Стрельба становилась все интенсивней. Петр показал два пальца, давая понять, что в классе два человека, затем указал на себя, говоря этим, что он идет первым. Казак кивнул в ответ, убрал свой арбалет за спину, а вместо него вытащил два кривых ножа. Петр встал перед дверью, взял наизготовку маленький арбалет.
— Что за фигня, — закричал внезапно появившийся в коридоре бандит. Он вскинул автомат, прицеливаясь в казаков, но Петр опередил его на долю секунды. Тренькнула тетива, и стрела арбалета откинула бандита на спину. Выпущенная им очередь прочертила прерывистую линию на потолке. За дверью послышалось, как передернули помповик, посылая патрон в ствол. Петр прыгнул в сторону, отбрасывая уже ненужный арбалет. Раздался выстрел и половину двери разнес заряд картечи. Сразу за выстрелом от удара открылась уцелевшая половина двери. Шурка, в отличие от Петра, не успел вовремя отреагировать, и дверь сильно ударила его по лбу. Кровь из разбитого носа хлынула во все стороны, заливая одежду и стену. В пороховом дыму появилась огромная фигура, громила схватил казака, истекающего кровью за грудки, поднял и бросил со всего маху. На этот раз гибкий казак смог извернуться, как кошка и приземлиться на четыре точки. Сделав кувырок после приземления, он избежал мощного удара ногой.
— Сука, затопчу, — пыхтя как паровоз, орал громила, пытался достать юркого пластуна.
Бугай из-за своего веса быстро начал уставать, этим воспользовался Шурка. Он разбежался и, пробежав по стене, как таракан, перелетел через голову открывшего от удивления челюсть бандита и вонзил оба ножа в спину громилы. Тот изогнулся дугой, пытаясь своими лапищами достать до ножей. Шурка подскочил к бандиту, вытащил из ножен, которые были прилажены на спине, палаш и рубанул по бычьей шее бандита, вложив всю силу в удар. Голова душегуба отделилась от тела, упала на пол.
Петр не очень удачно увернулся от выстрела из ружья — падая, он ударился об угол окна и на несколько секунд лишился сознания. Когда красная пелена начала оседать, командир пластунов увидел, как Шурка вонзает ножи в спину бандита.
— Второй, где второй? — пронеслось у него в голове.
Превозмогая боль, казак заставил себя встать. Он поискал взглядом арбалет, тот лежал неподалеку, его тетива была порвана, а механизм разворочен картечью.
— Вашу мать, — в сердцах выругался Петр, — везет как утопленнику.
Он поискал, что осталось у него из оружия, и обнаружил только метательный нож в ножнах на спине чуть ниже плеча, да две метательных пластины в специальных кармашках на бедрах.
— Не густо, да ладно, — прошептал он и направился в класс. Казак выглянул на миг из-за двери и спрятался обратно. Этого времени ему хватило, чтобы заметить, второй бандит никуда не делся, а перебрался в дальний угол, ствол его автомата упирался в сердце женщины, лежавшей у его ног.
— Заходи казачура, заходи, потрещим. Только рученьки свои подыми, и скажи остальным, чтобы слиняли, иначе ей кранты, — голос бандита был спокоен, а руки державшие оружие не дрожали.
— Вот гад, даже не моргнет, — удивился выдержке бандита Петр.
— Что ты хочешь, — вслух произнес пластун.
— Жить и поскорей свалить отсюда, — усмехнувшись, произнес бандит.
— Мы не отпускаем тех, кто поднял руку на наших братьев и сестер, — смотря прямо в глаза, проговорил казак.
— Мне нечего терять, но прежде чем вы меня грохнете, я эту тварь прихвачу с собой. А может, и ещё несколько лошков, — так же неприятно ухмыляясь, сказал бандит, его палец на курке напрягся. Но я все ещё готов выслушать твои предложения.
— Если отпустишь её, — Петр показал на женщину, — умрешь быстро. Иначе смерть будет долгой и очень мучительной.
Неожиданно раздался звон разбитого стекла, а вслед за ним крик человека, которым, скорее всего и разбили окно. Это на миг отвлекло бандита, чем воспользовался казак — он метнул сначала нож, целясь в автомат, а затем и обе пластины. Раздался выстрел, но расчет Петра оказал верным: автомат бандита не был сильно прижат к телу женщины и удар ножа сбил оружие на сторону. Хоть бандиту удалось нажать на курок, пуля прошла в нескольких миллиметрах от тела. В следующее мгновения пластины вонзились в грудь преступника. Бандит удивлено посмотрел на казака, затем медленно стал падать на пол. Петр подошел к лежащей женщине и пощупал пульс.
— Ну, слава богу, жива, — с облегчением произнес он.
Женщина застонала и открыла глаза, её испуганный взгляд метнулся по классу, но увидев казака, она на миг замерла, а потом из её глаз хлынули слезы.
— Ну что ты милая, перестань, все кончилось. Теперь тебя никто не обидит, — гладя по голове, говорил Петр, а у самого на глазах выступили слезы.
В класс заскочило несколько казаков.
— Петр жив, слава богу, — пробравшись сквозь толпу казаков, произнес атаман.
— Анечку Соловьеву убили, — посмотрев на атамана, проговорил пластун.
— Я знаю.
— Как там мои парни? — поинтересовался командир пластунов.
— Все живы, — поспешил успокоить казака атаман, — только Шурка в шоке. Оно понятно, в первый раз завсегда тяжело.
— У меня тоже первый, — продолжая гладить по голове женщину, произнес Петр.
— Сравнил, сколько тебе лет, а сколько Шурке, — в ответ сказал атаман.
— Как там мальцы, не пострадали?
— Нет, вы вовремя подоспели, — ответил атаман, — их главарь, говорят, уже хотел нескольких расстрелять, чтобы мы по сговорчивей были.
— Доктора пропустите, — послышалось из коридора. Казаки расступились, пропуская к Петру, по-прежнему удержавшему плачущую женщину, врача.
— Долго плачет? — деловито спросил он, раскрывая свой чемоданчик.
— Минут пять, как пришла в себя, так и плачет, — ответил казак.
— Это шок, нервы. Сейчас сделаем укольчик, она поспит её и полегчает. Только скажите родным, чтобы её одну первое время не оставляли, особенно по ночам, — набирая в шприц лекарства проговорил доктор.
Он взял руку женщины, та напряглась, не понимая, что от неё хотят.
— Тихо, милая, тихо, доктор не сделает тебе ничего плохого, — вкрадчивым голосом произнес врач, протирая кожу спиртом. Слова доктора не очень подействовали на молодую женщину, и она занервничала и с тревогой посмотрела на своего спасителя.
— Все нормально это лекарство, — ответил на немой вопрос женщины Петр. Девушка успокоилась и позволила сделать укол.
— Ну, вот и все, — произнес врач, убирая шприц. — Теперь она проспит часиков двенадцать, может и отпустит.
Глаза девушки действительно посоловели, а тело расслабилось, она зевнула и улеглась прямо на колени Петра.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});