— Что вы хотите, Драммонд? — спросил Брюс. — Еще одну охоту на индюшек?
— Ради Бога, нет! — сказал Карлтон, сухо рассмеявшись. — Я наношу вам визит в качестве вашего землевладельца, чтобы напомнить срок аренды истекает в конце года, будете ли ее возобновлять?
— Да, конечно, я хочу ее продлить, ответил Брюс. — Для чего иначе я строил взлетно-посадочную полосу и ангар?
— Ах, да, — сказал Карлтон, кивая головой. — Но дело в том, сможете ли вы возобновить аренду?
— Мы устроим это, — сказал Брюс, если вы позволите нам платить по частям. У нас будет много работы во время дождей.
— У меня есть уже один человек, который хочет снять этот участок.
— Я же сказал, что мы выплатим вам деньги, — сказал Брюс сухо.
— Отлично! — Карлтон потер руки.
— Чашку чаю, мистер Драммонд? — спросила Грейс, стараясь нарушить напряженность между двумя мужчинами.
— О, нет, дорогая леди, — сказал Карлтон. — Я не хочу тратить ваши запасы, когда ваши дела и так не слишком-то блестящи.
— Кто говорит, что наши дела не блестящи? — прорычал Брюс.
— Ладно уж, Барклей, — сказал Карлтон, похлопывая себя по ладони хлыстом. — Вы прекрасно знаете, что едва сводите концы с концами, что у вас мало работы. Поглядите на эту бедную голодную девочку! Она просто тень той женщины, которая приехала сюда. Она увядает здесь!
— Вы сказали все, что хотели сказать? — спросил Брюс. — Если так, мы вас больше не задерживаем. Кажется, дождь становится сильнее.
— Не так быстро, дорогой мой! У меня случайно есть для вас работенка.
— Никаких больше охот на индюшек!..
— Нет, работа большая, и ничего общего с индюшками.
— Что это? — спросил Брюс подозрительно.
— Вероятно, вы знаете, что одной из сфер моего интереса является продажа минералов. Мой отец сделал себе состояние на золоте, а потом на меди. И то, и другое иссякло. Но в этом регионе полно других минералов, которые только и ждут, чтобы их извлекли на свет Божий. — Карлтон оперся на кухонный стол. — У меня есть знакомый геолог, он занят изысканиями в русле реки, на полпути к полуострову. Он думает, что нашел что-то интересно. Может быть, это уран. Необходимо отвезти образцы на экспертизу. Он не может их отвезти сам, потому что камни очень тяжелые, а река вышла из берегов. Вот здесь и требуется твоя помощь.
— Вы хотите, чтобы я полетел к заливу и привез камни?
— Такова общая идея, — ответил Карлтон. — Я не поскуплюсь на оплату труда.
— Как много камней?
— Столько, сколько вы сможете увезти. Он оставил ясные отметки там, где их спрятал.
— Его здесь больше нет?
— Нет. Ему пришлось уйти оттуда, пока дорога еще была проходима. — Карлтон рассмеялся. — Он, конечно, не собирался проводить там в обществе крокодилов и москитов весь сезон дождей.
Брюс задумчиво поглядел на него:
— В тех местах погода, наверное, ужасна. А край скалистый. Ущелья, камни… Я не уверен, сумею ли посадить самолет.
— Но у вас же есть морской самолет, не так ли?
— Да, но…
— Я уверен, что вы найдете там огромное количество воды для посадки самолета, — сказал Карлтон.
Брюс все еще смотрел на него:
— Ну и как много вы собираетесь мне заплатить?
Мужчины внимательно поглядели друг на друга.
— Привезите мне достаточное количество руды, и я засчитаю это как плату за первые три месяца аренды. Если же это будет урановая руда, я зачту вам этот полет за первые шесть месяцев аренды.
Брюс медленно кивнул головой:
— Что же, мы заключаем эту сделку.
— Я знал, что вы согласитесь, — сказал Карлтон. — Я знал, что вы человек, который любит бросать вызов судьбе. — Он протянул ему руку. — Удачи тебе, старик. Приятного путешествия. И сообщите мне о возвращении, как только вернетесь.
Он вежливо поклонился Грейс. Она смотрела ему вслед, пока он не спустился по лестнице и не сел на лошадь. Затем повернулась к Брюсу:
— Он просит тебя сделать что-то опасное. Что-то, что никто другой для него не сделает.
— Это неплохо, — сказал Брюс. — Но дело в том, что я не знаю настолько хорошо местность. Мне придется подыскать подходящий клочок для посадки, и все будет в порядке.
Грейс положила ему руки на плечи.
— Не уходи, — сказала она.
— Не будь дурой, Грейс. Ведь он зачтет этот полет в счет оплаты за полугодовую аренду.
— Меня не интересует, если он даже зачтет это за десять лет! Не езди!
Брюс наклонился, чтобы поцеловать ее лоб.
— А кто говорил мне, что я должен соглашаться на любую работу? Это — работа, он за нее хорошо заплатит, поэтому я и согласился.
— По крайней мере, подожди, пока не прекратится буря.
Брюс усмехнулся:
— Может быть, это случится только в марте. Я лечу завтра, если станет потише. Мне надо лететь рано утром, если я хочу обернуться в течение дня. И я заправлю полный бак горючего. Полет долгий.
Грейс почувствовала дрожь:
— Тогда я полечу с тобой.
— Ты рехнулась! Я не могу везти тебя и камни, и горючее. Да и ни к чему, чтобы оба мы промокли насквозь. Все будет хорошо, Грейс, вот увидишь!
На следующее утро она встала рано, приготовила плотный завтрак и завернула еще пару сэндвичей, чтобы было ему чем подкрепиться в течение дня.
— И не вздумай потом напиваться с кем-нибудь, чтобы я волновалась за тебя!
— Не беспокойся, Грейси, там нет никого, кроме нескольких аборигенов, — сказал Брюс. — Я вернусь домой до темноты. Он направился к двери, затем повернулся к Грейс:
— Грейси! — сказал он нерешительно.
— Что?
Он обнял ее, немного отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо. — Ты не жалеешь, что вышла за меня замуж?
— Конечно, нет, — ответила Грейс.
— Иногда я ненавижу себя за то, что увез тебя от той жизни, которую ты заслуживаешь, — сказал он. — Но я знаю, что для меня ты значишь все. Я не учился в лучших школах, и я не так складно говорю, как Фредди, но я хочу, чтобы ты знала, Грейс: я тебя очень люблю!
— И я люблю тебя, Брюс, — сказала она нежно.
— Правда? Ты говоришь это серьезно?
— Ну конечно, я люблю тебя, слышишь, дурачок? — сказала она смеясь, хотя и была готова расплакаться. Она обвила руками его шею и посмотрела ему прямо в глаза. — Я влюбилась в тебя сразу, как только ты подмигнул мне со своей больничной койки.
Он с трудом перевел дыхание, и Грейс увидела, что у него самого в глазах стояли слезы.
— Это самое главное, правда? — хрипло спросил он.
Она кивнула. Он склонился и поцеловал ее. Поцелуй был нежный, но такой страстный, что она чуть не задохнулась.
— Брюс, — умоляюще прошептала она, — не улетай.