Несмотря на тяжелое детство и отношения в семье, Дарис вырос благородным, честным, справедливым, добрым, мудрым. Сердце Авелены сладко щемило от гордости за него, от восхищения им. Поэтому поцелуи этого невозможного дракона отзывались в каждой клеточке ее тела всплесками яркого восторга. Даже самые легкие, осторожные, когда он едва касался ее своими губами и языком. Именно поэтому обнимать его сильное тело было приятно до замирания в груди и ярких всполохов счастья перед глазами. К ощущениям гладкой кожи с проступающими под ней натренированными мускулами добавлялись воспоминания. Воспоминания о том, как заботливо он носил ее на руках. Как смело бросился в бой с огромным, опасным жеребцом. Как свалил перед ней на колени наглого ведьмака. Как решительно становился рядом в трудный момент.
Авелена раскрыла глаза. Ей мало было чувствовать. Она хотела видеть его. Всего. Он тут же отозвался на ее желание и перевернулся на спину, увлекая ее наверх, на себя. Она села и выпрямилась. Кожа у них опять светилась, добавляя красоты открывшейся картине. Волосы Дариса разметались на подушке. Авелена провела руками по его широкой груди, очертила пальцами рельеф подтянутого живота, выгнулась от ласки его сильных рук. Она двинула бедрами, задавая новый ритм их страстного танца. Глаза Дариса расширились. Их взгляды соединились, как и тела. “Люблю, как же я люблю тебя,” — выплескивалось из них с каждым движением, с каждым взмахом ресниц, с каждым стоном.
В перерывах между близостью они говорили. Рассказывали друг другу все, о чем еще не успели.
— Серьезно? Ты думала, что я помогаю с парком, потому что хочу отобрать у тебя “Сказку”? — Дарис сел и изумленно воззрился на Авелену. — Если так думала, почему не превратила меня в жабу?
— Ну, во-первых, “превратить в жабу” — это фигура речи. Я на такое колдунство не способна. Во-вторых, не знаю… Наверное, я уже тогда влюбилась. Даже мысли не было вредить тебе.
— Солнышко, я думал о покупке всего минут пять. Пока считал, что ты — наемный работник.
Подумав, Авелена рассказала и про то, как впервые увидела его обнаженным.
— Я просила ее не делать, но это же Роза…
— О, Великое древо… Она меня еще и облизала тогда. — Дарис уткнулся лицом в подушку.
— У тебя красивая родинка. Вот тут, — сказала Авелена.
Она медленно провела рукой по спине Дариса. Спустилась ниже и очертила пальцами ту самую родинку. Вернулась к спине. Ее никто не учил делать массаж, зато желания сделать приятное своему дракону было хоть отбавляй. Через несколько минут спальню заполнили стоны удовольствия.
***
Дарис и Авелена выспались, позавтракали, то есть пообедали в непривычной тишине. Розы не было. Авелена забеспокоилась. Дарис напомнил, что она сама приказала ей не появляться до обеда.
— Да, помню. Но все равно это подозрительно. С каких пор она стала такой послушной?
— С тех пор, как нашла себе пару? — предположил Дарис. Но на самом деле он и сам был удивлен отсутствию голоса Розы в голове.
Они пошли в дальний конец парка. Жеребец и кобыла были на месте. Как ни в чем не бывало паслись на лужайке.
— Роза, привет. Как успехи в воспитании? — спросила Авелена.
Роза подняла голову.
— Приветик. Чего это вы ни свет ни заря? Чего не спите?
Авелена выразительно посмотрела на небо, где сияло полуденное солнце.
— Мы не рано, мы вовремя. Докладывай.
Жеребец оторвался от травы и подошел к краю защитного барьера.
“Привет. Я все усвоил. Скажи Розе, чтобы сняла барьер,” — прозвучал в голове Дариса звучный мужской голос. И добавил: “Роза хорошая, ты был прав”.
— Роза, барьер действительно можно снимать? — спросил Дарис. И уточнил у Авелены: — Солнышко, а ты как думаешь? Вообще есть какая-то процедура проверки?
Жеребец фыркнул и затряс гривой.
— Ты про что? — спросила Авелена.
— Ну, он говорит, что все усвоил.
— Кто говорит? — удивилась Роза.
— Гром. Вы что не слышали?
Повисла пауза.
“Они не слышат. Только ты,” — пояснил Гром Дарису.
— Почему только я? — спросил у него Дарис.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
“Ты хозяин”, — невозмутимо ответил Гром. — “Я усвоил все, что рассказала Роза. Если есть другие правила — скажи. Не обязательно вслух. Можешь мысленно.”
