Читать интересную книгу Острые предметы - Гиллиан Флинн

– Почему ты мне об этом рассказываешь?

– Когда ребенок с малых лет узнает, что матери он безразличен, это приводит к беде.

– Поверь, знаю это по себе, – ответила я. Она все гладила мне волосы, теребя одним пальцем выстриженный кружок.

– Я хотела тебя любить, Камилла. Но ты была неподатливой. Вот с Мэриан мне было легко.

– Довольно, мама.

– Нет. Позволь мне позаботиться о тебе, Камилла. Хочу быть нужной, всего лишь разок.

«Пусть настанет конец. Пусть всему этому настанет конец».

– Ладно, давай, – сказала я и залпом осушила бокал. Потом сняла ее руки со своей головы и мысленно приказала себе успокоиться.

– Мама, ты всегда была мне нужна. По-настоящему. А ты делала так, чтобы я нуждалась в тебе моментами, когда тебе этого хотелось самой. И я не могу простить тебе того, что ты сделала с Мэриан. Она была маленькой.

– Она навсегда останется моей маленькой, – сказала мать.

Глава шестнадцатая

Я заснула в духоте, при выключенном вентиляторе. Проснулась мокрой от пота и мочи. Зубы отбивали дробь, сердце стучало в ушах. Меня сразу вырвало, едва я успела схватить мусорное ведро у кровати. Горячая жидкость, в которой плавали четыре зернышка кукурузы.

Не успела я лечь в кровать, как в комнате появилась мама. Наверное, сидела в кресле в коридоре рядом с фотографией Мэриан, штопая носки. Ждала, пока мне не станет плохо.

– Пойдем, моя маленькая, в ванную, – прошептала она.

Она сняла с меня пижаму, скользнула взглядом по шее, груди, бедрам и ногам.

Когда я с маминой помощью залезла в ванну, меня снова стошнило. Теперь горячая жидкость, окатив меня, полилась в ванну. Адора схватила с вешалки полотенце, налила на него спирта и протерла меня, быстро и деловито, словно мыла окно. Я сидела в ванне, и мама лила мне на голову холодную воду, чтобы сбить температуру. Дала мне две таблетки и стакан голубоватого молока. Я все это выпила с таким же горьким чувством мщения, которое бушевало во мне во время двухдневных запоев. «Я еще не слегла. Давай продолжай, что у тебя там еще есть?» Теперь я хотела быть ее жертвой. Вернуть Мэриан то, что я ей должна.

Меня снова рвет в ванну – мама сливает воду, наливает и сливает опять. Кладет пузырь со льдом мне на плечи, другой между ног, горячую грелку прикладывает мне ко лбу, другую – к коленям. Раскрывает пинцетом рану на лодыжке, льет на нее спирт. Вода мгновенно розовеет.

«Исчезни, исчезни, исчезни», – умоляюще стонет моя шея.

Все ресницы у Адоры выщипаны, из левого глаза текут слезы, она постоянно облизывает верхнюю губу. Прежде чем потерять сознание, я подумала: «Она лечит меня, хлопочет в поте лица. Приятно. Больше никто не стал бы так обо мне заботиться. Мэриан… Завидую Мэриан».

* * *

Я очнулась в ванне, наполовину наполненной чуть теплой водой, слыша крики. Покачиваясь от слабости, я вылезла из ванны – от меня шел пар, завернулась в тонкий хлопчатобумажный халат – в ушах звенели пронзительные крики мамы – и открыла дверь как раз в тот момент, когда в дом ворвался Ричард.

– Камилла, ты в порядке?

Воздух за его спиной рассек исступленный вопль Адоры.

И тут его рот открылся от изумления. Он повернул мне голову набок, посмотрел на испещренную шрамами шею. Раскрыл мой халат и вздрогнул.

– Господи боже… – Он нервно затрясся, от страха и смеха одновременно.

– Что это с мамой?

– Что это с тобой? Ты режешься?

– Я вырезаю слова, – пробормотала я, как будто это в корне меняло дело.

– Я вижу, что слова.

– Почему мама кричит? – Голова закружилась, и я резко села на пол.

– Камилла, ты нездорова?

Я кивнула.

– Нашли у нее что-нибудь?

Мимо моей комнаты пробежал Викери, за ним несколько офицеров. Через пару секунд, покачиваясь, прошла мама. Обхватив голову руками, она кричала, чтобы они убирались вон, чтобы имели уважение и что они очень пожалеют.

– Еще нет. Насколько ты больна?

Он потрогал мне лоб, завязал пояс моего халата, избегая смотреть мне в лицо.

Я пожала плечами, как обиженный ребенок.

– Все должны покинуть дом, Камилла. Одевайся, поедем к врачу.

– Да, тебе ведь нужно доказательство. Надеюсь, во мне еще осталось достаточно яда.

* * *

К вечеру из маминого ящика с нижним бельем были извлечены:

Восемь флаконов лекарства от малярии с заграничными этикетками – большие голубые таблетки, запрещенные к продаже, потому что часто вызывали такие побочные эффекты, как повышение температуры тела и затуманенное зрение. Токсикологический анализ показал наличие следов этого лекарства в моей крови.

Семьдесят две таблетки слабительного средства промышленной категории, которое главным образом давали скоту для опорожнения кишечника. Следы этого средства были обнаружены у меня в крови.

Три дюжины спазмолитических таблеток, злоупотребление которыми может вызывать головокружение и тошноту. Следы их также были обнаружены у меня в крови.

