— Гандальф, я не…
Гандальф нетерпеливо махнул рукой, и Эльвина подчинилась.
— Забирайся внутрь. Он скоро найдет топор, хоть Герта и обещала его спрятать.
Гандальф взял Эльвину за руку и протолкнул внутрь, не слушая ее возражений.
— Потайной ход. Герта показала мне его. Часто им пользоваться нельзя, а то они заподозрят неладное, но один раз можно.
Эльвина переступила через кипу одежды и оказалась в пустоте. Снизу шел свет, и Эльвина увидела, что стоит на площадке уходящей вниз лестницы.
— Гандальф, где мы? Куда ведет этот ход?
Одетая в тонкую рубашку, Эльвина ежилась, но не только от холода.
— Удобная штука при осаде, верно? Герта говорит, что выход за стенами замка, но я не проверял. Согласись, это удобное место, чтобы спрятаться.
Эльвина, вся дрожа, прислушивалась к тому, что происходит наверху. А там вслед за глухим ударом, сопровождавшимся треском и страшными ругательствами/наступила тишина. Она представила себе физиономию Раймонда, когда дверь поддалась с первого удара.
Очевидно, удивлен был не только Раймонд. У дверей ее спальни собрались все трое. Эльвина слышала, как сэр Алек увещевал не трогать ее, как Вильям говорил гнусности, распаляясь. Но споры прекратились, когда стало ясно, что в комнате никого нет.
Судя по топоту ног, все бросились к окну. Затем Раймонд вновь выругался, а сэр Алек сказал:
— Сейчас они, верно, уже облетают луну на метле. Гандальф зажал Эльвине рот, увидев, что та трясется от смеха.
Раймонд, не переставая браниться, ползал по полу, заглядывал под кровать и в шкаф. Эльвина представляла себе, как бедняга Алек украдкой осеняет себя крестным знамением.
Обыск закончился, все трое пошли вниз, и беглецы вздохнули с облегчением. Гандальф попытался еще раз вразумить Эльвину:
— Мы могли бы воспользоваться этим туннелем и убежать. Никто ни о чем не догадается. Пойдем со мной, Эльвина, пока не случилось непоправимого.
Минуту она потешилась мечтой о мирной жизни. Гандальф — добрый парень, умеет и любит работать. Жизнь с ним была бы спокойной и гармоничной. Но Эльвина покачала головой.
— Гандальф, я люблю тебя как брата. Мое чувство основано на уважении и благодарности, но это не то, что должно быть между мужем и женой. Если мы убежим вместе, ничего хорошего из этого не выйдет, и со временем мы оба пожалеем об этом.
— Выходит, у тебя с сэром Филиппом именно та любовь, о которой ты говоришь? Уж не забыла ли ты, что у него есть жена?
— Я знаю, что сэр Филипп не любит меня, но он умеет управлять моим чувством к нему. Ты видишь меня не такой, какая я есть. Ты придумал меня, Гандальф. Мне не нужна спокойная жизнь, пока эта ведьма держит у себя моего сына, а эти свиньи распоряжаются моей судьбой. Я ищу борьбы, которой ты стараешься избежать. Может, я плохая, испорченная женщина, но поступаю без оглядки на тебя и других, и мы никогда не поймем друг друга.
— А сэр Филипп знает, что ты собой представляешь, и обращается с тобой так, как ты того заслуживаешь? Хорошенько отшлепав тебя и бросив на кровать, я тоже завоюю твою любовь?
Эльвина улыбнулась и ласково коснулась его щеки.
— Филипп только раз ударил меня и всегда об этом жалел, как мне кажется. Он ни разу не поднял на меня руку, хотя, как ты, наверное, догадываешься, у него было немало поводов. Если я обругаю тебя по несдержанности, ты уйдешь или замкнешься в себе, обиженный и злой. Филипп же пропускает мои слова мимо ушей, и ему не надо бросать меня на кровать, я сама иду к нему. По своей воле.
Гандальф слишком часто видел доказательства ее правоты. Спорить было не о чем. Он слишком многого захотел. Гандальф хотел Эльвину, как ребенок хочет достать луну. Казалось, вот она, но это только видимость доступности.
Он открыл потайную дверцу и вошел в спальню первым, желая убедиться, что там безопасно.
Эльвина вышла следом, глядя, как он запирает дверь. Гандальф собрался уходить, но девушка остановила его.
— Они теперь считают тебя колдуном. Что ты думаешь об этом?
— Думаю, нам с тобой не стоит радоваться таким слухам. Разве ведьмы и колдуны не черные?
— Как сэр Филипп и леди Равенна? — Эльвина сразу поняла намек. — Что касается леди, очень может быть. Раньше я считала, что Филипп сродни самому дьяволу, но теперь у меня есть весьма серьезные сомнения на этот счет. Он так же смертен, как любой из нас. Кстати, — Эльвина кивнула в сторону черного хода, — ты сейчас куда?
— Внизу есть каморка. Я перенес туда свою постель. Оттуда есть еще и дверь на кухню, так что мне не придется беспокоить тебя, когда я встаю.
— Они думают, что мы любовники, верно? — спросила Эльвина.
— К несчастью, да. Но я не знаю лучшего способа защитить тебя. Из каморки я слышу все, что происходит у тебя наверху, и прибегу, как только во мне появится нужда. Из кухни мне будет труднее успеть вовремя. Ты хочешь, чтобы я спал там?
— Нет, я буду чувствовать себя в большей безопасности, зная, что ты поблизости. Но только…
Эльвина вздохнула. Говорить о том, что Филипп ревнив, Гандальфу не стоило.
На следующий день сэр Алек ни словом не обмолвился ни с Гандальфом, ни с Эльвиной. То, что дверь спальни была отворена, указывало на более естественную причину исчезновения Эльвины и Гандальфа, чем могло бы показаться вначале.
Раймонд и Вильям, однако, до этого не додумались. Какое-то время они держались на расстоянии от Эльвины. Утешаясь обильными возлияниями и развлечениями в деревне, они порой целыми сутками не появлялись в замке.
Как раз в один из таких спокойных дней у стен замка появился кто-то еще. Повинуясь приказу сэра Алека, ворота замка держали на запоре. Никто не ответил на стук, никто даже не высунул носа, чтобы посмотреть, кто пришел. Поколотив немного в запертые ворота, путешественники удалялись восвояси, сочтя, что замок пуст.
На сей раз посетитель проявил большую настойчивость. Стук не прекращался до тех пор, пока собаки не залились лаем. Сэр Алек поднялся на сторожевую башню, чтобы посмотреть, кто так стремится попасть к ним. Гандальф отодвинул запор, а Эльвина, открыв дверь, увидела худенькую женщину, стоящую на солнцепеке.
— Элис! — Эльвина обняла гостью.
В ответ на вопросы Элис лишь устало улыбалась, и Эльвина отвела ее наверх, в одну из спален, и принесла воды для ванны. Чтобы узнать то, что ей было действительно важно, Эльвина должна была остаться с Элис наедине.
— Почему ты ушла из лагеря?
— После того как сэр Филипп отправил Тильду в Данстон, нужда в моем шатре отпала. Я не хотела, чтобы он платил мне просто так. Сэр Филипп продолжал давать мне деньги, — торопливо пояснила Элис, с наслаждением смывая многодневную грязь, — поэтому мне незачем было возвращаться к прежнему, но вечно это продолжаться не могло. И я решила подыскать себе другое занятие.