проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
Он проснулся или все еще спал?
– Ронан Линч, – сказала Хеннесси. – Нам надо поговорить.
34
Хеннесси видела воспоминание.
Мужчина, очень похожий на Ронана, спал в уютной спальне. Белоснежное одеяло на кровати. Каштановые кудри на подушке. Белые льняные занавески, развевающиеся на окнах в ярком утреннем свете. Темные половицы, испещренные солнечными лучами. Белый вязаный коврик у кровати. И темный чемодан на нем.
Лишь кровать поражала буйством красок. Спящий на ней мужчина был измазан кровью и усыпан крошечными голубыми цветами в форме звездочек. На полу валялись горстки лепестков, перепачканных кровью. Зрелище казалось странным, словно такая сцена должна быть скрыта покровом ночи, но за окном сияло ясное утро.
Ронан стоял в квадрате солнечного света возле окна, его лицо светилось на солнце. Он наблюдал за спящим человеком. Ронан выглядел моложе. Хеннесси никогда его таким не видела, поэтому сперва даже не узнала парня с длинными волосами и пухлыми щечками. Но вдруг выражение его лица прояснилось, и Хеннесси увидела мужчину, которым он станет.
Ниалл открыл глаза. Его кожа светилась от солнечного света. Они оба казались ангелами.
– Мне снился день, когда ты родился, Ронан, – сказал Ниалл сыну.
Он вытер кровь со лба, показывая Ронану, что под ней нет раны. На его руке не было обручального кольца.
Ронан, казалось, хотел что-то сказать, но потом передумал и выпалил нечто совершенно другое:
– Я знаю, откуда берутся деньги.
Ниалл смотрел на своего сына с такой нежностью, что Хеннесси почувствовала, как в ее душе автоматически поднимается гнев. Она по-прежнему с трудом могла смотреть на проявление любви, тем более со стороны родителя.
– Никому не говори, – сказал Ниалл.
За окном беспокойно зашевелилось Кружево. И Хеннесси вдруг заметила второго Ронана – знакомого ей Ронана, свернувшегося калачиком на полу в изножье кровати. По его фигуре рассыпались ажурные тени, поскольку этот Ронан, настоящий Ронан оставался в тени Кружева.
На самом деле Хеннесси видела не воспоминание. Это был сон.
Она справилась.
Смогла самостоятельно изменить сон. Раньше Брайд и Ронан помогали ей грезить о чем-то ином. Они старательно учили ее хитростям и приемам, позволяющим управлять своим подсознанием.
И, в конце концов, оказалось, что это проще простого. Почти как рисование на холсте.
Хеннесси прошлась по половицам, украшенным кружевной тенью, и встала рядом со взрослым Ронаном.
– Привет, бро, – сказала она, пытаясь разрядить обстановку. – Хочешь поговорить об этом?
Ронан не поднял головы, продолжая неподвижно сидеть на полу. Он не шевелился так долго, что его мрачная фигура постепенно наводила ужас. Чем дольше Хеннесси на него смотрела, тем меньше он казался ей человеком. Наконец она задумалась, почему вообще решила, что он похож на Ронана Линча.
Она собралась с духом и коснулась его плеча.
Он закричал.
Хеннесси отпрыгнула назад от неожиданности.
Ронан продолжал кричать.
Подняв голову, он кричал, кричал, кричал. Слезы текли по его лицу, голос охрип, но он не умолкал. Пространство сна наполнилось звуком. Он усиливался, пока свет и тени не запульсировали с ним в унисон. Страдание и отчаяние хлынули вверх по зазубренным корням Кружева, отчего оно разрослось еще выше и стало сильнее.
Ронан продолжал кричать. Он ни разу не сделал вдох. Во сне можно кричать вечно, не нуждаясь в дыхании.
Хеннесси не знала что делать.
Возможно, стоит проснуться, подумала она. Силовой линии не существовало, а значит, не было опасности принести что-нибудь с собой в реальный мир. Физическое тело Ронана где-то спало, предположительно не в состоянии проснуться без силовой линии. Так что ему тоже грозило что-то приснить.
Или она могла просто оставить его здесь. Кричать и дальше. Очевидно, он был не в состоянии с этим справиться, но и прекратить это он не мог. Теперь это стало его способом существования.
Глядя на Ронана, она вспомнила тот день, когда они приехали на ферму серверов, чтобы уничтожить ее. Брайд тогда оказался в ловушке. Захваченный звуком, приводившим его в ужас, не в силах убежать или оградиться, он беззвучно кричал до тех пор, пока ферма серверов не превратилась в руины. В каком-то смысле, подумала Хеннесси, Ронан уже кричал, когда они познакомились. Она не замечала этого, потому что кричала тоже.
Имеет ли это значение? Чем они обязаны друг другу?
Между ними столько всего произошло. Ронан лгал ей и себе о Брайде. Она обманула его и отключила силовую линию. Предполагалось, что у него есть все ответы; предполагалось, что она перестанет лажать. Однако она просто не умела.
Он все еще кричал. Невероятно, но его крик не ослабевал, боль не утихала, возвращаясь снова и снова.
Ронан начал трансформироваться, превращаясь в некое подобие Кружева из нитей, шипов и когтей. Оно покрыло его кожу. Но оно было внутри его, рвалось наружу, а не наоборот. Хеннесси подпитывала свое Кружево, сталкиваясь с ним. Ронан похоронил свое внутри.
Ронан Линч превращался в зазубренное ветвистое чудовище. Как и всегда при встрече с Кружевом, привычный невыразимый ужас начал разрастаться в ее груди.
Хеннесси его обняла.
Неизвестно, откуда взялся в ней этот порыв. Хеннесси не числилась среди любителей пообниматься. В детстве ее редко обнимали, кроме случаев, когда этот жест использовался в качестве психологического оружия. А Ронан Линч не выглядел как человек, который мечтал об объятиях. Дарить заботу и принимать ее – две большие разницы.
Сперва казалось, что ничего не происходит.
Ронан продолжал кричать. Объятия не прибавили ему человечности. Сейчас он походил на Брайда больше, чем когда-либо,