Два года назад благодаря нашим с Зомахуном усилиям семнадцать бенинских студентов прошли стажировку в Японии, в университетах Рицумэйкан, Тиба, Ямагата, Риккё, в Токийском университете и некоторых других. Последний раз, когда Зомахун собирался в Бенин, я попросил его переправить туда большую партию футбольных мячей и школьных принадлежностей, которые мы заказали в Китае. И мячи прибыли в Котону[43] в трюме грузового самолёта «Эр Франс». Я считаю, что футбол — один из способов подарить надежду людям и в Бенине, и в других странах Африки, как наглядно показал прошедший чемпионат мира в ЮАР. Иногда я спрашиваю себя: а что, если однажды Бенин сможет стать мощнее, весомее на мировой арене благодаря футболу? И бенинские школьники благодаря тренировкам и силе воли станут великими футболистами, как это случилось в Кот-д’Ивуаре, например? Уверен, что это принесло бы много пользы народу Бенина. В какой-то момент я решил посодействовать тому, чтобы африканские школьники стали играть в бейсбол. Но это была плохая идея. Ведь в Африке футбол остаётся самым популярным видом спорта, которым занимается большинство молодых людей — почти все! Там, так же как и во Франции, футбол высвобождает страсти. К слову, я никогда не забуду, как французы, и особенно горячие поклонники Зидана, были разочарованы тем, что их страна так быстро вылетела с чемпионата мира по футболу 2002 года в Южной Корее — и это после того, как они были чемпионами!
Я очень рад, что работаю в Бенине с Зомахуном. В частности, я поддерживаю несколько, начальных школ, государственных — одна из них называется «Мейджи Шогакко» — и специализированных японских. Эти школы находятся в окрестностях отдалённых деревень в нескольких провинциях (Боргу, Донга и в Атлантической провинции), расположенных недалеко от нигерийской пустыни. Все эти районы очень бедные. Несколько школ там построили уже много лет назад, благодаря содействию Зомахуна и на его личные средства. Три из них посещают около тысячи двухсот учеников. Но в этих заведениях всё ещё нет электричества, так что, когда идёт дождь или солнце скрывается за облаками, школьникам приходится возвращаться домой. Поэтому я отправил туда четыре блока питания, которые могут вырабатывать достаточно электричества, причём только усилиями человека. Стоит только чуть-чуть покрутить педали, и энергия аккумулируется в батарее, а потом её можно использовать через некоторое время. Мой знакомый инженер, господин Такита, в свою очередь, создал мини-генераторы, тоже предназначенные для бенинских школ.
«Из-за кулис»Я также планирую позднее установить панели солнечных батарей в начальных школах под моим патронатом. Ведь Япония — лидер в этой области, не так ли? В нашей стране существуют «Шарп», «Панасоник» и другие прекрасные компании, которые считаются ведущими в сфере солнечной энергии. Я заинтересовался этим. Единственная проблема — потребуются значительные расходы. Размещение большой панели солнечных батарей в одной школе обойдется минимум в восемь миллионов иен[44], включая производство, перевозку и установку.
Еще я занимаюсь проблемами, связанными с обеспечением школ учебными принадлежностями, рытьём колодцев и распределением запасов воды. В то же время мы с моим другом-инженером пытаемся создать велосипед для учеников, достаточно прочный и недорогой, а также очень простой телевизор. Когда телевизоры будут готовы и заработает электричество, мы будем транслировать передачи на французском, чтобы школьники смогли повысить свой уровень иностранного языка.
Мне бы хотелось привезти в Бенин пианино, а еще — чтобы бенинские студенты получали стипендии на учёбу в Японии. Скажем, в университетах префектуры Миядзаки, которой руководит один из моих бывших подопечных. Там бенинцы могли бы углубить свои познания в точных и гуманитарных науках.
В прошлом году я захотел, чтобы про Зомахуна сняли документальный фильм в Бенине. Когда-нибудь его покажут в прайм-тайм на одном из наших главных телеканалов, чтобы японцы чуть лучше узнали эту страну. Авторами фильма я попросил стать Ару Китаго, одного из Гундана, и Лилиана, моего юного французского поклонника, который тоже работает режиссёром. Эта картина — что-то вроде «Корней»[45] наоборот про Зомахуна!