Дарис немного растерялся. Он сейчас был не в том положении, чтобы заводить себе лошадь. И так забот хватало, а Авелена вчера ясно дала понять, что не рада появлению в “Сказке” жеребца.
— Дар, вы что, общаетесь? — догадалась ведьма.
— Ага.
— Что говорит?
— Что я его хозяин.
— Ого! Ого-го! У драконов тоже бывают фамильяры? — изумились Авелена и Роза в один голос.
— Вообще-то нет. Но в последнее время со мной постоянно происходит то, чего с другими драконами не бывает. Так что я не удивлен...
— Класс! Громчик, чего молчал, надо было мне сразу сказать! Кто молодец? Роза молодец! — запрыгала кобыла. Потом остановилась и мстительно сказала: — Хана умертвиям.
Дарис посмотрел на Авелену извиняющимся взглядом.
— Эй, Дар, ты чего?
— Ты же не хотела заводить жеребца…
— Так я думала он дикий, ничейный. Другое дело завести от тебя… То есть… кхм… твоего, — почему-то покраснела Авелена. Чтобы скрыть смущение, она подошла к Грому: — Привет, красавчик. Правда будешь послушным мальчиком?
Гром согнул переднюю ногу и склонился в поклоне.
— Отлично. Только придется взять у тебя кровь для ритуала. Чтобы тебя слышала вся наша банда, а не только Дарис, — объяснила Авелена. — Согласен?
Гром кивнул. Роза подошла и положила голову ему на спину.
Работа закипела. Грома засыпали дополнительными объяснениями, наказами, советами. Приехал Ариан Лэй, Авелена переделала разговорные амулеты и занялась вместе с ним отелем.
Дарис уехал в город. Наладил дела на трех фабриках. Для четвертой директор пока не нашелся. В торговом центре царил хаос. Слишком много было арендаторов, среди них нашлись и аферисты, и паникеры. Благодаря дару внушения, Дарис быстро разобрался, с кем разорвать договор, кого оставить, но все равно проработал до позднего вечера. А когда вернулся в “Сказку”, его ждали плохие новости._____________________________________Традиционная рекомендация!Сколько искала себе мужа на просторах матушки-России… а он меня здесь ждал - в сказочном Средневековье! Правда, благоверный - баран. В прямом смысле слова. Нет, в данном мире это не извращение. Муженек, говорят, принц, просто заколдован. Зато с приданым - видавшим виды особняком и телом в хрустальном гробу. Но мне не до суженого, мне б прокормиться. Потому и начинаю делать то, в чем я так хороша - занимаюсь бизнесом. Одно огорчает - в этом мире все с магией! И так и норовят наколдовать, чего не следует. Маг-налоги, например. Что ж, хватит спящему красавцу прохлаждаться, возьмусь оживлять! Один поцелуй - и может всем станет легче?Книга: Лина Маск "Мой муж баран... или дракон (но это не точно)"Чтобы читать, кликните на картинку
62. Начинаются проблемы
Примерно в районе трех часов дня гости начали массово покидать отель. Первыми потребовали вернуть им деньги и съехали представители магических рас. За ними потянулись обычные люди. На счастье Авелены рядом с ней был Ариан.
— Вы использовали стандартный договор для отелей? — спросил он у Авелены. — Значит, возвращаете только половину. Номер был забронирован, и вы отказывали другим клиентам. Половина суммы — ваша компенсация за упущенную выгоду. Но что за странный исход…
Когда из “Сказки” выезжали оборотни, ситуация прояснилась.
— Вы еще спрашиваете? Приютили этого ужасного дракона. Как мы можем оставаться здесь? — шепотом сказал отец семейства. — Мой вам добрый совет — гоните его в шею.
Он подхватил чемоданы и выскочил за дверь раньше, чем Ариан с Авеленой нашлись, что сказать.
Оказывается, со вчерашнего дня чуть ли не в каждом выпуске новостей сообщалось о Дарисе Этероне, с позором изгнанном из Ордена драконов. В один момент все крупные новостные агентства вдруг решили взять интервью у Панагена Этерона. Все, как один, журналисты задавали один и тот же вопрос: за что был изгнан его старший сын. В ответ Панаген сначала пространно рассуждал о долге каждого дракона перед Орденом, о необходимости чтить старших, затем делал скорбное лицо, сжимал губы и качал головой, словно отгоняя слезы. Он всем видом показывал, что как бы его не просили, он не может произнести ни слова. Только намекал, что причиной послужила целая череда проступков, а не один. В качестве примера он приводил неприличный жест, показанный ему бывшим сыном. Мол, это было самое безобидное из всего. “Теперь моя семья, наконец, может вздохнуть спокойно и чувствовать себя в безопасности,” — говорил он в заключение.