Читать интересную книгу Человек и его душа. Жизнь в физическом теле и астральном мире - Иванов Юрий Михайлович

Эгрегор России начал образовываться с возникновением Киевской Руси, но необходимых условий для своего укрепления он не имел. Если попытаться перенести на миры иной материальности аналогию трех основных состояний материи в физическом мире — аналогию твердого, жидкого и газообразного, то можно было бы представить состояние восточнославянского эгрегора в виде простертого над страной разреженного тумана, едва начинающего приобретать смутные контуры. Многочисленные натиски половецкого, литовского и польского эгрегоров постоянно меняли его очертания, вызывая смятение во всем его существе и отрывы от него отдельных частей, начинающих жить ущербной, призрачно-самостоятельной жизнью. Это было слабое существо, не способное оказать эффективного сопротивления эгрегорам соседних народов. В 13 веке Гантунгром на изнемогавший русский эгрегор направляется воинствующий темно-эфирный гигант — уицраор (аналог Гантунгра на уровне определенного народа) монгольского племенного массива. Это было первым могучим ударом, обрушиваемым на Русь Гантунгром, и это — то самое метафизическое событие, которое стоит за первой великой катастрофой нашей истории — нашествием татар. Яросвет был побежден в бою с монгольским гигантом, и русский эгрегор был смят, полурастерзан на части, едва сохранив в себе жизнь и способность к будущему воссоединению. Людьми, способными укрепить русский эгрегор (родомыслами), были Ярослав Мудрый, Владимир Мономах, Александр Невский, в течение некоторого периода Дмитрий Донской. Родомыслом был призван стать и Иоанн IV. Но неограниченная власть при наличии определенных свойств его натуры развратила его волю, разнуздала эмоции, расшатала ум и нанесла непоправимый ущерб тонким его телам, а в конечном итоге — непоправимый ущерб для эгрегора государства. Последующие за ним великие, знаменитые руководители России не только не сумели укрепить национальный эгрегор, но и привели его к такому состоянию, которое в настоящее время является угрожающе-катастрофическим.

3. ПОПРАНИЕ ЗНАМЕНИТЫМИ РУКОВОДИТЕЛЯМИ РОССИИ ВЕЛИКИХ ПРИНЦИПОВ ЯМЫ, ЯВЛЯЮЩИХСЯ ОСНОВАМИ ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ДУХОВНЫХ ЦЕННОСТЕЙ

Жестокость Иоанна IV превосходила все вообразимые пределы жестокости. Сотни людей по его указанию публично подвергались пыткам, а затем умертвля-лись. Смотреть на пытки и убийства для него было наслаждением. Он сам неоднократно убивал людей. В порыве гнева ударом ноги в живот жены своего сына он умертвил своего внука, а затем посохом убил своего сына, отца убитого им младенца. И это было сделано потому, что сын посмел защитить беременную жену от его похотливых посягательств. Малюта Скуратов, чувствуя желания царя устроить очередную бойню, «открывал» заговоры против царя. Так, в 1569 году, Скуратов, угадавший желание своего повелителя, «открыл» грандиозный заговор, во главе которого будто бы стоял архиепископ Пимен. В результате московские застенки и тюрьмы переполнились, начались массовые мучения и пытки, и почти все подвергавшиеся допросу были осуждены. Среди них были знатные бояре и даже такие любимцы царя, как старший Басманов, князь Вяземский и другие. С. Горский в книге «Жены Иоанна Грозного» так описывает страшный финал этого «заговора»: «Царь подал знак, и началась странная казнь. Осужденных не просто убивали, а подвергали перед смертью мучениям, которые могли изобрести только самые извращенные умы. Начали с боярина Столыпина Висковатого, который провинился в том, что не согласился отдать свою шестнадцатилетнюю дочь в царский гарем. Боярина повесили вверх ногами, облили голову кипятком, потом Малюта Скуратов отрезал ему уши и нос; другие опричники медленно отрезали страдальцу обе руки. И только после того, как достаточно насладились зрелищем окровавленного, судорожно извивающегося тела, палач привычным ударом перерубил его пополам». Нельзя без содрогания читать эти строки. А ведь подобные страшные картины для царя были привычными.

