Читать интересную книгу Мир, в котором тебя нет - Алексей Калугин

Путники переночевали в лесу и с первыми лучами солнца снова оседлали своих чеклаков. Вскоре они вы­ехали на дорогу, ведущую к Западным воротам столицы. По пути они встретили два больших военных лагеря. В каждом было не меньше полутысячи шалеев. На проезжающих мимо них путников шалеи, занятые приготовлением еды и обустройством лагеря, не обращали ника­кого внимания.

— Похоже, парень не соврал,— негромко произнес ехавший бок о бок с Граисом Грудвар.— Наместник стягивает отряды шалеев к столице, чтобы в случае надобности иметь их под рукой.

Ксенос молча кивнул. Достоверность того, что рассказал Килос, с самого начала не вызывала у него сомнений.

Когда впереди показались городские стены, Граис, Груд­вар и Слим слезли с чеклаков и отдали их Бурдюку. Ведя чеклаков в поводу, Бурдюк направился в сторону ворот, чтобы, заплатив пошлину, войти в город. Трое остальных пешком направились вдоль городской стены, пока не дошли до того места, где стену заменяли груды камней.

Нищие, использующие это место для ночлега, давно уже находились на своих рабочих местах, поэтому можно было свободно занимать любую из нор, вырытых среди камней, где царили жуткая грязь, зловонный смрад и насекомые-кровососы. Местечко было далеко не привлекательным. Но зато и шалеи, патрулирующие улицы города, обычно сюда не заглядывали, боясь подцепить какую-ни­будь дурную болезнь или, чего доброго, получить камнем по голове. Давно уже в городском совете шли разговоры о том, что пора очистить столицу от нищих, но наместник откладывал решение этого вопроса до того времени, когда будет достроена городская стена. Какой смысл было отлавливать нищих и выставлять их за ворота, если ночью они снова пробирались в город через прорехи в недостроенной стене. Строительство же стены постоянно затягивалось не потому, что в городской казне не хватало на это средств. Король нищих платил подрядчикам вдвое больше того, что им предлагали за работу, в том случае, если они от нее отказывались. Через дыры в городской стене вместе с нищими, пробирающимися в столицу, в его руки стекались сотни, тысячи дузов. Пусть грязные, затертые и воняющие отвратительно, но это были деньги, на которые можно было купить все, включая те самые дыры в городской стене.

Граис с двумя своими спутниками, найдя относительно чистое местечко в тени, устроились поудобнее и приготовились ждать возвращения Бурдюка.

Тем временем Бурдюк, войдя в Халлат через Западные ворота, нашел небольшой постоялый двор, где, заплатив хозяину, оставил под его присмотром чеклаков.

Присев за стол, Бурдюк угостил хозяина вином. Представившись крестьянином, приехавшим в столицу для того, чтобы узнать, стоит ли везти сюда свой будущий урожай, он завел разговор, какой обычно ведут приезжие,— о ценах, о том, где и что можно купить подешевле и кому выгоднее сбыть свой товар. Заодно он узнал и все городские новости. Услышав, что на днях в столицу прибыл преподобный Сирх, «крестьянин» Бурдюк страшно разволновался. Ему ужасно хотелось увидеть преподобного хотя бы издалека чтобы было о чем рассказать, вернувшись в свою деревню. Посмеиваясь про себя над неотесанной деревенщиной хозяин постоялого двора указал ему, как пройти к дому Сирха.

Бурдюк без особого труда отыскал трехэтажный дом, облицованный плитами редкого в Йере серого с серебристыми прожилками мрамора. Во всем мире существовало лишь одно месторождение этого удивительного камня, сияющего под лучами солнца, подобно таинственной паутине снов, и находилось оно в безводной каменной пустыне, раскинувшейся на самой дальней границе некогда свободного государства Буссар, захваченного и растоптанного Кахимской империей. Дом окружал огромный сад, который, в свою очередь, был обнесен стеной, выглядевшей гораздо надежнее и неприступнее городской.

Обойдя вокруг дома преподобного Сирха, Бурдюк обнаружил в стене только двое ворот. Одни выходили в не­большой кривой переулок и служили для доставки в дом провианта и прочих необходимых вещей. Должно быть, этими же воротами пользовались и слуги. Другие же ворота выходили на широкую, мощенную бурым кирпичом дорогу, ведущую к храму. По краям от ворот, в тени возведенного над ними навеса, стояли двое шалеев в полной боевой форме, с копьями и при мечах.

Пройдя пару раз по улице на глазах у стражников, Бурдюк наконец остановился возле одного из них и сделал ему знак рукой.

— Проваливай,— не двинувшись с места, сквозь зубы процедил шалей.— Преподобный будет принимать прошения и жалобы в храме после вечерней проповеди.

