Читать интересную книгу Серебрянные слитки - Линдсей Дэвис

Он встал, теперь готовый ответить на призыв подчиненного, тем не менее, меня он не торопил.

— Это люди не моего круга, — неловко заявил я ему. — Я могу скрутить головореза или вора, бросить его к вашим ногам с петлей на шее, живого или мертвого, как вы захотите. А для этого дела я недостаточно ловок.

Тит Цезарь сардонически приподнял одну бровь.

— Маловероятно, что загнанный в угол предатель отреагирует в соответствии со строгим дворцовым этикетом. Дидий Фалько, мой отец получил письмо от Флавия Илария, который восторгается твоей физической выносливостью и умственными способностями. Он поет тебе дифирамбы на трех страницах первоклассного пергамента! Тебе удалось самому, в весьма суровых условиях разбираться со всеми, кто попадался на пути, когда это тебе подходило, тем не менее, тебя что-то не устраивает сейчас?

— Хорошо, господин. Я выполню условия контракта и найду того, кто организовал заговор…

— И найдешь серебряные слитки!

— Сосия Камиллина подозревала, где они находятся. Я считаю, что она была права.

— Переулок Ворсовщиков?

— Переулок Ворсовщиков.

— Фалько, я не могу больше держать своих людей в переулке Ворсовщиков! — теперь Тит был раздражен. — У них есть работа в других местах. Этот склад фактически разобрали и собрали заново, причем несколько раз. Стоимость содержимого серьезно осложняет работу ответственного офицера. Даме, которую ты представляешь, пообещали, что мои люди оставят содержимое…

— И пусть оставят, — предложил я с легкой улыбкой. — И позвольте мне сказать Елене Юстине, что ваши подчиненные с завтрашнего дня отозваны для выполнения других обязанностей. Завтра — день триумфа, и у них есть другие дела. Возможно, будет полезно дать этой новости погулять среди членов семьи…

Я не стал объяснять зачем, но, как и другие умные люди, Тит наслаждался разговором, во время которого ему требовалось напрягать умственные способности.

— Ничего не случится, пока мои солдаты сидят на слитках? Согласен. Можешь сказать Елене Юстине, что склад открыт. Я попрошу преторианцев время от времени тайно его осматривать. Но, Фалько, я полагаюсь на тебя!

* * *

Я вышел из дворца с северной стороны и спустился к Форуму по склону Победы. Все улицы, которые обычно в это позднее время были погружены во тьму, освещались многочисленными мигающими факелами. Нечетко различимые в их свете фигуры украшали гирляндами портики. Бригады муниципальных подрядчиков строили временные трибуны. В канавах постоянно что-то булькало — грязь и строительный мусор несло от одного острова к другому. Отряд за отрядом солдат маршировали мимо на большой смотр на Марсовом поле. Граждане, которые обычно запирались в своих лавках и домах после наступления темноты, группами маячили на улице в ожидании. Город уже гудел.

* * *

Я отправил одного из племянников с запиской к Елене Юстине, сообщил, что специи теперь принадлежат ей, но я больше не могу сопровождать ее при осмотре склада, как она хотела. Я не объяснял почему. К тому времени, как мне станет стыдно от нарушения обещания, она поймет, почему я это сделал. А пока она подумает, будто я решил ее избегать.

Возможно, мне следовало ее избегать. Я никогда раньше не писал Елене. Теперь я, вероятно, никогда этого больше не сделаю. Несомненно, после того как она узнает, что я сделал на Палатинском холме, достопочтенная Елена Юстина сама захочет меня избегать.

Я велел племяннику дождаться ответа. Но его не последовало.

* * *

В тот вечер я навестил Петрония у него дома. Его жена, которая и так в самые лучшие дни смотрит на меня мрачно, совсем не обрадовалась. Она хотела, чтобы Петроний провел время с детьми, в виде компенсации за потерянные часы во время всеобщего праздника, когда ему придется следить за лавочниками на Остийской дороге.

Я рассказал другу о том, что, по моему мнению, должно произойти в ближайшее время, и он обещал вместе со мной вести наблюдение за складом, как только я подам ему сигнал. Когда я уходил, он стоял на четвереньках и изображал слона, на котором катались три маленькие девочки. Перед моим уходом жена Петрония вручила мне кровяную колбасу. Думаю, это была благодарность за то, что я оставил их в покое.

Мне хотелось напиться. К счастью для жены Петрония, я придерживаюсь философии, что напиваться можно в любой момент ведения дела, но только не когда ты, наконец, узнаешь, кого ищешь.

Отправляясь во дворец, я думал, что все закончилось. Самые ненавистные дела, как кажется, не заканчиваются никогда.

Глава 56

Я взял всех сестер и дюжину маленьких детей наблюдать за триумфом Веспасиана. Только за одно это моя душа заслужила спокойного отдыха на Элисийских полях.

