— Ньюмен, — позвал он. — Погодите.
Когда Конрад подходил к Стэси, тот рылся у себя в кафедре.
— Что же случилось? — спросил он. — Забыли сегодня утром завести свои часы?
Конрад ничего на сказал Стэси взял таймер, выключил глушитель, и послышался гудок.
— Где вы достали часы? У родителей? Не бойтесь, Полиция Времени давно распущена.
Конрад внимательно смотрел в глаза Стэси.
— Это часы моей матери, — солгал он. — Я нашел их среди ее вещей.
Стэси протянул руку, и Конрад, нервничая, отстегнул часы и отдал их учителю.
Стэси взглянул на желтый циферблат.
— Вашей матери, говорите? Гм.
— Вы хотите сообщить обо мне?
— Чтобы отнять время у психиатра, и без того перегруженного работой.
— А разве носить часы не противопоказано?
— Ну, вы не представляете собой единственную и самую грозную опасность для общественного порядка.
Стэси пошел к двери, махнув рукой, чтобы Конрад следовал за ним. Он вернул часы.
— В субботу днем отложите все свои дела. Мы с вами совершим поездку.
— Куда?
— В прошлое, — весело сказал Стэси. — В Хронополис, в Город Времени.
Стэси взял напрокат машину, громадного мастодонта с помятыми, но блестящими боками. У публичной библиотеки он остановился и радостно помахал Конраду рукой.
— Садитесь, — крикнул он и показал на пузатый портфель, который Конрад швырнул на сиденье. — Вы уже посмотрели это?
Конрад кивнул. Когда они ехали по пустынной площади, он открыл портфель и вытащил толстую пачку дорожных карт.
— Я только сейчас узнал, что город занимает пятьсот квадратных миль. Никогда не думал, что он так велик. А где же люди?
Стэси рассмеялся. Они пересекли магистраль и выехали на длинную улицу, обсаженную деревьями и тесно застроенную домами. Половина из них пустовала, окна были выбиты, крыши провисли. Даже обитаемые дома имели вид временных жилищ, к их печным трубам жались поддерживаемые лесами самодельные водонапорные башни, в заросших палисадниках громоздились кладки дров.
— Когда-то в этом городе было тридцать миллионов жителей, — заметил Стэси. — Теперь население едва превышает два миллиона и продолжает уменьшаться. Мы, оставшиеся, живем в бывших окраинных районах, и город сегодня представляет собой колоссальное кольцо шириной в пять миль, опоясывающее обширный мертвый центр, который имеет сорок-пятьдесят миль в диаметре.
Они плутали по различным переулкам, проехали мимо небольшой фабрики, еще продолжавшей работать, хотя работа должна была к полудню закончиться, и, наконец, выехали на длинный прямой бульвар, который вел прямо в западном направлении. Конрад прослеживал путь, доставая все новые листы карт. Они уже приближались к краю кольца, которое описал Стэси. На карте оно было отпечатано зеленой краской, а весь центр — невыразительной серой, он казался огромной Terra incognita.[3]
Они проехали последнюю из оживленных торговых улочек, которая запомнилась Конраду как своеобразный пограничный пост, и, миновав ряды ветхих домов, опоясанных балконами, понеслись по мрачным улицам под массивными стальными виадуками. Стэси показал на один из них.
— Это входило в сложную железнодорожную систему, которая когда-то существовала, в громадную сеть станций и узлов, доставлявшую ежедневно пятнадцать миллионов людей на дюжину больших вокзалов.
В течение получаса Конрад не отрывался от окна, а Стэси наблюдал за ним в зеркало. Постепенно пейзаж начал меняться. Дома стали выше, тротуары были огорожены от проезжей части, появились светофоры для пешеходов и турникеты. Машина была уже на подступах к центру, на совершенно безлюдных улицах высились многоэтажные магазины самообслуживания, кинотеатры и универмаги.
Не имея средств передвижения, Конрад никогда не осмеливался отправиться в ненаселенную часть города. Как и другие дети, он всегда совершал походы в противоположном направлении, за пределы города. Здесь же улицы умерли лет двадцать-тридцать тому назад, зеркальные стекла витрин вывалились и разбились об асфальт, старые неоновые знаки, оконные рамы, провода свешивались с каждого карниза, на тротуарах валялись кучи ломаного металла.
Конрад, вытягивая шею, заглядывал в пустые окна, в узкие переулки, но теперь чувство страха и ожидания чего-то необычного оставило его. Эти улицы были просто покинуты людьми и напоминали наполовину пустой мусорный ящик.
Районы предместий следовали один за другим, изредка перемежаясь населенными кварталами. Миля за милей менялся характер архитектуры, стали попадаться громадные десяти-пятнадцатиэтажные дома, облицованные зелеными и синими плитками, со стеклянной и медной отделкой. Конрад ожидал, что увидит прошлое ископаемого города, но они со Стэси скорее совершали поступательное движение во времени.
Через путаницу переулков Стэси направил автомобиль к широкой автостраде, возвышавшейся на железобетонных опорах над крышами домов. Они нашли поднимающийся винтом въезд, выехали на не загроможденную ничем автостраду и быстро помчались по ней.
Конрад напряженно смотрел вперед. Там, милях в двух или трех, были видны высокие четко очерченные прямоугольники громадных жилых корпусов. Сотни тридцати- и сорокаэтажных домов выстроились в бесконечные ряды, напоминая гигантские костяшки домино.
— Мы въезжаем в центральные рабочие кварталы, — сказал Стэси.
Здания возвышались по обе стороны шоссе, некоторые прилегали вплотную к его бетонной балюстраде.
Через несколько минут они проехали первый из жилых комплексов тысячи одинаковых зданий с покосившимися балконами врезались в небо, алюминиевые переплеты с вывалившимися стеклами поблескивали на солнце. Исчезли небольшие дома и магазины, характерные для дальних предместий. На земле не было незастроенного места. В узких интервалах между зданиями теснились небольшие бетонные площадки, торговые комплексы, съезды в громадные подземные гаражи.
И всюду виднелись часы. Конрад тотчас замечал их — на каждом углу, под каждой аркой, просто на стенах зданий. Где бы ни находился человек, с любой точки он мог видеть часы. Большинство из них висело так высоко над землей, что достать их можно было бы только с помощью пожарной лестницы, и поэтому на них еще оставались стрелки. Все они показывали одно и то же время — одну минуту первого.
Конрад взглянул на свои ручные часы и отметил, что на них было без четверти три.
— Их ход зависел от главных часов, — сказал Стэси. — Когда главные часы остановились, то одновременно остановились и все другие часы. Это случилось в первую минуту первого часа ночи. Тридцать семь лет назад.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});