Я веду деятельность такого рода на свои собственные средства. И поэтому я ещё больше рад возможности зарабатывать много денег в качестве ведущего телепередач. Вот и всё, что я могу сказать... Вообще-то я не люблю это афишировать. Предпочитаю оставаться в тени. Японские традиции предписывают не похваляться своей щедростью. Я действую «из-за кулис», осуществляя некоторые виды деятельности посредством общественных организаций...
Согласно нашим культурным традициям, неловко распространяться о добрых делах, которые ты совершаешь. После моего детства, той бедности, в которой я вырос, для меня очевидно, что надо помогать нуждающимся. Это даже наш моральный долг. Те богачи, которые ни с кем не делятся и в одиночку наслаждаются всеми благами, — недостойные люди. Очень важно остро чувствовать необходимость делиться и, главное, не гордиться своей щедростью. Хотите быть филантропом — пожалуйста, но для каждого из нас это должно оставаться его личным делом. Ведь что такого особенного в том, чтобы отдавать? Разве это не естественно? Зачем хвастаться добрыми делами, которые мы совершаем, какими бы ни были их масштабы? Не нужно хвастаться. Нас ценят не тогда, когда мы говорим, что делимся с кем-то. Я заметил, что в большей части развитых обществ, в самых мощных мировых державах, многие богатые, влиятельные компании и отдельные граждане проявляют невиданную щедрость — и тут же рассказывают всем об этом. Баснословные суммы, которые они выделяют на гуманитарные проекты, оглашаются во всеуслышание. Я считаю, что на самом деле благодаря таким объявлениям они возмещают свои расходы и преследуют какие-то другие цели, помимо гуманитарных. На мой взгляд, это разновидность рекламы в СМИ.
В Японии, если вдруг станет известно о том, что вы занимаетесь благотворительностью, это может буквально стать позором! Такая особенность нашей культуры, наверное, не вполне понятна людям Запада. Для некоторых японцев альтруизм как черта характера, щедрость как достоинство — это всего лишь проявления «красоты души». Я не люблю хвастаться своими добрыми делами и не хочу, чтобы о них распространялись другие. Пусть лучше меня считают одиозной фигурой, мне так комфортнее...
На самом деле я терпеть не могу слова «сочувствие», «жалость» и им подобные... Они вынуждают нас постоянно наблюдать за теми, кто страдает. Хотя — и я знаю это слишком хорошо — благорасположение и добрые чувства далеко не вечны. Верить в обратное — значит заблуждаться или даже проявлять лицемерие. К чувствам каждого человека примешиваются личные интересы и неизбежные маленькие тайны. Например, на японском телевидении, в передаче, где превозносят благотворительность, приглашённые звёзды производят самое приятное впечатление. А после съёмок они все же получат свой гонорар. Не странно ли это? Я с недоверием отношусь к некоторым формам слишком расчётливой благотворительности.
И потом, хотя я действую серьёзно, я не принимаю себя чересчур всерьёз, иначе у моей благотворительности не было бы границ и я мог бы отдать всё, что имею. Я бы распродал всё своё имущество, всю недвижимость и проч. Но я не мать Тереза и не аббат Пьер — да, я знаю этого француза, который много раз вёл борьбу за то, чтобы помочь неимущим (организация «Эммаус», основанная аббатом Пьером, в 2008 году отметила 35-ю годовщину своего присутствия в Японии). Я не святой и уж тем более не ангел. Я скорее одиозный персонаж.
Именно поэтому я терпеть не могу слова «взаимопомощь», «благотворительность»... Если вы хотите помочь неимущим — помогайте, но, сделайте милость, негласно. Никому не следует знать, что вы делаете в той или иной стране, для тех или иных людей или обществ. Это никого не касается, не так ли? Это только ваше дело, правда? Если бы я хотел помочь более решительно, я был бы вынужден пойти на крайние меры. Но вне своей профессиональной деятельности, в повседневной жизни я не люблю расставлять приоритеты — ни в своих действиях, ни в желаниях. А вот моя жена считает, что те значительные суммы, которые я трачу на гуманитарные нужды, в итоге равны тому, что я мог бы потратить на обеды в ресторанах. Благотворительность для всех стоит по-разному.