, употреблялись редко, потому что их вполне заменяли скамьи и лавки. Кресла, сверх того, считались мебелью почетною и в некоторых случаях заменяли царские места, или троны. Во дворце кресла подавали одному только государю и лицам царского семейства, а из посторонних — одному только патриарху, когда, в торжественные дни или запросто, он посещал государя. Для этого в царской казне, в Матерной палате, сохранялись особые кресла, которые так и назывались патриаршими. Послам иностранных держав подавали иногда скамью, что, однако ж, считалось большою почестью. До конца XVII столетия кресла назывались стулом: следовательно, при незначительном употреблении стульев, они строго не различались и в названиях. Форма древних стульев и кресел была очень проста Кресла состояли из четырех стоячих столбиков, двух передних, поменьше, и двух задних, между которыми утверждалась спинка, или верхняя доска, иначе щит, почти всегда украшенный коруною или орлом, а столбики яблоками. Столбики связывались перететивьями верхними, где был щит, и нижними, где живет (т. е. где кладется) подушка. От задних к передним столбикам, по сторонам, протягивались ручные помочи, или подручки. Внизу столбики связывались также перететивьями, которые называли подножками. Внизу же спереди кресел устроивалось подножье, или приступка. Нижние части столбиков составляли ножки кресла, которые делались в виде яблок, также в виде звериных, львиных лап. Стул от кресел отличался тем только, что не имел ручных помочей, или подручек. Обиваемые атласом, бархатом и золотными тканями, кресла и стулья украшались, сверх того, искусною резьбою, которая расписывалась красками, серебрилась и золотилась. В 1625 г. царю Михаилу Федоровичу были устроены кресла из липового дерева резные иконниками и резцами (резчиками) Андреем Андреевым и Петром Алексеевым, а также знаменщиком (рисовальщиком) Петром Ремезо-вым, который вырезал к креслам наверх щит и на щит орел и львы звери. На позолоту этих кресел вышло 380 листов золота сусального доброго. В 1645-г., в июле, новые кресла царя были обиты медными золочеными гвоздями. В 1664 г. шатерные мастера (драпировщики) обивали в хоромы царя Алексея Михайловича три кресла червчатым сукном, четыре червчатым атласом с золотными галунами и одно кресло червчатым травным бархатом с бахромою. В том же году сделаны кресла царице Марье Ильичне, деревянные кленовые точеные, которые позолотили и обили червчатым виницейским бархатом. В царицыной Мастерской палате в 1676 г. хранились: «…кресла немецкое дело обиты бархатом червчатым по швам круживцо серебряное узкое, прибито гвоздьем. Под ними четыре вертлюги, в вертлугах четыре колеса золочены». В 1689 г. для царицы Натальи Кирилловны обиты четыре золоченые кресла бархатом зеленым, красным и осиновым. Для обиванья употреблялись медные литые гвоздья, разноцветные нитные покроми, галун и бахрома шелковая и золотная. Нередко кресла делались без подушек; в таком случае на седалища клали зголовья бархатные, атласные и парчовые; это были, так сказать, подвижные подушки, которые могли употребляться при нескольких креслах; смотря по нужде. Застенки, или спинки, и подручки при обивке подкладывали хлопчатою бумагою. Также обивались и стулья; в 1668 г. царевичу Алексею Алексеевичу стул обит атласом турским золотным по червчатой земле. Когда садились в кресла, то к ним всегда приставляли приступы, или колодочки приступные, род скамеек, обитые сукном или бархатом с галуном. Иногда комнатные кресла делались на колесах медных или железных луженых (в 3 1 /2 вершка в диаметре), как, например, золоченые кресла царицы Марьи Ильичны в 1667 г., кресла царицы Натальи Кирилловны в 1692 г. и кресла царя Иоанна Алексеевича в 1695 г.
Кроме комнатных, были кресла или стулы выходные, которые употреблялись только в царских выходах, на посольских приемах и вообще в торжественных случаях и после сохранялись обыкновенно в Шатерной казне, в Мастерской палате или на Казенном дворе, с другими драгоценностями. Выходные кресла и стулы весьма богато украшались и не только золотными материями, но даже кованым золотом, серебром и драгоценными каменьями. В числе их был и костяной стул, приписываемый вел. кн. Ивану Васильевичу, с вырезанными изображениями событий из истории царя Давида и некоторых предметов из, древней классической мифологии. Как этот стул, так и драгоценные кресла царей Михаила и Алексея сохраняются до сих пор в Оружейной палате. С начала XVIII столетия они получили значение тронов, и два последние доселе употребляются при высочайших коронациях.
В последних годах XVII столетия некоторые комнаты дворца были уже обмеблированы, или, по старому выражению, «наряжены», по-европейски. Обычные лавки были заменены стульями; на стенах висели зеркала. Для наряда новой комнаты, построенной в 1692 г. на Куретных воротах, на Светлишной палате, были употреблены: стол — доска каменная в рамах деревянных, длиною полтора аршина; подстолье резное, прописано серебром, золотом и красками. Шаф дубовый, большой, с лица и со сторон оклеен синослоем, резной; двенадцать стулов бархатных красных и алых, в том числе два персидских полосатые, все без подушек, обиты медными гвоздями. Четыре зеркала в свету длиною по аршину, шириною по три четверти, в рамах из черного гебанового немецкого дерева. В том же 1692 г., в июне, царица Наталья Кирилловна подарила стольнику Ив. Ив. Нарышкину «12 стулов золотных немецких», которые были куплены в Овощном ряду по рублю за стул. Стулья, точно так же, как и кресла, расписывались красками по золоту и серебру. В Мастерской государевой палате в 1630 г. хранился «стул деревянной золочен, поволочен бархатом червчатым, прибои и по составам и по концам плащи и вертлюги и гвозди серебр. золочены». В 1681 г. десять точеных стулов были покрыты по серебру, одни красною, а другие — зеленою сквозною краскою. Кроме разных шелковых материй для обивки стульев употреблялись также золотные кожи.
Зеркала в древнее время употреблялись только как принадлежность туалета; поэтому они были невелики и даже редко висели на стенах, а большею частию сохранялись в особых влагалищах, или чехлах, стеганных на хлопчатой бумаге, или же в особых готовальнях, т. е. футлярах, вместе с гребешками и другими подобными предметами. Значение комнатной мебели зеркала получили едва ли не со второй половины XVII ст.; но и в это время они составляли убранство одних только внутренних постельных хором и не имели еще места в парадных приемных комнатах, надобно думать, потому, что, царственный и притом благочестиво-назидательный, научительный и строгай характер всего убранства этих последних комнат не допускал помещения, среди благоговейно чтимых предметов и священных изображений стенописи, таких вещей, которые относились более к суетности человеческой и вообще являли обыкновенные житейские, мирские, или светские затеи. По крайней мере, зеркало долго еще оставалось предметом, мало сообразным с общими в то время понятиями о приличии и пригожестве в убранстве парадных комнат. Оно и в постельных хоромах всегда задергивалось тафтяными или другими шелковыми завесами или же было с затворами по-киотному, — так что представляло не предмет роскошного убранства, а собственно предмет необходимости и житейской потребности, подобно тому как теперь находятся зеркала в алтарях церквей.