ступеньке лестницы, немного покачиваясь всем телом, и крепко прижимала что-то к себе. Рядом с ней стоял подсвечник с зажжённой свечой.
– Ты чего здесь?
Подруга посмотрела на меня глазами, в которых вместе с отблеском пламени отражалась невероятная грусть. Что-то случилось. Произошло что-то гадкое.
– Шершень умер, Арьнен, – тихо прошептала она, показывая тельце, которое держала в руках. – И это я виновата. Оставила открытым окно, чтобы не проспать приход Арнео. Сквозняк, видимо, приоткрыл дверь, вот Шершень и решил исследовать коридор. Но он упал меж балясин и разбился насмерть.
Я присел возле девушки и посмотрел на мордашку щенка. Казалось, что он просто спит, но так только казалось. Дыхания не было, и трупик начинал коченеть.
Внутри меня вдруг образовалась некая тоскливая пустота, и я остро почувствовал, что такая же тягучая боль сидит и в Эветте. Лицо моё сморщилось. Свершившееся выглядело чем-то крайне неправильным. Неверным! И от него мне стало так плохо, что я едва не стал задыхаться. Чувства душили меня, не давая сделать нового глотка воздуха. Всё, что мне оставалось, так это сидеть на ступени и словно безумцу смотреть в одну точку.
Очень, очень нескоро я смог вымолвить:
– Ладно. Я тебе обещаю.
– Ты о чём? – едва слышно прошептала Эветта.
– Если у меня однажды будет шанс спасти кого-то, и я вспомню об этом обещании, то непременно сдержу его, чего бы оно мне ни стоило.
Девушка недоумённо поглядела на меня. Она и думать забыла про наш разговор. Пожалуй, если бы не смерть щенка, я бы тоже о нём не вспомнил.
– Почему ты так решил Арьнен?
– Потому что сейчас мне понятно, как глупо было желать избавиться от Шершня. Я зря советовал выбросить его в канаву.
Эветта пристально смотрела на меня и молчала. Я думал, что уже ничего и не услышу от неё, как она вдруг положила свою ладонь на мою и всхлипнула, словно бы вот‑вот расплакалась:
– Тогда позаботься об этом ком-то получше, нежели смогла позаботиться о Шершне я. Хорошо?
– Хорошо. Я сделаю всё возможное и невозможное, – поклялся я, тихонечко убирая свою руку с её руки.
Вновь подойдя к спящему ребёнку, мне стало предельно ясно, что можно убирать меч в ножны. Оружие уже не понадобится, ведь я чувствовал себя куда как более обязанным сохранить жизнь этой девочке нежели забрать. А потому взял лёгкое детское тельце на руки и побрёл вдоль озера к месту, где привязал коня. Можно было бы оставить ребёнка здесь, уйти тайком и в безлюдном месте доложить о выполнении задания, но… В округе было много нежити и нечисти. В одиночку такая кроха вряд ли доберётся до ближайшего селения. Да и что там может ожидать ничейное дитя? Продадут в тот же цирк уродов, где её искалечат, вывернув кости наизнанку или срезав кожу с лица. Всё ради того, чтобы толпа смогла насладиться зрелищем очередного калеки.
Разве это можно считать заботой?
Нет.
Оставалось только пристроить её к кому-то и, с надеждой что приказа избавиться всё же не последует, наконец-то вернуться туда, где мне самое место. Разрушить ещё один мир да, купаясь в потоках высвобожденной из него энергии, забыть до конца времён мироздания эти мерзкие дни словно чужой сон.
Конь никуда не забрёл. По-прежнему находился там, где я его оставил. Только довольно фыркнул, радуясь встрече с наездником.
– Скучал по мне? – полюбопытствовал я у животного, но Опал, естественно, не ответил, а только скосил на мою ношу любопытный взгляд. – Да. Завтра тебе потяжелее придётся, но не так как мне сейчас. Руки просто отваливаются!
Сказав так, я осторожно положил девочку на мох и, размяв затёкшие конечности, прикрыл её своим плащом. Она тут же согрелась, свернулась клубочком и беспокойно засопела.
Начинающейся ночи предстояло стать на удивление ясной. Обе луны старательно освещали всё вокруг, но я решил никуда не выдвигаться до утра. Просто обрызгал всё вокруг, наконец-то используя настойку Брианны по назначению, да вырезал на ближайших деревьях защитные и предупреждающие руны. Силы в них не имелось без вложения энергии, но кое какая грамотная нечисть или нежить могла бы благоразумно обойти мою стоянку стороной.
Понаблюдав за причиняемым природе ущербом, Опал опустил голову и заснул, не собираясь разделять со мной все прелести ночного дежурства. Я не возражал. Мне стоило обдумать как по возвращении в Юдоль пристроить девочку к единственному человеку в этом мире, на которого я действительно мог положиться – мастеру Гастону Лекруа.
Была тут сложность. Наверняка бы его заинтересовала судьба её матери.
Глава 12
Я не спал всю ночь из-за того, что надо было караулить. Нечисть могла напасть в любой момент. Я даже слышал, как некто подкрался достаточно близко. Однако настойка Брианны и охранные руны сделали своё дело. Желающий полакомиться моей плотью не стал проверять сколько силы вложено в руны и ушёл восвояси. Дальше вокруг было относительно тихо. Но не скажу, что спокойно. Внешняя безмятежность ночи не шла ни в какое сравнение с тем, что горело у меня внутри. Всё во мне кипело и клокотало! Я раз за разом прокручивал в своей голове то детские воспоминания об Эветте, то как убил её. После этого мои мысли возвращались к Хозяевам. Меня тревожило – не сочтут ли они отсутствие сигнала от меня за дерзость? Но постепенно я расслабился. В конце концов, о смерти Эветты знали лишь двое – я и эта девочка. Малявка, что мирно спит под моим плащом и знать не знает, какая она для меня проблема.
Нет, ну серьёзно, что с того, что я задержу сообщение о выполнении задания на день или два? На поиск отступницы у меня ведь могли уйти даже месяцы. Так что ничего страшного. Я довезу дочку Эветты до Юдоли, а затем свяжусь с Тьмой. Потерпят Хозяева. Я вот до сих пор на них обижен и ничего. Слова поперёк не говорю.
О том, что такие слова они могли мне в глотку вместе с раскалённым железом обратно затолкать, я старательно не думал. В таком ключе мне мыслить как-то не нравилось.
Опал проснулся едва забрезжил рассвет и тут же возвестил об этом тихим ржанием. Я, позёвывая, поднялся с поваленного дерева, отвязал коня и, пока тот жадно пил озёрную воду, потрогал развешенную на ветках одежду – это мне посреди ночи довелось вспомнить, что в сумке так и остались валяться мокрые рубашка и брюки. Ничего ещё не