— Я ничего не забыл, — говорю ровно. Нащупываю пульсирующую венку на шее. — Тосковал. А ты по мне?
Алина не дышит. Твою мать, она правда не дышит!
Вцепляется в мои плечи до белых костяшек, пальцы дрожат.
Бледнеет. Зрачки расширяются, и глаза становятся черными. Она забыла, как дышать, задыхается и паникует.
Слов больше нет. Запасы иссякли.
Я наклоняюсь и целую в губы. Касание пока легкое. На пробу, на проверку ощущений. Кожа к коже. Проснутся ли демоны? Поначалу будто нет, а затем вспыхивает.
Ага, просыпаются.
В следующий момент я вжимаю Алину в себя, а едва почувствовав знакомый вкус, углубляю поцелуй.
Блть.
Она делает вдох и рвется ко мне. Как раньше каждый день отпуска. Гостеприимно встречает язык своим, ласкается. Впивается пальцами в плечи. За секунду убеждаюсь, что именно это мне и нужно. Вот такой вот запал. Хочу. Да. Еще.
Обнимаю крепче. Мы целуемся. Жадно, голодно, как-то безрассудно бешено, забывая о декорациях.
Зубы стукаются.
Еще одно движение, как уступка страсти, и Алина отстраняется. Я держу крепко, дабы не убежала, но она вновь удивляет: обнимает робко за шею и прижимается к груди.
Доверчиво замирает, душа нараспашку. А дальше что? Снова плачет.
Дурно мне. Пздц, девочка, ну что же ты так-то?
Ее сердце колотится. Мое тоже жалит. Жалко. Блть, как жалко ее.
Наверное, именно в этот момент все меняется. Что именно, разбираться можно до вечера, но если обобщенно сказать — то да, именно всё. Веду пальцами по ее спине, чувствуя тепло юного тела. Помочь ей, судя по всему, больше некому. Да и Алина слишком сильно мне нравилась прежней, чтобы наплевать на то, куда катится.
— Пойдем к машине, — предлагаю тише. — Поговорим.
Она качает головой.
— Пусти! — просит.
— Поедим где-нибудь, расскажешь, что случилось.
Кто обидел.
— Что?! Пусти меня!! — кричит Алина. Дергается. В голосе вновь слышатся скрип металла и ужас. — Я задыхаюсь!
Не слушаюсь. Тогда она кидается на меня, прижимается губами к шее, а затем кусает. Неожиданная боль сбивает. Алина резво отскакивает. Я прижимаю руку к шее и тру.
— Ты спятила?! — ругаюсь. Взгляд в зеркало — на коже большое красное пятно. — Больно же!
— Никогда меня больше не трогай! Я не хочу тебя видеть! Просто оставь меня! — выпаливает она. Ногой топает в отчаянии. — Не приходи, не спрашивай! Слишком поздно!
— Для чего поздно-то?
— Для всего. Пожалуйста, Артём. Тебе скучно, ты балуешься, а мне потом разгребать. Не ищи меня, иначе тебе самому будет хуже. — В ее глазах плещется паника.
Алина разворачивается и пулей вылетает в коридор.
Я бросаю еще один взгляд в зеркало, потом зажимаю пятно на шее салфеткой. Цапнула как надо, бешеная ласка.
Огонь в ней определенно теплится. Пока что. Хоть оболочка и потускнела.
Выхожу в коридор и достаю сотовый. Отловить Алину нужно и спрятать, там дальше видно будет.
Глава 48
Алина
Если бы я была прилежнее и настойчивее, если бы училась лучше, поступила бы на бюджет. Артём бы пришел преподавать, и мы бы с ним познакомились.
Захлебываюсь.
Все было предопределено изначально. Встреча с Осадчим, его приглашение на работу с дипломом престижного вуза, мое поступление и... Артём Истомин.
Я несусь вниз по лестнице, в помещении нет кислорода, дышать нечем.
Пётр сказал, что, встреться мы с Истоминым при других обстоятельствах, могло бы что-то получиться.
У меня и Артёма. По-настоящему. Любовь!
Рыдаю, губы тру, которые Истомин целовал. Знал бы — не притронулся.
Рыдаю.
Рыдаю.
Не будь я шлюхой, могла бы ему понравиться.
По-настоящему понравиться!
Его бывшая заявила, что лучше бы Артём умер. Я бы постоянно говорила, что он самый лучший, самый нужный, мой единственный. И другого не надо. Берегла бы его, заботилась.
Никогда этого не будет.
