связанных с национальной безопасностью аспектах космических возможностей Евросоюза сказал, что, хотя «Галилей» и система спутников дистанционного зондирования ЕС «Коперник» незаменимы в таких жизненно важных вопросах, как координирование воздушного сообщения и отслеживание изменений состояния атмосферы, «мы не должны бояться сказать и о том, что они также служат целям общеевропейской политики безопасности и обороны».
Помимо неприятностей, беспрестанно устраиваемых друг другу землянами, все эти «космические глаза» чувствительны и к одной общей внешней угрозе: космической погоде[249]. В XIX веке операторам электрического телеграфа, как и всем тогдашним жителям Земли, было невдомек, что Солнце представляет собой гигантский шар из намагниченной плазмы и на нем время от времени происходят вспышки, во время которых в межпланетное пространство выбрасываются потоки заряженных частиц. В 1859 году на Землю обрушился крупнейший за предыдущие пятьсот лет плазменный ливень, таинственным для всех образом прервавший работу всех новорожденных телеграфных систем на земном шаре. Эта вспышка была столь сильной, что даже удостоилась собственного имени – «Событие Кэррингтона», по имени изучавшего Солнце английского астронома Ричарда Кэррингтона, первым ее наблюдавшего. Сегодня, когда вокруг Земли вертятся сотни военных и коммуникационных спутников, а всю нашу голодную до электричества цивилизацию опутывают разветвленные энергетические сети, мы более, чем когда-либо прежде, уязвимы для такой вспышки. И на случай ее повторения энергетические компании укрепляют электронную защиту своих основных коммутационных подстанций. Европейское космическое агентство, Министерство природных ресурсов Канады, Национальное управление исследования Мирового океана и атмосферы США имеют в своем распоряжении целые коллективы, единственная обязанность которых – отслеживать и предсказывать космическую погоду. Эти предсказания позволяют в преддверии солнечной магнитной бури переводить спутники в безопасный режим работы, защищая таким образом их электронную «начинку» от разрушительного вторжения потока заряженных частиц.
___________________
В своей ныне знаменитой речи, произнесенной в 1961 году, покидавший президентское кресло Дуайт Эйзенхауэр представлял прежние исторические эпизоды массового производства продукции для военного применения – скажем, резкий рост выпуска оптического стекла во время Первой мировой войны – как временное, вызванное необходимостью переключение кузнецов, привыкших ковать плуги и бороны, на ковку мечей. Резко контрастирует с таким режимом производства непрерывный и постоянный выпуск оружия, который превратился в стандартную мировую практику к тому времени, как Эйзенхауэру выпало стать президентом США. Когда-то романист Джон Дос Пассос уже сделал Америке запоминающееся предупреждение по поводу ее военно-финансового комплекса, избрав мишенью состояние Дж. П. Моргана[250]: «Войны и паника на фондовой бирже, пулеметная стрельба и поджоги, банкротства, военные займы – благоприятная погода для Дома Моргана»[251]. Теперь Эйзенхауэр так же предупреждал Америку об опасности роста комплекса военно-промышленного: теневой стороны любой кооперации политических, научных, оборонных и промышленных сил. Эйзенхауэр был не первым из тех, кто это делал, но, безусловно, наиболее высокопоставленным. Он напомнил о «повсеместном недопустимом влиянии ВПК, преднамеренном или нет», и о том, что «отечественные ученые рискуют оказаться в зависимости от системы государственной занятости, от системы распределения грантов, от власти денег». Но, не желая при этом задеть интересы ВПК, Эйзенхауэр тут же заявил, что американское оружие должно быть «могучим и готовым к немедленному действию». Он выразил обеспокоенность тем, что американский народ, возможно, не обеспечен информацией достаточной, чтобы гарантировать «правильное сочетание гигантского военно-промышленного механизма с нашими мирными методами и целями».
Возьмите этот военно-промышленный механизм, учтите бешеную гонку за занятие господствующей высоты на все более высоком уровне, умножьте на фантастические прибыли, о которых писал Дос Пассос, и вы получите то, что называется аэрокосмической индустрией, – военно-космический промышленный комплекс. Немногие комментаторы сумели подытожить его суть лучше, чем это сделал персонаж популярного телевизионного сериала «Безумцы» (Mad Men) на канале АМС, креативный директор с Мэдисон-авеню[252] Дон Дрэпер, выразив расхожее мнение, типичное для конца 1962 года:
Каждый ученый, инженер и генерал пытается придумать способ послать человека на Луну или взорвать Москву – смотря по тому что дороже. Мы должны объяснить им всем, как мы можем помочь им потратить эти деньги. <…> [Члены Конгресса] – наши клиенты. Они хотят, чтобы в их округах тоже появилась аэрокосмическая индустрия. Пусть знают, что мы можем помочь им получить эти контракты.
Семь с половиной столетий прошло с тех пор, как Роджер Бэкон сообщил папе о том, что вражеские армии теперь можно видеть на большом расстоянии посредством «прозрачных устройств». На смену изысканно оформленным и удобно установленным бэконовским рефракторам пришло поразительное количество разнообразных приемников, от очков ночного видения до космических телескопов. Способность видеть стала фактором ситуационной осведомленности и теперь охватывает громадный диапазон длин волн, простирающийся далеко за пределы чувствительности глаза. Расстояния теперь измеряются не в стадиях, а в световых годах. Однако кучка вооруженных фанатиков сейчас может создать больше хаоса и разрушений, чем когда-то целые армии, а военная мощь будущего, возможно, будет определяться не количеством управляемых ракет в ваших пусковых шахтах, а тем, сколько киберученых работает у вас в лабораториях. Один фактор не изменился – деньги. И еще – что у всех существуют и постоянно появляются враги.
Господствующая высота
5. Невидимое, скрытое, неназываемое
И астрофизик, и военный погружены в поиски невидимого. Оба занимаются наблюдениями, и при этом оба отслеживают нечто, скрытое от обычного зрения. Астрофизик, вооруженный телескопом, в погоне за знаниями исследует невидимые простому глазу глубины космоса, проникая в него все глубже и дальше. Военные, преследуя цели обороны или доминирования, обнаруживают скрытые системы противника, сами при этом стараясь остаться невидимыми, устанавливают контроль, сами будучи вне пределов досягаемости. Кроме целей получения знания, обеспечения обороны и гегемонии, есть еще и требование секретности, особенно информационной, – а это еще одна сторона невидимости[253].
На протяжении большей части человеческой истории мы воспринимаем мир через наши пять чувств. Зрение, обоняние, вкус, осязание и слух снабжали людей энциклопедическим количеством данных. Никому не приходило
в голову, что в объем окружающего мира можно еще втиснуть гигантское число невидимых, неслышимых, неосязаемых и вообще недоступных нашим чувствам объектов и явлений. Но телескоп и микроскоп взломали дверь в мир невидимого, принеся поразительные откровения: «невероятное количество маленьких животных[,] до нескольких тысяч, плавающих в одной капле» земной воды[254], каньоны на Луне, пятна на Солнце, кольца вокруг Сатурна..
Но даже и при этом в течение нескольких первых столетий своего существования микроскоп и телескоп углубляли человеческое зрение лишь внутри узкой полоски электромагнитного спектра, называемой видимым светом. Мы стали видеть лучше, чем прежде, но только в тех лучах, к которым человеческий глаз был приспособлен с самого начала. Да, мы теперь могли различать более слабые источники света, меньшего размера, более далекие. Но мы еще не понимали, что большая часть физической Вселенной