Последние слова были обращены к Олд Шеттерхэнду. Но тот не ответил Длинному Дэви. Он лишь глубоко вдохнул воздух, словно старался уловить какой-то едва ощутимый запах.
— Да, этот парень благоухает будь здоров! — заметил Джемми, думая, что Олд Шеттерхэнда беспокоит запах, исходящий негра.
— Нет-нет, негр здесь ни при чем, — заметил Олд Шеттерхэнд, взглянув на своего жеребца, который секундой раньше прекратил жевать траву и тоже поставил нос по ветру.
— Похоже, вы почувствовали что-то еще? — осведомился озабоченный Дэви.
— Пока не знаю, но думаю, что досказать мою историю до конца мне не удастся.
— Почему?
Вместо ответа Олд Шеттерхэнд вполголоса обратился к Виннету:
— Теши-ини!118
Остальные не понимали языка апачей. Виннету кивнул и положил руку на свое знаменитое Серебряное ружье.
Конь Олд Шеттерхэнда, фыркая, повернул голову к огню. Его глаза блеснули.
— Иш-хош-ни! — приказал ему охотник, и тот сейчас же улегся в траву, не выказывая ни малейшего беспокойства.
Олд Шеттерхэнд тем временем потихоньку, осторожно подтягивал к себе свой штуцер, Джемми, заметив это, решил уточнить:
— Что там такое, сэр? Ваш конь, кажется, что-то учуял?
— Наверное, ты был все-таки прав, и его беспокоит «аромат» Боба, — попытался успокоить Толстяка охотник.
— Но вы оба взялись за оружие!
— Я просто хочу поговорить с вами о «выстреле с бедра». Пожалуй, вы уже слышали о нем?
— Естественно!
Хотя сейчас все разговаривали по-английски, Фрэнк не преминул вставить на своем саксонском диалекте:
— Послушайте, мастер Шеттерхэнд, тут вы, похоже, кое-что напутали!
— Почему это?
— Ведь это называется не «выстрел с бедра», а просто-напросто — «прострел». Кто им страдает, тот ходит сгорбленный и парализованный, поскольку у него стреляет в пояснице и в бедрах, но никак не «с бедер»! Ваше выражение «выстрел с бедра» орфографическо-медицински неверно.
Пока Фрэнк разглагольствовал, Шеттерхэнд и виду не подал, что он, как и Виннету, обшаривает взглядом опушку леса и непроходимые заросли кустов на другой стороне ручья. Он так плотно надвинул на лоб свою шляпу, что глубокая тень покрыла его лицо, никто даже предположить не мог, куда и на какой предмет он смотрел. Охотник ответил самым что ни на есть непринужденным тоном:
— Мой дорогой Фрэнк, я очень хорошо знаю, что такое прострел. Но я имел в виду совсем другое.
— Ах вот как! Ну и что же?
— Выстрел с бедра, как я уже сказал. Я имею в виду выстрел, при котором из ружья целятся не как обычно, а именно с бедра.
— Разве так можно целиться?
— Можно. Конечно, не так-то просто освоить этот способ, и есть много хороших вестменов, которые никогда не промажут в иной ситуации, но стрелять с бедра даже не возьмутся.
— Да что это за пижонство — стрелять с бедра? Не лучше ли целиться обычным способом? И вероятность попадания выше.
— Не всегда! Бывают моменты, когда без вышеупомянутого умения можно распрощаться с жизнью, если не умеешь стрелять с бедра.
— Мне этого не понять.
— Тогда я поясню.
Олд Шеттерхэнд снова внимательно оглядел все вокруг, после чего продолжил:
— Выстрелом с бедра пользуются, только когда сидят либо лежат на земле, чтобы противник не догадался, что ты вообще намереваешься стрелять. Предположим, поблизости находятся враждебные нам индейцы, которые собираются на нас напасть. Они высылают разведчиков, а те подкрадываются, чтобы разузнать, каковы наши силы, подходит ли место нашего лагеря для осуществления их замыслов и соблюдаем ли мы необходимую осторожность. Эти разведчики тихонько приблизятся к нам ползком…
— Но наши часовые все же должны заметить и обнаружить их! — возразил Фрэнк.
— Все это не так просто, как вы думаете. Ведь я, например, подкрался же к палатке Токви-тея, хотя он и выставил посты, да и место там было открытое. А здесь кругом деревья, что для разведчика сильно упрощает его задачу, к тому же наши часовые, как вы уже слышали, уверены, что здесь нет и быть не может никаких врагов. А значит, их бдительность не так высока, как нам хотелось бы думать. Идемте дальше! Пусть разведчики обвели часовых вокруг пальца и обошли посты, а потом залегли на лесной опушке где-нибудь за буреломом или даже в нем. Они наблюдают за нами. Если им удастся вернуться к своим, мы, вероятнее всего, погибли. Они нас вскоре атакуют, о чем мы даже не будем подозревать, а стало быть, и уничтожат. Лучшее противоядие — вывести разведчиков из строя, как сказал бы армейский капитан…
— Значит, пристрелить их?
— Да. В принципе я против любого кровопролития, но в подобной ситуации пощадить врага равносильно самоубийству. Выход только один — пустить в него пулю, да так, чтобы поразить сразу же насмерть.
— Тки акан119, — шепнул вдруг вождь апачей.
— Теши-ши-тки120, — откликнулся Олд Шеттерхэнд.
— Наки!121
— Ха-о!122
— Ши-нцаге, ни-акайя!123 — сказал апач и рукой провел в воздухе линию слева направо.
— Тайясси!124 — кивнул Олд Шеттерхэнд.
— Скажите же нам, сэр, что у вас там за секреты? — не выдержал Длинный Дэви.
— Ничего особенного! Я сказал вождю на языке апачей, чтобы он помог мне рассказать вам, что же, собственно, такое выстрел с бедра.
— Ну, это я уже знаю. Самому мне, конечно, подобное никогда не удавалось, как бы я ни тренировался, — с сожалением констатировал янки. — А возвращаясь к вашим давешним словам, хочу заметить, что, прежде чем подстрелить разведчиков, их нужно сначала обнаружить.
— Правильно.
— И вы думаете, это можно сделать в такой чаще, как там, на той стороне?
— Да.
— Но разведчики, конечно, тоже не дураки и поостерегутся высовываться из нее настолько, чтобы их можно было заметить, — усмехнулся Дэви.
— Хм! Вы меня удивили, до сих пор я считал вас толковым вестменом.
— Ну так, небось, не молокосос!
— Тогда вы должны знать, что только за этой чащей и могут скрываться разведчики. Если они следят за нами, то должны выдать себя хотя бы глазами, а следовательно, и частью лица.
— И вы сможете заметить это?
— Конечно!
— Черт возьми! Я слышал, разумеется, что есть вестмены, способные и в ночной тьме разглядеть глаза подкрадывающегося врага. Наш Толстяк Джемми, например, утверждает, что тоже так сможет, но только не имел пока возможности доказать мне свое умение.
— Ну, на этот счет могу сказать, что случай может подвернуться совершенно неожиданно; тогда и настанет момент предъявления доказательств.