— У меня не жалоба.— Бурдюк ощерил свои кривые, желтые зубы в уродливой улыбке.— У меня подарок для преподобного. Взгляни-ка, это не твой хозяин потерял?

Бурдюк поднес к самому носу шалея небольшой круглый медальон на тонкой золотой цепочке. На медальоне, который отдал Граису вместе с письмом Килос, была изображена священная Стрела Бытия, указывающая на вершину горы Эртип.

— Красивая вещица.— Бурдюк покрутил медальоном пе­ред носом шалея.— Не особо дорогая, зато памятная. От­неси хозяину — глядишь, и тебе награда перепадет. А я здесь подожду...

— У меня нет хозяев,— процедил сквозь стиснутые зубы шалей.

— А как же ты без них? — удивленно уставился на него Бурдюк.— Кто ж тебя здесь поставил?

— У меня есть командир,— со сдерживаемой ненавистью ответил шалей.— Хочешь увидеть слуг преподобного — пожалуйста.— Стражник тупым концом древка копья с силой ударил в ворота.— Только не говори потом, что хотел пройти мимо.

В левой створке ворот открылась небольшая дверца. Огромный лысый эребиец, с трудом протиснув свое обнаженное по пояс мускулистое тело сквозь узкий проход, вышел на улицу. Понимая, что с таким верзилой, да еще к тому же вооруженным бичом, шутки плохи, Бурдюк сразу же показал ему медальон Килоса. Эребиец медальон узнал.

— Откуда это у тебя? —страшно коверкая слова, вы­сыпавшиеся из его рта, словно гравий из камнедробилки, проговорил эребиец.

— Нашел,— быстро ответил Бурдюк.— А если преподобному интересно, могу и место показать.

Не говоря больше ни слова, эребиец сгреб Бурдюка за шиворот и втащил во двор.

Как только рука, державшая его, несколько ослабла, Бурдюк ловко вывернулся и отпрыгнул назад, прижавшись спиной к воротам.

— Ты что! — испуганно заорал он, глядя на полуголого великана.— Я ведь сам пришел!

— Давай,— эребиец протянул к Бурдюку свою огромную лапищу.

Отступать было некуда, и Бурдюк положил медальон на широкую ладонь, которая тут же сжалась в кулак, похоронив в себе золотую вещицу.

— Жди здесь,— сказал Бурдюку эребиец и направился по тропинке к дому.

Бурдюк быстро огляделся по сторонам. Сад, которым окружил свой дом преподобный Сирх, был поистине великолепен. Можно было подумать, что в нем собраны растения со всего мира. Даже самые обыкновенные деревья и кусты, ухоженные и аккуратно обрезанные, казались удивительными творениями природы, созданными в единственных экземплярах. Однако внимание йерита сразу же привлекли странные деревья, стоявшие на равных интервалах вдоль проложенных по саду аллей. Бурдюк даже и не подозревал, что могут быть такие деревья, у которых вместо листьев на веточках мелкие кожистые чешуйки тем­но-зеленого цвета. Ветви этих удивительных деревьев росли прямо от корня и, изгибаясь подобно туго натянутым лукам, образовывали в центре просторные беседки, защищенные от солнца и дождя. А поверху каждая такая живая беседка была усыпана огромными белыми цветами с широкими продолговатыми лепестками, источающими медовый дур­манящий аромат, от которого кружилась голова.

Бурдюк словно зачарованный сделал шаг в сторону ближайшего к воротам дерева-беседки. Его неудержимо тянуло войти внутрь, чтобы, полностью погрузившись в изумрудный свет и пьянящий аромат, забыть обо всем на свете...

Тяжелая ладонь легла сзади на плечо йерита.

Вздрогнув от неожиданности, Бурдюк стремительно обернулся. Позади него стоял слуга-эребиец, точно такой же, как и тот, что ушел с медальоном,— по пояс голый, лысый и с коротким кожаным бичом в руке. И где только мог прятаться такой гигант?

— Куда идешь? — пробубнил эребиец.

— Никуда.— Дернув плечом, Бурдюк безрезультатно по­пытался скинуть давящую на него руку.— Жду, когда меня в дом пригласят.

Эребиец шутки не понял.

— Стой на месте, когда ждешь,— сказал он, отпуская плечо йерита.

— Понял,— буркнул Бурдюк, возвращаясь к воротам.

Эребиец встал рядом с йеритом — массивный и неподвижный, как скала.

Вскоре вернулся первый эребиец. Не говоря ни слова, он схватил Бурдюка за запястья и вздернул руки йерита вверх. Другой эребиец, подойдя к Бурдюку сзади, так же молча облапил своими огромными ручищами его тело.

— Эй, вы что задумали?! — попытался было протестовать Бурдюк, но тут же приумолк, сообразив, что, раз уж его обыскивают, значит, собираются допустить к преподобному.