Читать интересную книгу Ленин в судьбах России - Абдурахман Авторханов

"В связи с распространившимися по городу и проникшими в печать обвинениями В.Ленина и других политических деятелей в получении денег из темных немецких источников, Исполком доводит до всеобщего сведения, что им по просьбе представителей большевистской фракции, образована комиссия для расследования дела. Ввиду этого, до окончания работ комиссии, Исполком предлагает воздержаться от распространения позорных обвинений и от выражения своего отношения к ним и считает всякого рода выступления по этому поводу недопустимыми".

Это заявление составили и выпустили официальные лидеры меньшевистско-эсеровского большинства ЦИК Советов, лидеры, которых Ленин люто ненавидел и на которых он постоянно клеветал, как на "изменников" делу социализма и "лакеев буржуазии" — Церетели, Чхеидзе, Дан, Гоц и другие. Комиссия не смогла работать, так как Ленин категорически отказался даже письменно сотрудничать с ней, а тем более давать какие-либо показания перед самой комиссией. Ленин держал курс на выигрыш времени, отлично понимая, что в условиях продолжающейся тяжелой, уже ставшей для народа невыносимой, войны, время работает на него и против правительства.

В этих условиях происходит IV съезд большевистской партии (26-го июля — 3-го августа 1917 г.). Руководство съездом самовольно берет на себя Сталин, выступая с докладами, с которыми должен был выступать Ленин: Отчет ЦК и политическое положение в стране. В обоих докладах он проводит антиленинские установки (о Советах, о Временном правительстве). Хотя вопрос о явке Ленина на суд не был предусмотрен повесткой дня, и Ленин был решительно против, чтобы съезд партии вообще касался данного вопроса даже в прениях, Сталин добился его обсуждения. Ленин хорошо понимал всю опасность этой взрывчатой темы, если ее начнут обсуждать неискушенные в его политике партийные дилетанты или непосвященные в тайны закулисной истории немецких денег лидеры партии вступят в открытую дискуссию с правой печатью. Каждое неосторожное слово или необдуманный аргумент могут только повредить той линии защиты, которую избрал сам Ленин. Поэтому в специальном письме на имя съезда Ленин и Зиновьев предупреждали руководителей, чтобы те не допустили обсуждения вопроса об их явке на суд, мотивируя это, как указывалось, тем, что дело против них создано "контрреволюцией" и что только "Учредительное собрание будет правомочно сказать свое слово по поводу приказа Временного правительства о нашем аресте" ("Шестой съезд РСДРП(б). Протоколы. Москва, 1958, стр.67–68).

Сталин тщательно скрывал от собственной партии протоколы Шестого съезда, потому, что именно он возглавил на этом съезде группу делегатов, которые требовали явки Ленина и Зиновьева, если суд будет "демократическим", тогда как Ленин был категоричен в своем отказе от любого "демократического" суда, кроме Учредительного собрания. Вот, что заявил Сталин на съезде о явке Ленина и Зиновьева на суд: "Если суд будет демократическим и будет дана гарантия, что их не растерзают… Если во главе будет стоять власть, которая будет иметь хоть некоторую честь, они явятся" (там же, стр.27–28).

Вот, что писал этот "честный” Сталин задним числом в своем "Кратком курсе":

"На съезде обсуждался вопрос о явке Ленина на суд. Каменев, Рыков, Троцкий и другие еще до съезда считали, что Ленину надо явиться на суд контрреволюционеров. Тов. Сталин решительно высказался против явки Ленина на суд, считая, что это будет не суд, а расправа" ("История ВКП(б). Краткий курс, стр.190).

Все трое названные Сталиным лидера партии были за явку на суд Ленина и Зиновьева потому, что каждый из них предлагал Временному правительству арестовать и их, ибо если Ленин и Зиновьев виноваты в чем-либо, то виноваты и они (правда Дан острил насчет предложения Троцкого арестовать и его, если хотят арестовать Ленина: "Троцкий только забыл сообщить свой адрес"!). Они были потом арестованы, кроме Рыкова. Сталин никогда не объявлял о своей солидарности с Лениным, арестовать себя не предлагал, а, наоборот, как мы видели, требовал, чтобы Ленин и Зиновьев явились на "демократический суд"! Это был второй заговор Сталина после мартовско-апрельского заговора против Ленина, накануне его возвращения в Петроград, когда Сталин вопреки Ленину, договорился с Церетели и Чхеидзе об объединении большевиков и меньшевиков в одну новую партию, чтобы возглавить ее самому. Этот игнорируемый всеми сталинскими историками факт объясняет многое и в будущем третьем заговоре Сталина против Ленина во время его смертельной болезни в конце 1922 г. Ленин, осужденный судом демократии или просто дискредитированный, хотя бы в косвенных связях с немцами, через того же Парвуса, освобождал Сталину на несколько лет раньше трон вождя большевистской партии. Никому в голову не приходило тогда, что после февральской революции, у Сталина могли быть такие амбиции. Однако, последующие события показали, что вождистские амбиции именно на "трон" Ленина у Сталина не только были, но, главное, как выяснилось позже, они были вполне обоснованны. Возвращаясь к неявке Ленина на суд, надо заметить, что какие-то остатки "честности" в извилинах мозга Сталина гнездились, когда он писал "Краткий курс". "Остатки" сказались в том, что Сталин большевистских руководителей на этом съезде партии, которые категорически возражали против его предложения об "условной явке" Ленина на суд, все-таки не назвал в числе требовавших этой явки. Бухарин и Скрыпник отвергли предложение Сталина об условной явке Ленина и Зиновьева. Бухарин, возражая Сталину, говорил:

