Приближавшаяся армия турок могла воспользоваться единственным источником питья – водным ключом. Эмир велел его разрушить, а воду сделать непригодной для использования. Прежде чем воины Тимура смогли продемонстрировать свою мощь у стен Анкары, дозорные отряды сообщили, что войска Баязита подошли на расстояние 12 миль.
Эмир оставил попытку взять город штурмом. Он даже велел некоторым отрядам бросить бастионы крепости, которыми они уже овладели. В эту ночь он укрепил оборону своего лагеря и приказал освещать его ярким огнем факелов. Его конные отряды патрулировали равнину. Однако турки до утра не показались.
Целую неделю они шли форсированным маршем, испытывая недостаток в воде и продовольствии. Местность на пути их следования была разорена противником. Турки сильно утомились, страдали от жары и жажды. Наконец они обнаружили противника, удобно разместившегося в их лагере с большими запасами воды и продовольствия. Хуже всего было то, что вода имелась только за боевыми порядками противника. Туркам ничего не оставалось, как атаковать его.
Баязит был вынужден (чего желал меньше всего) бросить в сражение свою кавалерию, уступавшую по боевым качествам массам вооруженных всадников из Центральной Азии. Войска султана вступили в бой после изнурительного испытания жаждой. Эмир обыграл султана искусными маневрами. Баязит вернулся в Анкару так, словно его вели на поводке. Битва была проиграна раньше, чем засверкали на солнце боевые клинки.
В десять утра при уже чувствительной жаре турки бросились в атаку с бесстрашием, которое часто приносило им победы. Фронт между противостоявшими армиями протянулся на равнине более чем на 15 миль. Один из флангов армии Тимура упирался в маленькую речку, другой – невидимый на расстоянии – в укрепленную высоту. Летопись прибавляет, что турки двинулись вперед под грохот барабанов и звон цимбал. Эскадроны эмира встречали их в глухом молчании.
Тимур не садился в седло коня без крайней необходимости. Судьба сражения в данный момент зависела от его полководцев. Тимура окружали лишь сорок вооруженных всадников вперемежку с пехотой. Они располагались в тылу многочисленного войска конников. Внук эмира, хан Мухаммад, командовал центром, который занимало его войско из Самарканда и восемьдесят полков, ведомых командирами из многих стран Азии. В центр поставили также боевых слонов в доспехах из разноцветной кожи. Они должны были больше оказывать психологическое воздействие на противника, нежели участвовать в бою.
Сражение началось с атаки на самый край правого фланга тюркских воинов Сулеймана, сына Баязита, скакавшего во главе всадников из Малой Азии. Атакующих встретил губительный огонь огнеметов и рой смертоносных стрел. Лошади и всадники массами падали на землю в пыли и дыму.
Расстроив ряды атакующих, в контрнаступление пошла первая линия тюркских воинов, за которой следовали основные силы правого фланга во главе с талантливым полководцем эмира Нуреддином.
В первый же час сражения турки были остановлены и войска Тимура перехватили инициативу. Нуреддин обрушился на фланг Сулеймана с такой силой, что часть тюменов турок бежала с поля боя. Мобилизованные в армию Баязита тюркские отряды из Малой Азии обнаружили, что их вожди сражаются на стороне Тимура, и воспользовались хаосом, чтобы дезертировать.
Когда на правом фланге четко обозначился перевес Нуреддина, в атаку тремя эшелонами кавалерии пошел левый фланг армии эмира. Всадники Тимура пробились сквозь цепи турецких стрелков и устремились против сильно изнуренной кавалерии противника. Левый фланг ушел вперед так далеко, что Тимур потерял его из виду.
В это время к деду прискакал хан Мухаммад и спешился. Он припал к ногам эмира и попросил разрешения атаковать центром турецкую пехоту. Тимур не дал разрешения. Вместо этого он велел Мухаммаду оказать поддержку войсками из Самарканда и отрядами туркмен левому флангу армии, исчерпавшему свою ударную силу.
После этого любимый внук старого завоевателя поднял свой красный штандарт и повел на выполнение задания цвет армии Тимура. Он помчался галопом на самый опасный участок битвы, где закованные в доспехи сербские всадники, попавшие в плотное окружение тюркских воинов, сражались насмерть. На этом участке отряды европейской пехоты отбивали атаки противника на каждом холмике. Здесь погибли в бою командиры отрядов, прибывших с Балкан, а храбрый Мухаммад был столь серьезно ранен, что ему пришлось спешиться. Тем не менее правый фланг армии Баязита был разгромлен.
Султан остался с многочисленной пехотой, занимавшей участки не оборудованной в инженерном отношении местности и зажатой тюменами тюркских всадников слева и справа. В это время Тимур принял на себя командование центром и двинулся вперед.
Великолепная османская пехота – элитный корпус янычар – не стала атаковать противника. Янычары были обречены. Они попали в безнадежное положение, а султан оказался беспомощным перед лицом искусной игры «великого гроссмейстера» Азии. В арьергарде войск султана начали разбегаться некоторые полки, которым еще не закрыли путь к спасению. Другие полки, рассеченные успешными атаками противника, продолжали сопротивляться на любой мало-мальски пригодной высоте. Против них двинули слонов, с боевых башен на спинах которых на турецких пехотинцев низвергался жидкий огонь. Истощенные турки гибли на выжженной солнцем равнине среди грохота и пыли. Даже многие из тех, кто бежал с поля боя, умирали от голода.
Баязит с тысячей янычар отбил атаки тюркских всадников и оставался на холме в течение всего полудня. Взяв в руки боевой топор, он сражался среди своих воинов плечом к плечу. Личные охранники султана гибли с оружием в руках. Точно так же умирали солдаты одного батальона старой императорской гвардии, стойко державшиеся на своей позиции в битве под Ватерлоо, когда разбитая наполеоновская армия обратилась в бегство.
Перед наступлением сумерек Баязит сел на коня и попытался в сопровождении нескольких всадников избежать плена. Султан не ушел от погони. Его спутников настигли смертоносные стрелы. Конь Баязита был также убит. Султана связали и доставили на закате солнца в шатер Тимура.
Согласно преданию, Тимур в это время играл в шахматы с Шахрухом. Когда эмир увидел бородатого турка, царственный облик которого не стерла происшедшая трагедия, то поднялся и подошел ко входу в шатер. Смуглое лицо Тимура осветила улыбка.
– Недостойно, – воскликнул Баязит, не утративший ни гордости, ни мужества, – насмехаться над тем, кого покарал Аллах!
– Меня забавляет то, – ответил Тимур не спеша, – что Аллах позволил властвовать в мире такому хромцу, как я, и такому слепцу, как ты. – Помрачнев, эмир добавил: – Разве не ясно, какой была бы моя судьба или судьба моих людей, если бы ты взял верх в сражении?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});