И вот теперь он, Мишель Блитштейн, одинокий и совершенно потерянный, сидел у окна своей лаборатории и тоскливо смотрел вдаль – сквозь лесистые холмы, сквозь зелень леса, смотрел в свое и не свое прошлое…
Вечером, часы на башне дворца Крон-Регента пробили уже шесть часов пополудни, он вновь встретился со Шмидтом в том же трактире, как они заранее и договаривались. По лицу своего друга зихерхайтскапитан понял, что его просьба, исследование, о котором он просил Мишеля, имело очень серьезные результаты; поэтому, вместо предполагавшихся по нормам приличия разговоров-прелюдий о делах, здоровье и погоде, он решил сразу же перейти к сути дела. Мишель посмотрел на него долгим взглядом и, оглянувшись вокруг и убеждаясь, что их никто не может слышать, сказал:
– Это Кровь Дракона! Откуда она у тебя?
– Видишь ли, альтер камерад, я не могу рассказать тебе всего подробно, так как это связано с моей службой. Могу лишь сказать тебе, что из-за этой жидкости погибли несколько человек.
– Нет, дружище, тут ты как раз ошибаешься, – ответил ему Мишель.
Шмидт недоуменно посмотрел на него.
– Из-за этой жидкости погибли миллионы людей, причем – миллионы ни в чем не повинных людей!
Шмидт вспомнил папку, лежавшую на столе перед господином зихерхайтспрезидентом, – так вот что означали литеры «КД»! Все сходилось. Он посмотрел в печальные глаза своего друга и попросил его:
– Расскажи мне все, что ты об этом знаешь. К сожалению, я не могу тебе сейчас этого объяснить, но это важно не только для меня – это важно и для тебя, и для всех нас, для Империи, в конце концов, как бы банально это ни звучало.
Мишель внимательно взглянул в глаза своего старого друга и, помолчав с минуту, заговорил:
– Современной науке до настоящего времени точно не известны механизмы воздействия Крови Дракона на человеческое сознание. Более того, до конца не ясно, является ли эта жидкость веществом минерального или органического происхождения. Большинство исследователей, если эта фраза вообще-то приемлема к тому узкому кругу исследователей, кто занимался этой проблемой, считают, что Кровь является минералом горного, вулканического происхождения, в состав которого входят роданистые соединения и который стал жидкостью в результате таяния горных ледников. Впрочем, это не более чем предположение.
«По крайней мере, это вполне соответствует маршруту этого Валери и его людей», – подумал Шмидт, но вслух этого, разумеется, не произнес.
– Алхимической науке издревле известны соединения, способные влиять на сознание и душевное состояние человека, – продолжил Мишель, – и они очень пристально изучаются, так как мы обоснованно предполагаем, что через воздействие этих веществ на человека можно достигнуть исцеления от многих болезней, сделать человека счастливым и в перспективе – бессмертным. В то же время действие Крови Дракона на сознание настолько отличается от эффектов других веществ, что практически невозможно отнести ее к той или иной известной группе. Посуди сам: настойка опийного мака успокаивает, создает временное ощущение блаженства и, затуманивая разум, – усыпляет. Зерна кофе и листья коки – напротив, повышают остроту восприятия и подавляют чувства усталости и сна, особенно – при совместном их использовании, однако – создают состояние, которое мы определяем как «скачку мыслей» – человек мыслит настолько быстро, что не в состоянии ухватиться ни за одну из идей, со свистом пролетающих через его мозг. Листья конопли и экстракты нескольких грибов вообще нарушают рассудок, делая поведение человека абсолютно иррациональным и неуправляемым. Ничто из перечисленного не свойственно Крови. Под ее воздействием разум человека остается как никогда ясным, настолько, что он в состоянии решать сложнейшие математические и технические задачи, что блестяще доказали ученые и оружейники Запада эпохи Мерсье. Эта жидкость укрепляет волю, подавляя, вероятнее всего, лишь отдельные уголки сознания, которые контролируют такие чувства, как гуманизм, широту восприятия противоположных мнений и личную ответственность за последствия своих поступков. В то же время особым свойством Крови следует признать длительность ее эффекта, часто сопоставимую с продолжительностью жизни человека вообще. Если опий, грибы и другие снадобья покидают организм человека через трое-пятеро суток и он в целом освобождается от их действия, хотя и не совсем без последствий, то наблюдение за военнопленными армии Мерсье (а мне ли рассказывать тебе, старый товарищ, что далеко не все военнопленные были после Большой Войны возвращены домой) показало, что практически все они до конца сохраняли фанатическую преданность своим «идеалам». Как видишь, с научной точки зрения в проблеме Крови Дракона вопросов гораздо больше, чем ответов.
– И все же, – продолжил Шмидт, не удовлетворившись полученной информацией, если вы, ученые, не знаете, что это за вещество, то, возможно, вы все-таки знаете, как оно действует?
– Ты прав, дружище! – печально усмехнулся Мишель. – О действии этой жидкости известно довольно много. Когда Запад избрал своим главнокомандующим и лидером маршала Мерсье, у него в голове уже крутилась идея великого похода на Восток. Для этого, впрочем, у него тогда не было ни достаточного количества денег, ни достаточной по численности и боеспособности армии, ни хорошего оружия. Все это ему предстояло создать за каких-нибудь пять-семь лет. Но один человек не в состоянии сделать все – для этого необходим был порыв целой нации, причем порыв одновременный и однонаправленный. Нацию необходимо было сплотить. Историки до настоящего времени спорят, кто стоял за Мерсье, и никак не могут прийти к единому мнению. Я, разумеется, тоже этого не знаю, но я абсолютно уверен в том, что этот кто-то был и именно он дал в руки маршала Кровь Дракона и научил ею пользоваться. В одном закрытом трактате по истории двадцатилетней давности, найденном мною в нашей университетской библиотеке, говорилось, что за маршалом стояла тайная религиозно-мистическая организация «Мэджи». Впрочем, это ведь тоже не более чем версия…
– «Мэджи» – а это на каком языке и что это означает? – переспросил крайне заинтригованный всем услышанным зихерхайтскапитан.
– Слово «Мэджи», скорее всего, – из языка древних вельтов, и означает оно «маги», что, согласись, созвучно нашему, потому что наше слово имеет то же происхождение; или, точнее – «волхвы».
Последняя фраза неприятно резанула по ушам Шмидта, однако он никак ее не прокомментировал. Вместо этого он спросил:
– Ты сказал, что они научили Мерсье пользоваться Кровью Дракона. Нельзя ли об этом поподробнее?