Кричать хочется от боли и ужаса. От бесконечной тоски.
Я всё потеряла, упустила. Я всё испортила!
Каждый день вспоминала наши общие моменты. Поцелуи, объятия. Шутки, смех, наигранно обиженные взгляды Артёма. И постоянное внутреннее ощущение, что нравлюсь. Сильно-сильно. Лелеяла эти дни, хранила у сердца.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сегодня выяснилось, что мы бы с Артёмом встретились без Адель, без всей этой грязи. И я не знаю, как пережить охватившее отчаяние.
Холодно. Забираю в гардеробе куртку, заматываюсь в шарф, но не могу согреться, пока такси жду, а потом домой еду.
В квартире тоже холодно. Батареи горячие — не притронуться, но по телу по-прежнему озноб. Зубы стучат. Я вновь губы остервенело тру, поверить не могу, что Артём поцеловал меня.
Мечусь по комнате, руки заламываю.
Увидела его, и замерзшее сердце вдребезги. Я каждый день об Артёме думала с утра до ночи. И вот он стоит.
Нас-то-я-щий!
Такой же красивый. И умный. Безукоризненный во всем. Стоит перед целой аудиторией, рассказывает непринужденно, с черным юмором, с этим своим надменно-снисходительным выражением лица. Ну почему я отказала ему в том предложении?!
Почему обидела?!
Пальцы покалывает. Ох. Надо воды попить. Я спешу на кухню и наливаю в стакан. Давлюсь, кашляю. Сил стоять нет, опускаюсь на пол.
Артём так и не женился, не стал отцом. Оказывается, нельзя сделать ЭКО без разрешения второго родителя. Мария сказала неправду. Больше я никому не поверю на слово.
Голова раскалывается, меня трясет. Воздуха нет, боже, комната словно уменьшается, вертится. Я зажимаю уши и закрываю глаза. Скулю тихонечко.
Зачем он целовал, зачем трогал? Что за игры такие жестокие?! Что ему надо?!
Ничего быть не может. Больше нет.
Кидаюсь к сумке и ищу таблетки. Вываливаю содержимое на пол. Шарю по коврику. Голову словно кинжалом проткнули, руки не слушаются.
Зачем он ласкал? Зачем зажал в туалете?!
Да сколько уже можно развлекаться?! Я же не искала встречи, не хотела! Не требовала ничего. Сама виновата — сама расхлебываю.
Слезы градом. Артём такой идеальный во всем. Во всем.
Надо было ему сказать, что случилось. Надо было предупредить. Я не знаю, как сказать такое. Я...
Хватаю сотовый и звоню Наире. Она не берет, я перезваниваю еще раз. И еще.
— Где Алекс? Он со вчерашнего дня не отвечает на сообщения! — выпаливаю, едва слышу сонный голос.
— Привет, Аль. Я еще сплю.
— Мне нужны таблетки, голова болит. Я умираю.
— Ты не умираешь. Просто ляг поспи, и пройдет. Ты была на учебе?
— Была. Немного.
— В смысле немного?
— Первую лекцию пропустила, на вторую опоздала, на третью не пошла. Потому что мне нужны таблетки! Алекс опять пропал!
— Хорошо, приезжай. У меня есть. Но что-то ты сильно на них подсела, не нравится мне это.
— Я не подсела. Они помогают от боли, вот и все.
Пока еду в такси, ловлю паническую атаку. Начинаю задыхаться, просто увидев в потоке черный порше. Прошу остановиться, водитель слушается. Но едва я выхожу, чтобы подышать, он жмет на газ и отменяет вызов.
Порыв ледяного ветра поднимает волосы.
Стою одна у дороги, и голова кружится. Я смотрю на несущиеся машины. Хватаю воздух. Какая там скорость? Явно больше шестидесяти. Смотрю на них, смотрю завороженно.
Поднимаю ногу и собираюсь сделать шаг. Один шаг — и станет все равно, что Артём обо мне подумает. В этот момент сигналит проезжающий грузовик. Я отскакиваю назад, окно открывается, и незнакомый мужчина кричит:
— С ума сошла, девка! Пешеходный в пятидесяти метрах!
После таблетки становится легче. Организм насыщается энергией, появляется легкость в движениях и мыслях. Наире рассказывать про Артёма нельзя ни в коем случае: она может проболтаться Адель, и тогда та запретит ходить в университет совсем.
Я хоть и реже посещаю занятия: чаще всего не могу проснуться до полудня, но все же лекции — моя отдушина, и рисковать нельзя.