Датч, с которым Хати успел лишь на макро секунду пересечься взглядом, а сразу же после этого он обрушил свою дубину на землю, и резким выбросом силы тут же откинул их с Энелем ударной волной…которая сразу после первого удара успела разделиться еще на несколько частей, и вновь обрушиться на них двоих, на этот раз вбив каждого в землю.
Удар на этот раз ощутил себе как Хатиман со своей огромной прочностью, так и использующий логию Энель. Мощь даже образовала кратер большей глубины, чем это сделал Хатиман, однако никого из посторонних он не задел.
— Приятно, уебки? Будете знать, как бить по всем, кому попало, — Сквозь сжатые зубы процедил он, увидев краем взгляда корчащуюся от боли команду Баронов, — Даже своих не жалеешь. Ты действительно опасен для общества, все же стоило закопать тебя еще в детстве.
— Действительно…зачем кто-то из нас вообще сдерживался? — Послышался тихий голос, и медленно по земле странным образом пробежалась дрожь. Лежащий в кратере Хатиман выпустил находящуюся в теле кинетическую энергию, образовав даже несколько трещин.
А сразу же следом поднявшись на ноги, он приложил к носу палец, высморкал из него кровь, и совсем неожиданно, с ухмылкой показал Датчу средний палец.
— Разве ты не дешевка без харизмы? У меня еще тогда был вопрос…Вани на тебя запала на тебя из-за внешки или ей просто некого было выбирать? — Брови Датча резко нахмурились от слов.
А в следующий же момент, удивительно быстро сформировавшийся за Хатиманом ветер подтолкнул его прямиком к Датчу, и позволил моментально нанести удар пальцем.
Отреагировать он физически не успел.
По виску Датча будто буквально ударило наковальней, тогда как тело тут же вбилось в землю.
Притом, совсем не один раз. Палец, кончик которого был покрыт волей, попросту с непередаваемой скоростью обрушался на покрытый такой же волей висок. А ветер, с неприсущей ему ранее скоростью, формировал то и дело плотные пучки, что обрушались на конечности, не позволяя сдвинуться.
Это был эффект первого пробуждения. Быстрое формирование ветра.
— Во-первых, тебе стоило научиться слушать, а не делать, гнида, — Наносящий же удары Хатиман, со все той же радостью сразу же и закричал, прямо как когда в детстве продолжая избивать кровоточащего Датча, — Сколько раз я наставлял тебя, и куда все эти знания ушли? Никто из вас ничего так и не понял.
У лежащего и скрюченного на земле Датча только сжались зрачки. Единственная причина, по которой он еще не умер, была в более прочной воле вооружения, что оттачивалась многими боями, и в главную очередь, благодаря фрукту.
Точно так же, как Хатиман мог аннулировать часть ударов, он мог принимать в себя лишь одну восьмую от мощи, рассеивая все остальное.
— Настолько в кайф бить по тем, кого не следует? Ребенок тупорылый, кто для тебя вообще здесь враг?
Впрочем, ответить Хатиману он не мог.
* * *
— Кем должен быть человек, чтобы хотеть унизить члена собственной деревни? — Прислонившийся к стене мальчик, с болью на лице держался за опухшую от сильного удара щеку. С пульсирующей болью, он то и дело чувствовал ритм крови в своих висках, а сам при этом с подрагивающим взглядом смотрел на паренька перед собой, — Как тебе пришло в голову захотеть избить меня еще раз? — Он молча выслушивал грозный тон Хати.
— …Дедушка Вани рассказал, что твоему деду становиться хуже…а ты продолжаешь гнобить его при каждом удобном случае. Это у меня к тебе вопрос, как ты можешь так относиться не только члену деревни, а к члену семьи? Он же скоро вовсе должен умереть! — Уже не совсем дети, источали только пренебрежение друг к другу. Даже чувствуя лишь боль, Датч продолжал стоять только на своей позиции, — Я хочу, чтобы ты начал следить за ним.
У каждого были свои принципиальные взгляды на все.
— Если дела других людей не затрагивают лично тебя, и ты даже не пытаешься осознать взгляды каждой стороны, то не открывай ебучий рот. Я повторю в которой раз…пытаться избить кого-то, могут позволить себе лишь ебанаты. Удивительно, но большая часть жителей деревни даже это понимает.
* * *
— Ответственность, Датч. Взрослые люди несут ее за каждые свои действия, но почему-то сколько бы я не говорил о серьезном отношении ко всему, ты только играл в каких-то героев, — Наносящий удары пальцем Хати, с широко расширившимся зрачками смотрел на очень сильно напряженный взгляд.
Тот самый, который его вечно бесил, поскольку видел его он уж больно часто. Получая по морде за слишком тяжелые поступки, Датч постоянно все выслушивал с таким лицом, однако продолжал делать все по-своему.
— Почему ты даже не слушал меня?
* * *
— Хати! Живи, как все. Это легко! — Сидящий на крыше дома Датч, вместе с еще несколькими детьми, с обычной улыбкой смотрел на стоящего в низу паренька. Они не обращали внимание на стоящую на дворе ночь, и что еще важнее, не думали о сильном снегопаде. Держа в руках железную палку, Датч просто хотел казаться стоящим на носу корабля героем, — Даже преодолеть непогоду будет просто, если не будешь заморачиваться.
— Совсем недавно твоя сестра ударила меня камнем…
— Ну и сколько ты будешь это повторять, обиженка?
— …Как старший брат той малявки, а главное тот, кого я уже долгое время пытаюсь чем-то научить, я бы хотел, чтобы ты решил эту проблему до того, как он возникла. До того, как я получил сотрясение, — Хати не показывал ничего кроме желания скинуть парня с крыши, и грубо накормить его снегом.
— Ну и как я по-твоему должен был это сделать? — Датч тут же ухмыльнулся, — Я же не знал, что такое случиться. Я не могу видеть будущее.
— Серьезное отношение, Датч. Раз твои недо родители ничему не учат детей, мог научить хотя бы ты. Обучай ты ее нормально смотреть на мир, эта тема бы даже близко сейчас не затрагивалась.
— Ну перестань ты бубнить! Из-за тебя становиться слишком скучно. Если не хочешь играть с нами, то гуляй один.
* * *
— А не хочешь провести подсчет того, сколько хорошего ты сделал в жизни, а сколько плохого? Датч, да я могу всего одной фразой перечеркнуть все твои заслуги перед миром, тебя за секунду объявят гнусным пиратом, и никакой больше хорошей репутации от Дозора тебе не светит.
Под головой Датча, образовалась уже воронка больше, чем та, в которой находился сам Хатиман после касетных ударов.
Однако вся мощь пальца Хати, концентрировалась как-раз на черепушке, и огромная мощь даже не распределялась по