Три бутылки сиропа ипекакуаны, используемого как рвотное средство в случаях отравления. И ее следы были обнаружены у меня в крови.

Сто шестьдесят одна таблетка транквилизаторов для лошадей. Их следы тоже у меня обнаружили.

Аптечка с несколькими дюжинами разных таблеток, пузырьков и шприцев, которыми Адора никогда не пользовалась. В нормальных целях.

* * *

Из маминой шляпной коробки была извлечена тетрадь в цветочек – ее дневник (он-то и будет предъявлен в суд с исковым заявлением в качестве подтверждающего документа). В нем обнаружены следующие записи:

14 сентября 1982 г.

Сегодня я решила перестать печься о Камилле и все внимание уделить Мэриан. Камилла так и не стала хорошим пациентом: в больном состоянии она только раздражается, злится, даже не дает к себе прикоснуться. Это что-то неслыханное. Она такая же злобная, как Джойя. Ненавижу ее. Мэриан такая куколка, когда болеет, – просто обожает меня и все время хочет, чтобы я была с ней. Я люблю вытирать ее слезы.

emp1

23 марта 1985 г.

Снова пришлось отвезти Мэриан в Вудберри: «с утра рвота и затрудненное дыхание». Я была в желтом костюме от St. John, но все-таки мне в нем было некомфортно – боюсь, когда я в нем, мои волосы кажутся бесцветными. Или я вся желтая, как ходячий ананас! Доктор Джеймсон мне понравился: искусный, добрый, заботлив к Мэриан, но куда не надо, не суется. По-моему, он от меня в восторге. Сказал: «Вы ангел, каждому бы ребенку такую мать». Мы немного пофлиртовали, хотя оба носим обручальные кольца. Но медсестры докучливы. Вероятно, ревнуют. Жду не дождусь, когда поедем туда опять (возможно, предстоит операция!). Пожалуй, попрошу Гейлу испечь сладких пирожков. Медсестры любят, когда им приносят угощение к чаю. Может, перевязать банку зеленой лентой с большим бантом? Надо будет сходить в парикмахерскую, прежде чем снова возникнет необходимость ехать в Вудберри. Надеюсь, что доктор Джеймсон (Рик) будет в отделении…

emp1

10 мая 1988 г.

Мэриан умерла. Я не могла остановиться. Сбросила пять килограммов – исхудала до костей. Все невероятно добры. Люди бывают такими милыми.

Самая главная улика была найдена под подушкой парчового дивана в комнате Адоры: грязные клещи, маленькие и подходящие для женской руки. ДНК-экспертиза установила соответствие следов крови на инструменте и крови Энн и Натали.

Зубов в мамином доме не нашли. В последующие недели я представляла себе, как они могли исчезнуть: вот едет голубой кабриолет, как всегда с поднятым верхом, из окна высовывается женская рука – зубы россыпью падают в придорожные заросли, неподалеку от дороги, ведущей к Северному лесу. Вдоль реки Фолз шлепают по грязи ноги в изящных тапочках – зубы, как камешки, падают в воду. Среди розовых кустов в саду Адоры мелькает розовая ночная рубашка; руки разгребают землю – зубы похоронены, как маленькие косточки.

Но зубы не были найдены ни в одном из этих мест. Полиция их обыскала.

Глава семнадцатая

Двадцать восьмого мая Адора Креллин была арестована по подозрению в убийстве Энн Нэш, Натали Кин и Мэриан Креллин. Алан немедленно заплатил залог, чтобы она до суда жила дома, в привычных комфортных условиях. Учитывая сложившуюся ситуацию, суд предоставил опеку над Эммой мне. Через два дня я вместе с Эммой поехала на север, в Чикаго.

* * *

Эмма меня измучила. Ее то и дело охватывал страх, и ей постоянно чего-то не хватало. Она взяла в привычку метаться по квартире, как дикая кошка в клетке, расстреливая меня сердитыми вопросами: «Почему здесь так шумно?», «Как можно жить в такой маленькой квартире?», «Не опасно ли на улице?». Она также требовала от меня заверений в любви. Теперь, когда она больше не была прикована к постели по нескольку раз в месяц, ей нужно было сжечь лишнюю энергию.

В августе она страстно увлеклась женщинами-убийцами, такими как Лукреция Борджа, Лиззи Борден, а так же одна дама из Флориды, утопившая трех своих дочерей после нервного срыва. «Я думаю, это выдающиеся женщины», – с вызовом сказала Эмма. «Пытается оправдать свою мать», – пояснила мне врач. Я водила к ней Эмму два раза, а когда хотела показать ее доктору в третий раз, Эмма буквально легла на пол и завопила. Зато она целыми днями напролет занималась миниатюрным домом Адоры. «Так она по-своему справляется с теми ужасами, которые там творились», – сказала мне врач по телефону. «Тогда бы уж она, скорее всего, разломала его», – ответила я. Эмма дала мне пощечину, когда я ей принесла голубое покрывало для кровати Адоры не того оттенка. Она плюнула на пол, когда я отказалась ку пить игрушечный диван из орехового дерева за 60 долларов. Я пыталась применить абсурдную «обнимательную терапию», то есть прижимать Эмму к себе, повторяя: «Я люблю тебя», пока она пыталась вывернуться. Четыре раза ей это удавалось, она обозвала меня сукой и ушла к себе, хлопнув дверью. В пятый раз мы обе рассмеялись.