ее одним вопросом. Просто спросил – как вы думаете, мэм, русские в этом деле врут или нет? Никто не задавал ей такого вопроса, предполагалось, что русские врут по определению, а значит – нечестна и она, осталось только выяснить – в чем именно она нечестна. Она подумала и сказала – нет, не похоже. Аренберг сказал, что он думает точно так же. Что Ефимофф работал на него, и что он – вскрыл нечто очень неприглядное в Москве, за что, возможно и поплатился жизнью. И теперь – ему, Аренбергу – нужен кто-то, кто продолжит игру от его имени.
А так как Сол Аренберг был министром безопасности Родины, организации, которая изначально была поставлена над другими как материнская (изначально она вообще должна была заменить шестнадцать разрозненных агентств, или, по крайней мере, частично заменить – но как всегда в Вашингтоне получилось так, что и новое создали, и старое осталось) – ему быстро удалось уговорить и ФБР и ее родное ДКС отстать от нее и принять ее слова на веру. Так – она проработала несколько месяцев, пока дьявол не явился за товаром…
Машина – была на том же месте, на котором они ее оставили – только в одном месте маскировка (маскировочной сети у них не было, пришлось использовать то, что было под рукой и скотч) отвалилась и виден белый металл… это плохо, потому что заметно. Следующей мыслью было то, что маскировка отвалилась в этом месте не случайно – кто-то хотел посмотреть, что в салоне и посмотрел. Винтовку она оставила, у нее был автомат… но было уже поздно. Патрон Taser с электроразрядным устройством41 – впился ей в грудь, разряд – превратил мышцы в желе. Но она – успела нажать на курок и уже падая – перерезала мир перед собой автоматной очередью…
А я – услышал автоматную очередь и понял – что все-таки дело дрянь. А потом – увидел и поднимающийся в небо грузинский Хьюи, и понял, что дело дрянь совсем…
Точное время и место неизвестны
Она пришла в себя от шагов. Шагов, гулко отдающихся по стальной поверхности пола. У человека, который делал эти шаги – обувь была подбита стальными подковами и потому – каждый шаг был как удар колокола, больно отдающийся в голове.
А голова болела.
Еще сильнее болели руки – как будто ее подвесили на дыбу. Ноющая и в то же время сильная, почти невыносимая боль.
Голова вдруг прояснилась… может, от боли. Она поняла, что попалась.
И это было самое страшное.
Она попалась. Еще когда она проходила курс специальной подготовки, ее учили: не попадайся. Одиннадцатая заповедь. От своих сослуживцев, и бывших, и действующих – она знала, что бывает с теми, кто попадается. С начальника станции ЦРУ в Бейруте Бакли – сняли кожу заживо. Еще одного оперативника, попавшегося в Пакистане – посадили на кол, а флешку послали в Лэнгли. В Ираке – несколько человек лишились головы в самом прямом смысле слова – там подонки обожали рубить головы мечом…
Она вспомнила Сюзане. Курдку, она воевала в Ираке против ваххабитов. Ей было двадцать два года, и она была очень красивой – настолько, что любое модельное агентство по достоинству оценило бы ее. Среди курдов, изгнанников Востока – много полукровок, поэтому женщины-курдки часто очень красивые. В двадцать два года – она заменила брата, погибшего в бою с суннитскими экстремистами в районе Мосула, Натали тогда работала в Курдистане, учила ее и таких как она стрелять. Много лет спустя – она узнала ее судьбу. Боевики ИГИЛ – схватили ее в Сирии, когда она была командиром снайперского подразделения курдского ополчения, воевала на стороне правительства Асада. Ее звали Мер, Змея и смертельно боялись – на ней было больше ста пораженных целей. Когда боевики схватили ее – они разорвали ее машинами. Перед этим – долго насиловали и издевались. О судьбе курдки Сюзане она узнала от своего коллеги – тот тренировал ополчение Свободной сирийской армии, на которую делали ставку США. Среди которого больше половины – были тайные ваххабиты… да какие тайные, они и не скрывались.
Ее коллега, который принес ей эту дурную весть – Стив Рорчак – рассказывая об этом, старался не смотреть ей в глаза. Он вообще сильно изменился, вернувшись из Иордании. Стал много пить, часто срывался на коллег. Его отправили к психологу, но он не пошел – он уже осудил себя и вынес себе приговор. Пару месяцев спустя он провел шланг от выхлопной трубы в салон своего автомобиля, сел за руль, закрыл дверь и нажал на газ. От него – осталась записка из нескольких нецензурных слов…
А теперь – попалась она.
Она осторожно открыла глаза… веки затекли, но она могла видеть.
Корабль.
Нет, не корабль. Похоже, это контейнер. Контейнер, специально предназначенный для содержания захваченных террористов – чтобы им не давать тех прав, какие положены военнопленным по Женевской конвенции – придумали специальный термин PUC – Person under control. Лица под контролем. Гуантанамо, секретные сайты в Литве, в Польше, в Омане на острове Масира, в Египте – она слышала, что до Арабской весны тех, кого надо было расколоть с гарантией, отдавали либо йеменской службе безопасности, либо египетской. Последние – развлекались, как могли – вздергивали на дыбу, травили собаками, насиловали и мужчин и женщин, привязывали к коже опарышей мух. Это мы – ведем войну с две тысячи первого, а там – братья – мусульмане возникли почти сто лет назад, и любое египетское правительство – ведет с ними войну, потому что братья-мусульмане выступают против любого правительства, их идеал – теократическая диктатура иранского типа. Конечно, египтяне навострились вести эту войну, и в методах – они не стесняются.
Нет, это не контейнер. Что-то намного большее по размеру… ангар?
Тут она увидела и охранника. Черные брюки, куртка… она видела не все. Ботинки армейского образца. Пистолет в кобуре на поясе.
Он прошел мимо нее, она не стала поворачивать голову следом. Вместо этого – она смотрела на русского. И заметила, как тот пошевелился.
Как же их взяли…
Она начала вспоминать. Машина… автоматчики, явно не грузины, американцы… как они их нашли? Как?! Она никому не сообщала, где она. Русский… насколько она его знала, вряд ли бы и он стал отчитываться перед кем-то. Нет… он не из таких, он молчит до конца и всегда работает один. Тогда