Он видит себя в хижине — и одновременно в этом месте непонятно где. Он видит лежащего в изнеможении шамана — и живые тени. Это странно и трудно воспринимать одновременно — но это так.
— Что это?.. — наконец складываются слова, выходя из непослушных, незнакомых губ.
— Очищение, — смеется шаман, тяжело дыша. Лицо его блестит от пота, из щербатого рта хрипло вырывается смрадное дыхание. — Ты выжил. Духи не пожрали тебя, стало быть, ты достоин стать шаманом и ходить в Мире Духов. Пройдет немного времени — поведу тебя.
— Почему не сейчас? — с трудом выговаривает юноша.
— Как ты сейчас видишь мир? — вместо ответа говорит шаман.
Юноша обводит взглядом хижину. И падает на пол, хватаясь за воздух.
Шаман хихикает.
— Ну, каково?
— Как будто у меня две пары глаз, — шепчет он. — И ушей, — добавляет, прислушавшись к себе.
Хижина была такой же, как всегда. Но тени предметов стали объемнее, словно обрели свое, отдельное существование. И теней этих было куда больше, чем вещей в хижине. Некоторые тени, прозрачные, еле заметные, двигались, как живые, заставляя его дрожать от воспоминаний о боли. Если сосредоточиться на них, начинаешь видеть черты их… лиц? Морд? Масок? И в ушах снова тихий шепоток… Он тряхнул головой, пытаясь отогнать видение.
— Не выйдет, — усмехнулся шаман и, запрокинув голову, выпил какой-то жидкости из глиняной бутыли, невесть откуда тут взявшейся. — Теперь ты видишь в двух мирах и слышишь в двух мирах одновременно. Духи слепили тебя заново и дали тебе еще одну пару глаз и ушей. Теперь тебе надо научиться ходить в Мире Духов. — Снова забулькала жидкость. Ульбару он не предложил пить, хотя жажда мучила юношу невероятно. — Я научу тебя закрывать те глаза и уши, какие надо и когда надо, а то ведь с ума сойдешь. — Наверное, в бутыли было хмельное, потому что шаман все болтал и болтал. — Ты теперь не такой, как все. Ты даже сможешь управлять своим телом — ходить по углям, не зная боли, пронзать его, не повреждая потрохов и не теряя крови. Говорят, были шаманы, что умели летать… Таких людей, как мы, мало, Ульбар. Захоти мы, — захихикал он, — мы были бы вождями, а черная кость служила бы нам.
Ульбар не сразу понял, что черной костью шаман называет отнюдь не низших людей, а даже тех Уль-фангир, которые не могут видеть Мир Духов. И почему-то его это не оскорбило, словно так и было надо. Даже не покоробило.
— Сейчас вот выпей, — сунул шаман ему под нос плошку с вонючим черным варевом, густым, как смола. — Будешь спать. Я не дам духам тревожить тебя, ты еще слаб и не умеешь их отгонять. — Он презрительно швырнул Ульбару его одежду и пару теплых шкур.
Научиться жить с новым зрением и слухом было непросто. Первое время юноша как будто завис между двумя мирами, одновременно видя и тот, и этот. Хорошо, что шаман держал его при себе — наверняка в хижине матери его сочли бы безумным или одержимым. Недаром одержимых считают пророками, ведь они и вправду видят духов, только законов Мира Духов они не ведают. Одержимые потеряны меж двух миров. Так говорил шаман.
— Не может простой человек одновременно видеть оба мира, — говорил шаман. — Только белые демоны или великие шаманы так могли. А простой шаман умеет находить дорогу в Мир Духов и открывать там свои незримые глаза и уши. Этому я тебя и научу. Научу тебя видеть дороги Мира Духов, научу находить безопасные пути и сражаться с теми духами, что захотят пожрать тебя и завладеть твоим телом. Все духи хотят иметь тело…
Ульбар слушал, почти забыв о том, что мать не первый день с тревогой ожидает его дома.
Ему было наплевать уже и на еду, и на одежду, и на месть, и на славу — мир его стал шире во много раз и сулил куда больше власти, чем мир обычных людей.
— Люди ходят в мире живых, а в Мире Духов — только их тени-двойники. Если одолеть двойника, ты станешь хозяином человека. И его тела. И будешь жить в его теле, новом, молодом… — погрузившись в свои мысли и медленные мечтания, заговорил шаман.
Воцарилось молчание.
— Почему же ты не перейдешь в молодое тело? — усмехнулся Ульбар, возвращая наставника к яви.
— А зачем? У меня есть большее, — добродушно и почти лениво ответил он. — Да и трудно это. Лишь великие шаманы на это способны, а не простой шаман среди шаманов.
Ульбар больше не спрашивал.
Постепенно он научился разделять видение миров и даже видеть только тот, который желал. Ему все легче становилось уходить в Мир Духов, оставляя тело в мире живых. Наставник порой мог сутками сидеть неподвижно под дождем и ветром, не чувствуя ничего. Тогда сердце его билось медленнее, он почти переставал дышать, и Ульбар поначалу боялся что, старик умрет. Но наставник всегда возвращался и рассказывал о своих странствиях.
— В Мире Духов у каждого шамана есть слуга и есть поводырь. Настанет время — мы найдем тебе и того, и другого.
— Когда? — спрашивал Ульбар.
— Когда лучше научишься владеть телом. Дух и тело связаны, и одно влияет на другое. Ты должен научиться как можно полнее подчинять свое тело духу. Никогда не будет так, чтобы оно полностью подчинилось, так уж мы устроены. Ты не сможешь летать и ходить по дну морскому, но в Мире Духов ты будешь странствовать дальше, узнавать больше и станешь там сильнее.
Мир Духов был ему куда любопытнее мира живых. Теперь он почти все время проводил у старика, забывая о течении времени, забывая о матери и о мести — все это уже казалось таким малым и незначительным по сравнению с открывшимся ему миром.
— Мир Духов — это другая часть нашего мира, только не всем его видеть дано. Простые смертные… они убогие. Всего часть видят, а мы с тобой видим все. Так-то, мальчик! — хрипло засмеялся старик.
— А скажи, можно ли остаться в Мире Духов?
— А зачем тебе?
Ульбар отвел взгляд. Он не знал, как высказать то, что сейчас смущало его. Какой-то неуместный стыд тяготил душу. Почему-то даже этому старику, который так много ему открыл, он опасался доверить сокровенное.
— Духи не умирают…
Сначала ему показалось, что старик задыхается, давится мокрым старческим кашлем. Потом понял, что тот хохочет. И понял, что не зря так стыдился рассказывать.
— Дурак! Баран тупой! — отсмеявшись, прохрипел старик. — Остаться! А тело куда? У нас, людей, душа привязана к телу. Даже если ты его бросишь, как ветошь ненужную, душа все равно будет в этом мире, лишь пока тело живо.
— А если тело умрет, то куда уйдет душа?
— К вратам края предков.
— А что там?
— Не знаю. Оттуда никто еще не возвращался.
— А как же рассказывают про жизнь в краю предков?
— Это вранье, — спокойно ответил шаман.
— А как же мертвых призывают?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});