Последующие великие государственные руководители России, имея все необходимые данные и собственное желание быть родомыслами для народа так ими и не стали в полной мере. Более того, проявлением огромной жестокости к людям они не только нейтрализовали то положительное, что они пытались делать для народа, но резко усугубили состояние национального эгрегора, ставшего критическим с началом монголо-татарского ига. Почему для России такая напасть? Метаистория объясняет это тем, что уицраор России, демон российской государственности Жругр был духовно сформирован от двух начал: демиургом России и Гантунгром (в эволюции человечества это очень редкий случай, как будто творческая Воля Абсолюта запрограммировала какой-то особый эксперимент над определенным народом — российским народом). Поэтому демон российской государственности, оказывающий непосредственное влияние на формирование государственного устройства и на руководителей российского государства оказался страшно противоречивым: с одной стороны, великие руководители народа хотят быть родомыслами и предпринимают определенные шаги в интересах своего государства (это проявление положительного начала демиурга России), а с другой — они превращаются в тиранов и деспотов для своего народа (это проявление отрицательного начала Гантунгра).

Петр Первый так же, как и Иоанн Грозный — продукт влияния российского демона государственности Жругра. Жругр заботливо потрудился над тем, чтобы внедрить в родомысла Петра Великого тираническую тенденцию. Ему удалось переразвить суровую твердость, необходимую и неизбежную в положении Петра, в неумолимость, внутреннюю свободу от авторитетов — в свирепую лютость ко всем авторитетам прошлого; прямолинейную преданность своей идее — в ненависть ко всему, что ему казалось бесполезным, то есть чего нельзя было обратить на пользу его идее; а стихийный размах души — в бесконтрольную чувственность и непомерную грубость. Ирония переросла в склонность к глумлению. Жестокость постепенно стала приобретать садистский оттенок. Указанные качества привели Петра к ошибочным и вредным деяниям — к неоправданной ничем жестокости по отношению к боярам, стрельцам, раскольникам, собственному сыну; а главное — к собственному народу, приносившему замыслам своего царя огромные, иногда не вызванные необходимостью жертвы; к насилиям над Церковью, в результате которых она после Петра оказалась, по выражению позднейших мыслителей, в параличе (и в дальнейшем дошла до такого низкопоклонства перед своим собственным врагом, что в любую другую эпоху это казалось бы совершенно неправдоподобным); к пренебрежению интересами крестьянства, что повлекло за собой упрочение крепостного права. В стране воцарилась атмосфера террора, обесценивания человеческой жизни, неуважения к личности. И такая атмосфера сделалась атрибутом самодержавия в ряде последующих эпох.

Разный характер тирании Иоанна Грозного и Петра Великого определяется с точки зрения метаистории влиянием разных сил (темных сил) астрального мира. По этому поводу Д. Андреев в «Розе мира» пишет: «Трудно найти более разительную противоположность между образами двух родомыслов, допустивших глубокий ущерб своей миссии: тем, кто, будучи вознесен на предельную высоту единодержавия, непоправимо сорвался с этой высоты — Иоанном IV и Петром, до конца своей жизни продолжавшим, несмотря ни на что, воспринимать инспирацию Яросвета, — трудно найти контраст между ними более разительный, чем тот, который обнаруживается при сопоставлении смерти их сыновей, Ивана и Алексея. В одном случае — самоубийственный для династии и государства акт, совершенный существом, потерявшим человеческий облик и охваченный бессмысленным бешенством: ярко выраженное проявление воли Велги. В другом — холодное, продуманное и беспощадное вопреки собственному человеческому чувству осуществленное мероприятие во имя государственной идеи, которой приносится в жертву собственная плоть и кровь: столь же очевидная инвольтация демона государственности».

Русская императрица Екатерина II (по национальности немка, ее немецкое имя Софья-Августа-Фреде-рика-Эмилия, родилась в 1729 г., русской императри-цией стала после убийства мужа руками своего фаворита Орлова) была хитра, властолюбива, лицемерна и корыстна. Она не была родомыслом: любовь соединялась с политикой, причем страсти любви перевешивали интересы государства. Один фаворит стоял за Францию, и Екатерина склонялась на сторону французской политики. Другой симпатизировал Пруссии, и царица изменяла курс политики. И так без конца. К примеру, сойдясь с английским посланником Вильямсом, она начала действовать против Пруссии, идя навстречу желанию Вильямса столкнуть Россию и Пруссию в войне. А когда началась война союзных держав с Пруссией и она увидела свою родину (Пруссию) в действительной опасности, приказала русскому главнокомандующему не наступать.