"В вопросе о выдаче или не выдаче т.т. Ленина и Зиновьева мы не можем стать на почву схоластики. Что значит честный буржуазный суд? Разве честный буржуазный суд не будет стремиться отсечь нам голову?”

Это тоже было продолжением схоластических рассуждений. А вот то, что Бухарин сказал по существу обвинения против Ленина, о его связях с немцами, содержало в себе убедительные и весомые аргументы. Говоря, почему Ленин не может и не должен являться даже на самый демократический суд, Бухарин заметил:

"На этом суде будет ряд документов, устанавливающих связь с Ганецким, а Ганецкого с Парвусом, а Пар-вус писал о Ленине. Докажите, что Парвус не шпион" (там же, стр.34).

Это место в речи Бухарина, несомненно подвергшееся партийной цензуре, доказывает только одно: на суде будут документы, доказывающие связь Ленина с Ганецким, которую Ленин решительно отрицал вопреки собственным письмам к нему как раз о деньгах.

Ленин подтверждал в своем открытом письме в газете Горького и Суханова "Новая жизнь", что да, это верно, что Ганецкий имел коммерческие дела с Парву-сом, а мы большевики, не имели никаких дел с Ганец-ким. На этом съезде Бухарин был тем большевистским лидером, который в те годы находился в эмиграции и стоял очень близко к Ленину, так что в его осведомленности в некоторых вопросах закулисной истории о немецких деньгах сомневаться не приходится. Поэтому съезд принял предложенную Бухариным резолюцию, что Ленин и Зиновьев не при каких условиях не должны являться на суд. Зато тот же Бухарин решил воспользоваться тем, что лидеры меньшевиков и эсеров в Советах открыто заявляли, ссылаясь на морально-этические аргументы, что они не верят в "измену" Ленина в пользу Германии, чтобы поставить перед ними вопрос о защите Ленина от клеветы. В резолюции Бухарина, принятой съездом, записано:

"Съезд в то же время требует от ЦИК (Советов), в целях резоблачения гнусных клеветников, образования следственной комиссии из представителей всех революционных партий, которой только и может доверять пролетариат" (там же, стр.270).

Когда ЦИК согласился на образование подобной комиссии, Ленин вновь отказался дать устные или письменные показания и перед этой комиссией ЦИК Советов.

Склонный к мистицизму наблюдатель будет очень озадачен тем, как революционеру Ленину и уголовнику Сталину в самых опасных и рискованных ситуациях в их карьере на помощь приходило сцепление иррациональных событий и непредсказуемых случайностей. Мистик, вероятно, так и рассудил бы: чтобы вывести своих подзащитных из-под удара судьбы, их падший ангел-хранитель — сам сатана — названный "князем мира сего", провоцирует иррациональные события и трагические случайности. Но мне кажется, что объяснение их триумфальных успехов в политике лежит не столько в созвучности большевистских лозунгов эпохе, сколько в незадачливости их политических противников, а именно в недооценке ими внутренней динамики ленинско-троцкистко-сталинской стратегии захвата власти и способности самих этих лидеров идти на любое насилие, чтобы удержать захваченную власть. Помните, как смеялся почти весь зал заседания Первого съезда Советов в июне 1917 г., когда Ленин сказал, что его партия готова одна взять власть и одна способна управлять Россией. Бедующие небольшевистские лидеры продолжали смеяться над "легкомыслием" Ленина до самого октября 1917 г., но когда захват власти стал фактом, то эти же политики пророчили большевикам гибель через недели, месяцы, максимум через пару лет. Но пророки приходили и уходили, а большевизм остается и побеждает — кроме всего прочего еще в силу трагического непонимания его феноменального психологического мира, в центре которого обитает всепронизывающее, всепреодолевающее влечение большевизма, словно магнитное тяготение, к одному объекту — к магниту власти. И все-таки для Ленина и его идейных соратников, власть не самоцель, а средство к конечной цели — к коммунистической утопии (среди них только один Сталин был исключением, от коммунистической утопии он был совершенно свободен — поэтому его первая и конечная цель была пожизненное самовластие).