Взгляд этот был столь пристальным и столь интимным, что у нее было такое ощущение, словно она чувствует его прикосновение, как это было, когда они были в ее каюте. И так же, как и тогда, она испытывала слабость и беспомощность перед этой нежностью.
Когда он изучал ее одежду, глаза его весело прищурились и в лице появилось вопросительное выражение.
А потом он подмигнул ей, и она поняла, что все ее предосторожности напрасны. В некоторых отношениях он видел ее насквозь. Но видел ли он ее насквозь, когда дело касалось более важных вещей?
Неожиданно Лорен поняла, что ей хотелось бы, чтобы он помешал ей осуществить задуманное.
Адриан на мгновение взглянул на свою одежду, криво усмехнулся, а потом подарил ей одну из своих улыбок, от которых у нее замирало сердце. Он передал бинокль Джонни и направился к ней.
— Нынешнее утро довольно напряженное. Мы все время стараемся ускользнуть от патрульных судов, — сказал он, словно объясняя ей свое присутствие здесь.
— Разве их больше, чем обычно?
Он пожал плечами.
— Не намного. Вопрос в том, чтобы заметить их первыми и удрать.
— Вы можете перегнать любое судно, — процитировала она ставшую привычной фразу. Улыбка его стала еще шире.
— Ну да.
Лорен всегда поддавалась его обаянию, но сегодня он был еще более неотразим, чем обычно, — если это вообще было возможно. В нем была такая мальчишеская радость, что он казался ей более ранимым, чем когда-либо прежде. Он всегда выглядел таким ответственным, таким сдержанным, даже в тот момент, когда рассказывал о погибшем моряке. Тогда он переживал большое горе, и в те несколько бесценных для нее мгновений он поделился с нею этим горем, но все же тогда она чувствовала в нем силу, напоминавшую ей о том, кто он такой и что собой представляет.
Теперь же, когда она смотрела на его обветренное лицо с сияющими и дразнящими глазами, полными радости жизни, он казался ей открытым, доступным и незащищенным.
— Вы чувствуете себя лучше?
Его немного охрипший голос сказал ей больше, чем сам вопрос.
Она кивнула, и сердце ее забилась так сильно, что она не смогла ничего сказать.
— Дикен сказал, что у вас морская болезнь. Я собирался пойти вас навестить, но не мог оставить штурвал.
Лорен ничего не ответила.
Ей не хотелось смотреть на него, видеть в его глазах беспокойство о ней, видеть его лицо, на котором пролегли морщинки от усталости, но она не могла удержаться. Как он мог так держаться? За счет волнения? Или его увлекала жажда приключений? Или одна решимость?
Она заставила себя заговорить, желая нарушить эту волшебную атмосферу, окутывавшую их обоих, словно связывавшую их тонкими, но неразрывными нитями паучьей паутины.
— Дикен сказал мне, что мы будем ждать в реке наступления темноты.
Адриан посмотрел на птиц, которые теперь были ближе к ним.
— Через два часа, а может быть и меньше, мы войдем в речку.
— В какую речку?
Адриан пожал плечами.
— Для нас все речки безымянные. Мне кажется, что только один Джонни и знает эти названия, но он никогда их не упоминает. В Нассау много болтунов… и много слушателей.
— Даже вы сам не знаете?
— Я не хочу знать. Это дело Джонни.
— Он южанин, не так ли?
Адриан кивнул.
— Если… если что-нибудь случится с кораблем… вас, как я понимаю, освободят. А что будет с ним?
Лорен увидела, что радость в лице Адриана угасла.
— У меня есть для него британские документы, и мы научили его некоторым добрым британским ругательствам.
Лорен испытала некоторое облегчение.
— Что за добрые британские ругательства?
Адриан изобразил притворный ужас.
— Что за вопрос для благовоспитанной юной леди!
— Для благовоспитанных английских юных леди, — поправила она его, пытаясь отделить себя от тех женщин, которых он знал раньше.
— Для любой благовоспитанной юной леди, — с усмешкой настаивал он, касаясь рукой локона, выбившегося из чопорно-строгого узла волос у нее на затылке.
От его прикосновения, как от искры, казалось, завибрировал даже воздух. Его пальцы коснулись ее шеи и вспыхнувший там огонь проник в самую глубину ее тела. Она задрожала, ею овладело смущение, которое она всегда испытывала в его присутствии.
— Капитан!
Он обернулся. Джонни жестом указывал направление:
— Впереди земля.
Адриан обнял ее за талию и повел к штурвалу.
— Река?
Джонни передал Адриану бинокль, и Лорен наблюдала за тем, как он приставил его к глазам и на лице его появилась довольная улыбка.
— Ты просто чудо, Джонни, — сказал Адриан, передавая бинокль Лорен и указывая, куда смотреть.
В бинокль она увидела землю, плоские песчаные дюны, а позади них деревья. Реки она не видела.
Она вопросительно взглянула на Адриана, и его улыбка стала шире.
— Увидите, когда подойдем ближе.
— И тогда? — спросила она.
— Мы станем на якорь до наступления темноты.
— Далеко ли до Чарльстона?
— Несколько часов ходу.
Лорен немного расстроилась. Она могла посетить машинное отделение днем, но как она сможет объяснить ночной визит туда?
— Вы не хотите отдохнуть?
Адриан отрицательно покачал головой.
— Я бы предпочел насладиться обществом прелестной юной леди.
— Мне кажется, после минувшей ночи леди нуждается в некотором отдыхе.
Адриан тотчас же взглядом попросил прощения.
— Конечно. У нас будет время в Чарльстоне. Я намерен провести с вами, Лорен Брэдли, много времени.
Провести время в Чарльстоне. Лорен почувствовала, что пальцы ее слегка дрожат. Они не смогут провести вместе время в Чарльстоне. Вообще никогда не смогут.
Лорен не помнила, как ей все же удалось что-то ответить и как потом она добралась до каюты. Она не чувствовала ничего, кроме боли, и боль эта была столь сильной, что полностью завладела ею.
ГЛАВА 13
Для него это только игра. Это всего лишь пари.
Лорен тщетно пыталась себя успокоить.
Время тянулось медленно и все-таки слишком быстро.
Она слышала, она чувствовала, как машины работают все медленнее. Потом они остановились. Потом послышалось звучное громыханье опускаемого якоря.
Лорен пыталась уснуть. Видит Бог, она так мало спала минувшей ночью! Но сон не шел. А в крошечной каюте становилось все жарче и жарче, потому что корабль стоял во влажном покое южной реки.
Она открыла чемодан и долго смотрела на мешочек с песком. Медленно высыпала Лорен содержимое мешочка в ридикюль, который взяла за правило брать с собой каждый раз, когда появлялась на палубе. Казалось, что каждое зернышко песка весило целую тонну.