* * *

Мне удалось пропустить скучный марш консулов и сенаторов по простой причине — я проспал. (Даже когда город гудит от возбуждения, на шестом этаже можно спокойно спать, словно голубиное яичко в гнездышке, свитом на каменной сосне.) На Марсовом поле для парада выстроилась армия, Веспасиан с Титом заняли места на тронах из слоновой кости в портике Октавии, чтобы принимать парад. Когда крики солдат донеслись до небес, даже самый большой соня на Авентине вскочил с кровати. Пока император с приближенным завтракал под Триумфальной аркой, я достал праздничную тунику, спокойно полил цветы на балконе и расчесал волосы. Напевая себе под нос, я оправился в северную часть города и, пройдя под украшенными гирляндами арками, оказался среди шумной толпы.

День был хорошим, теплым и солнечным, торжественность ощущалась даже в воздухе. Это оказался плохой день для тех, кто страдает бурситом большого пальца стопы. Когда я, наконец, подошел к трибунам, остались только стоячие места. Все храмы открыли двери, а бани закрыли. На тысячах алтарей курился фимиам, и его запах смешивался с запахом пота полумиллиона человек, которые надели праздничные одежды и весь день не имели возможности помыться. Если не считать парочки преданных делу воров-взломщиков, которые проскальзывали по пустым переулкам с неприметными мешками награбленного добра, все, кто не участвовал в процессии, за ней наблюдали. Вдоль пути прохождения процессии собралось столько зевак, что марширующие продвигались вперед крайне медленно, словно ползком.

Мужу моей сестры Мико (штукатуру) тоже нашлось дело. Как только рассвело, его отправили строить помост для одной нашей семьи перед частным домом одного ничего не подозревающего гражданина. Вся семья Дидиев устроилась на больших плетеных корзинах с крышками, в шляпах я полями, которые носят сельские жители. Все наше семейство поедало сочные дыни, запивая их прихваченным с собой вином, и было готово дать отпор каждому, кто помешает. Заметившие их солдаты эдила взяли по куску предложенной дыни, затем отправились прочь, даже не пытаясь разрушить помост.

К счастью, к тому времени как я прибыл на место, сенаторы уже прошли, мимо нас теперь несли трубы и рожки. Их пасти, изрыгающие звуки, находились на одном уровне с нашими головами. Викторина и Алия стали меня ругать. Остальные члены семьи заткнули уши, спасаясь от шума труб и рожков, и решили не напрягать голосовые связки жалобами на мое опоздание.

— Вы помните тот триумф в честь завоевания Британии, когда слоны императора испугали Марка так, что его стошнило? — занялась воспоминаниями Викторина, когда в рядах трубачей на мгновение образовался проем. Говорила она очень громким голосом.

Это не имело никакого отношения к слонам. Мне было семь лет. Я сидел, скрестив ноги, на земле перед подносом с персидскими засахаренными фруктами, который стоял в тени. Из триумфа в честь завоевания Британии я видел только ноги людей. За день я сжевал три фунта жареных фиников, обваленных в меду, губы у меня разъело, живот разболелся и решил устроить мятеж. Я слонов даже не увидел…

Майя бросила мне шляпу. Из всех моих сестер Майя особенно добра ко мне. Было только одно исключение. Именно Майя внедрила в нашу семью моего зятя Фамию. Этот Фамия — ветеринар, лечит лошадей, впрягаемых в гоночные колесницы, причем из команды зеленых. Я посчитал бы его бездарной посредственностью, даже если бы не был активным болельщиком голубых. На самом деле мне не нравились мужья всех моих сестер, и это была одна из причин моей нелюбви к семейным сборищам. Я не считаю, что праздничный день нужно проводить, демонстрируя любезность идиотам и конченным типам. Если не считать мужа Галлы, которого она временно выбросила в кучу мусора, эти презренные и жалкие типы на протяжении всего дня только приходили и уходили. Меня утешало только то, что их жены относились к ним еще более язвительно, чем ко мне.

И это был долгий день. После прохода трубачей, нам демонстрировали военные трофеи. Тит был прав: ничего подобного никто никогда в мире не видел. Прошел год после захвата трона Веспасианом и шесть месяцев после того, как сам Тит вернулся домой. Прошло достаточно времени, чтобы дворец организовал зрелище, и он его организовал. Час за часом нам представляли, как проходила Иудейская кампания Веспасиана. Мы видели пустыни и реки, захваченные города и горящие деревни, армии, проходящие по раскаленным долинам, осадные орудия, которые придумал сам Веспасиан. Все это было нарисовано яркими красками на парусине, натянутой на щитах высотой в три или четыре этажа, и проплывало мимо нас. Затем среди болезненного скрипа колес и запаха свежей краски, трескавшейся на солнце, по улицам поплыли корабли с нарисованными веслами. Они вздымались вверх и опускались вниз, словно носы настоящих кораблей. Корабли мне понравились больше всего. Плавание по сухой земле казалось мне идеальным.