ними на лестнице. Сметаю самого первого сквозь перила пинком, и он с силой бьётся о дальнюю стену и под крики летит вниз.
Разъярённые крики на английском заполняют пространство. За стёклами противогаза просматривается поистине взбешённое лицо.
— И тебе того же самого по тому же месту, — раздражённо отбиваясь от особого шустрого, активирую Вспышку.
Заклинание заливает тесное пространство ослепительным белоснежным светом.
Бронированный кулак ломает ему челюсть. Загодя закрываю глаза, лишь пронзительные крики бьют по ушам. Бойцы дезориентированы, остаётся только зачистить их. Сдерживаюсь чуть меньше, ломая кости, но стараясь не убивать. До проведения Покаяния это всего лишь противники, но не преступники, заслуживающие смерти.
Уже на подходе к комнате безопасности после очередной стычки на третьем этаже слышу Дербенко:
— Васнецов, огневой контакт с полицией.
Таймер обещает ещё больше сорока секунд. С опережением они сработали. С опережением... Дёргаю кольцо, запуская новый отсчёт на прибытие ТЕК.
На третьем этаже я, походя, забрасываю в Карман большой стальной ящик, выглядевший, как местный архив-картотека. Информация лишней не бывает.
Укрытие спрятано в какой-то банальной подсобке. Здесь наряду со швабрами и средствами для мытья пола имеется крепкая бронированная дверь, замаскированная под обои.
Как её открывать мой донор не знал, а потому просто разрезаю преграду Лазарем парой быстрых взмахов. Кусок двери ещё только падает внутрь, а мне в лицо уже свистят пули. Чернокожий мужчина с благородной сединой стоит у дальней стены. Мистер Беннет собственной персоной, а с ним пара охранников. Все трое вооружены и не жалеют патронов.
Рывок, и я уже в партере. Сломанное запястье у первого. Бросок второго бойца прочь из комнаты. Он бьётся о притолоку со смачным шлепком. По меньшей мере, сотрясение.
Где-то снаружи звучит мощный взрыв. Какого?..
Перекидываю через себя офицера, до сих пор стреляющего в упор. От удара о землю, воздух на миг покидает его лёгкие.
— Вживую вы ещё более впечатляете, — на неплохом русском произносит он, изучая мои доспехи.
— Что ж, вы действительно ждали меня. Давайте посмотрим, кто там такой болтливый.
Активирую Прикосновение покаяния и дотрагиваюсь до лица моего визави. Вот только миллисекундой ранее его голова взорвалась, и чужая кровь окрасила забрало моего шлема.
Глава 28
Чернокожий безвозвратно мёртв, с такой-то дырой в темени.
А в проходе, на расстоянии почти двух десятков метров виднеется высокая массивная фигура в знакомой технологичной броне.
В отличие от видеозаписи, снятой с некоторого расстояния, вблизи он выглядит реально здоровым ублюдком. Впервые на Земле встречаю кого-то, кто может поспорить со мной габаритами. В руках неизвестный сжимает не пистолет-пулемёт, как на плёнке, а здоровый автомат с длинным стволом. Чересчур длинным для стрельбы в тесном пространстве.
Его, впрочем, это не останавливает.
Стоит нашим взглядам встретиться, насколько это возможно для двух людей, чьи лица скрывают забрала шлемов, как противник открывает огонь.
По шлему прямо в одну точку раз за разом бьют пули, и передаваемый импульс от них впечатляет. Сравнимо с тем станковым пулемётом с аэродрома, только тот не мог похвастаться такой кучностью. У меня аж в ушах начинает звенеть.
Срываюсь с места, ускоряясь с каждым шагом и пролетаю коридор за два удара сердца, отводя руку назад. Лазарь формируется в ней, готовый разить, и я совершаю молниеносный выпад.
Противник сдвигается назад и вправо всего на пол ладони одним скользящим движением и совершает выстрел по моему забралу в упор. Грохот дезориентирует на долю секунды, а он уже перехватывает рукой мой шлем и вбивает его в каменную стену. Кладка дробится, вижу перед собой только треснувший камень. Сам же выворачиваюсь из захвата и пластаю пространство снизу вверх.
Здоровяк вновь ускользает, опустошая остатки магазина. Пули бессильно сминаются о шлем и гроздью сыпятся мне под ноги. Поняв бесполезность этой затеи, враг забрасывает оружие за спину на ремне.
— Мне говорили, что у тебя весьма прочная броня, — произносит он механическим напрочь искусственным голосом.
Так мог бы звучать оживший синтезатор.
Явно модулятор, чтобы скрыть реальный голос.
— И всё же, — продолжает амбал, — это не единственное, чем ты можешь похвастаться. Неплохо. Я ожидал худшего.
— А мне про тебя всё рассказали твои поступки, — говорю негромко, оценивая его.
Скорость движений даже быстрее, чем казалось по записи. Он действует со мной на равных. Силой также ничем не уступает. Любому другому подобный удар смял бы череп в кашу.
— Потому что расстрелять беззащитных людей способен только конченный зверь. И я заставлю тебя ответить за это.
Мой визави пожимает плечами.
— Они знали, на что подписались. Или по-твоему производство боевых бактериологических средств — это нечто безвредное? Твои земляки клепали биологическое оружие, а не хот-доги. В этом бизнесе нет невинных.
— Это решать не тебе.
— А кому, тебе что ли?
— Таково моё бремя.
Бездушный механический хохот заполняет пространство.
Мы атакуем синхронно.
Лазарь взрывается цепочкой ударов, а противник увернувшись от первого, прыгает на стену и от неё ко мне. Металлическая перчатка внезапно выпускает из еле заметного отверстия на ладони светящийся бич, которым он и стегает меня. Мгновенно закрываюсь щитом, возникшим из ниоткуда, и режу коридор поперёк на уровне пояса. Шустрый говнюк стремительно подпрыгивает, почти садясь на шпагат прямо в воздухе. Клинок разрезает каменные стены, но достать до тёплого тела никак не может.
Мы обмениваемся ещё тройкой ударов, постепенно смещаясь в ближайшую комнату, и вновь замираем, изучая друг друга. Краем глаза замечаю то, чего на щите прежде не было.
Глубокую, почти на фалангу пальца, канавку в непробиваемом металле. Якобы непробиваемом. Его струна смогла повредить адамант.
— Не такая уж и прочная, — явно улыбается под шлемом собеседник.
В последние дни мне не приходилось выкладываться на полную. Слишком привык быть самым быстрым и самым сильным. А подобная самонадеянность вредит технике боя. Поэтому подбираю из памяти стойки, вбитые в меня Ульфриком, которые могли бы помочь против компетентного врага.
— Ты же Странник, верно? В каком мире ты побывал? — спрашиваю я.
Человек в броне молчит. Его движения чуть теряют плавность, становясь более угловатыми, и, не говоря ни слова, он хлестает воздух перед собой мономолекулярной струной.
Изогнувшись, пропускаю её в стороне, и бью трижды. Первые два взмаха достают лишь пустоту, но последний кончиком лезвия чиркает по груди оппонента. Динамик в его шлеме издаёт