– М`тан… неужели… вы будете есть… э-э-э… это?
– Хотите попробовать?
Второй помощник замотал головой столь отчаянно, что ни у кого вокруг ни осталось и тени сомнения – разжать стиснутые зубы он попросту боится.
– Поверьте, вы много теряете, – Диего аккуратно отделил кортиком от верхушки сыра тонкую пластинку, сложил ее вдвое, зажмурился, поводил сырным обрезком под носом, вздохнул, откусил, медленно, с явно видимым наслаждением начал жевать… – Какой н-ням!
Штурман сдавленно хрюкнул и, согнувшись, бросился к борту.
– Кончай издеваться, Диего, – Интеко перешла на подветренную сторону сундучка и потому говорила почти спокойно. – Лучше признайся, где алмаз?
– Гыкой алгаз? – все еще не открывая глаз, удивленно прочавкал маленький тан.
– Око Дагна.
– Ынятия не мею.
– Этот как?
– Просто. Чтобы заставить пиратов собраться в нужное мне место и время, требовалась приманка, сыр для мышеловки. Такой приманкой мог бы стать легендарный алмаз короля язычников, но – его у меня не было. Зато имелся сыр, и я подумал: а почему бы не воспользоваться им? Коль уж люди способны увидеть в сем волшебном продукте лишь плесневелую гадость, почему б этим же людям не принять его за величайшее сокровище моря Рейко?
– Но тогда, в таверне… ты ведь не мог солгать!
– Я и был совершенно искренен, – Диего открыл глаза. – В зеленом сундучке и впрямь находилось сокровище… для меня. Ведь по эту сторону океана куда проще сыскать алмаз с кулак величиной, чем настоящий гзумгарайский сыр, и когда я доем…
– Что будет?
– Жизнь потеряет большую часть своих красок и радости, – печально промолвил капитан-командир с особыми полномочиями в колониях Диего Раскона, только что выигравший третий в своей жизни морской бой. – Увы, увы, увы…
Наклонившись, он отрезал еще один кусочек, поднес его к лицу, пошевелил ноздрями…
– Неужели не хотите даже попробовать? – снова спросил он. – Клянусь честью, это действительно вкусно!
Часть третья
Кантабрийское вино
17-е грея, пятью милями южнее острова Карро.
В свете полуденного солнца призраки смерти казались чернее самой тьмы, а их леденящий души вой…
– Начинает меня раздражать, – задумчиво произнес тан Диего Раскона, глядя, как черный силуэт в очередной раз попытался проломиться сквозь золотистое сияние охранного щита – и, протяжно взвыв, отпрянул прочь. – Определенно. Даже вкус вина… – маленький тан досадливо скривился.
– Раздражать?
Капля иронии в этом вопросе, наверное, имелась. Из числа находившихся на палубе, тан Раскона сейчас казался не только самым низкорослым, но самым безмятежным. Истинный придворный щеголь, куда более озабоченный белизной кружев и сверканием хрустальных граней бокала, чем тлеющими в нескольких шагах пушечными фитилями.
– Да, – развернувшись к человеку в алой рясе, сказал он, – издаваемые этими летающими тряпками унылые звуки начинают меня раздражать. Брат Агероко, нельзя ли…
– Нельзя.
– Жаль, – вздохнул маленький тан. – Трудно поверить, но из-за этих звуков у вина появляется некий оттенок… кислящий…
– Звучит как тема для трактата, – чуть помедлив, отозвался монах. – Ученого труда, с длинным и непроизносимым за один вдох названием. Что-нибудь вроде: «Убогие размышления недостойного про звуки мерзкие и пронзительные, низшими демонами издаваемые, а также…»
– Прикажете готовиться к абордажу, капитан?
Тан Диего неторопливо, маленькими глотками, допил вино и вернул бокал на поднос.
– Нет, – решительно сказал он. – Корабль, чья команда решилась связаться с некромантом, вполне может таить и другие… неожиданности. Думаю, нам прежде нужно будет очистить его.
– Ну вот, – разочарованно вздохнула стоявшая рядом женщина, – ты снова лишаешь меня большей части удовольствия.
Диего едва заметно улыбнулся. Фраза Интеко прозвучала весьма двусмысленно… впрочем, само пребывание благородной таны Интеко Шарриэль ги Торра на борту военного корабля Его Величества являлось хоть и не прямым нарушением устава, но вполне попадало в разряд предприятий сомнительного свойства. Столь же сомнительного, как и благородство полукровки-танцовщицы из бродячего цирка, сумевшей пленить сердце отпрыска старинного рода. На фрегат Интеко привела не родословная, а желание отомстить за мужа и дочь…
– Очистить? – переспросил ка-лейтенант.
– Да, – кивнул маленький тан. – В данном случае я полагаю сей термин наиболее подходящим.
– И как же…
– Пары бортовых залпов будет вполне достаточно.
– Но прошу, не увлекайтесь, – добавил монах. – Лично мне весьма хотелось бы ступить на палубу этого корабля прежде, чем ее доски скроет морская гладь.
Опасения брата Агероко были вполне резонны. В бою с коронным фрегатом встреченная ими шхуна могла надеяться на черное искусство своего мага, численность и отвагу команды, преотлично знавшей, что за участь ждет их в случае поражения. А еще просто на везение – вроде того, что позволило иторенским канонирам в самом начале боя сбить ядром их фок, лишив шхуну возможности удрать. Но пушечная дуэль не сулила поклонникам Черного Петуха ничего доброго.
Пиратский капитан, впрочем, понимал это ничуть не хуже монаха. И все же, убедившись, что смертоносные посланцы его колдуна не в силах управиться с охранным щитом служителя Великого Огня, он решился – и развернул свой корабль навстречу фрегату в отчаянной надежде разыграть последнюю из оставшихся карт. Опередить, сбить огонь противника собственным залпом. А затем – прежде чем враг успеет опомниться – свалиться вплотную и попытаться вырвать удачу в рукопашной схватке.
Частично его план даже удался. Легкая и проворная, шхуна первой заняла нужное положение – и куталась пороховым дымом. Треск ломаемого дерева, грохот, богохульства и крики боли…
– Еще полрумба, – тан Раскона словно бы не заметил здоровенный обломок рея, упавший точно между ним и братом Агероко, – и «Мститель» покажет себя. Еще нем… – окончание фразы маленького тана исчезло, растворившись в пушечном реве.
Ответный залп коронного фрегата был страшен. Картечь орудий верхнего дека штормовой волной прошлась по палубе шхуны, сметая на своем пути все – бочки, ящики… и притаившихся за этими хлипкими укрытиями людей и нелюдей. Тяжелые пушки нижней батареи на свинцовую мелочь не разменивались – их ядра били в корпус, оставляя за собой зияющие дыры и хаос разрушения.
Это был смертельный удар – с переломанными ребрами-шпангоутами, лишенный мачт, с десятком захлестываемых волнами пробоин опасный противник стал неподвижной мишенью, способной послать врагу лишь пару дюжин мушкетных пуль, да проклятья…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});