И тебе доброго здоровья - Отозвался Грем эхом и торопливо осушил свой бокал.
Я рада, что ты вернулся с гостем - Обратилась к нему жена. - По крайней мере, мне будет не так скучно. Но, почему этот мужчина не назвал своего имени? Я хочу подробнее рассмотреть черты его лица. - Грем пожал плечами. - Не назвал и не назвал. Так ему захотелось, дорогая. - Пенорожденная снова уперлась в меня взглядом.
Вы здесь инкогнито? - Я отрицательно покачал головой. Имени Хранителю я не на-звал и поэтому почти не опасался, что Пенорожденная сможет узнать меня. Я был Мастером пока лишь для себя самого.
Ваш муж порекомендовал мне наняться в охрану к наместнику. - Я посмотрел с хит-рецой на Грема - Он кое что знает о моих способностях. - Грем смиренно потупился. - Возможно ему я открою свое имя. А пока, можете придумать мне имя сами.
Не люблю слепых имен - Скривилась Пенорожденная. - Никогда не угадаешь ис-тинной личины в Перевоплощении.
Дорогая, зачем говорить об этом моему товарищу. - Вмешался Грем - Он скрасил мне тяжелую дорогу и показал себя настоящим другом.
Ну и что? - Выстрелила в него гневным взглядом Пенорожденная - От тех кто носит слепые имена всегда одни только неприятности. - Грем почесал бровь
Ну так придумай имя в котором не было бы никаких неприятностей.
Вот ты и придумай! - Рявкнула женщина. Я поморщился. Столь явно негативного к себе отношения я не ожидал. Грем помолчал секунду, соображая. Повеселел взглядом, вероятно вино уже добралось до головы, спросил игриво свою жену.
Дорогая, а о каких таких неприятностях ты говорила? - Он скосил на меня глаза и подмигнул. Пенорожденная вспыхнув отвернулась.
Хам… - Грем захохотал.
О! Женщины! Ты слишком хорошего мнения о себе, дорогая. Разумеется, ты привле-кательна, но этот человек монах. Он прожил четыре года в монастыре и совершенно забыл о существовании женского пола. Я думаю, что он не будет ломиться к тебе в спальню для того, чтобы завладеть твоим телом.
Хорошо - Кивнула Пенорожденная примирительно - Пусть будет Монах. - Грем на-лил себе еще вина. Вытянул кубок над столом и громогласно объявил - Нарекаем имя тебе Монах. От сего дня и до дня в который ты объявишь Хранителю свое истинное имя. - Я согласно кивнул. - Аминь. Монах так Монах. Мне хоть горшком лишь бы не в печку. - Я потрогал стремительно лысеющую макушку. - Только золотой тоги не хватало и пятнышек на темени. А так - полный комплект. Ну да ладно…
Я поднял свой бокал, ловя в стекле непривычное отражение. Устроило меня почти все, только уши казались на бритой голове чрезмерно оттопыренными. - За Монаха - про-изнес я пафосно и опрокинул в себя пахучую жидкость.
Пенорожденная, похоже, потеряла ко мне всяческий интерес. Она пила, ела, шути-ла, смеялась, но за весь ужин не произнесла в мой адрес ни одного слова, не бросила ни взгляда. Грем периодически смотрел на меня виновато и пожимал плечами. Я успокаивая, кивал ему - Все хорошо. - Он вздыхал с облегчением и продолжал слушать щебетание своей супруги.
Наконец, насытившись и выпив достаточное количество вина для того, чтобы не об-ращать внимания на явное игнорирование моей персоны Пенорожденной, я выбрался из-за стола и двинулся к дверям. Рванувшегося было за мной Грема, я остановил взмахом руки, давая понять, что справлюсь сам.
Я вышел во двор и поднял глаза к небу. Вечерело. Солнце уже завалилось спать и только его край, золотым пояском торчал из-за скал. В дверной проем столовой нырнул кто то из челяди с чадящим факелом для того, чтобы зажечь светильники.
Я неприкаянно прошелся до ворот, затем вернулся обратно. Пошел вдоль стены до-ма Гремлина, решив рассмотреть строение со всех сторон.
А я тебя едва узнала. - Я вздрогнул от неожиданности. Повернулся на голос. Хули-ганка, которая едва не прикончила меня днем смотрела на меня с интересом и похоже желала мне новой еще более мучительной смерти.
Не нравлюсь? - Погладил я себя по бритой голове. Девочка сморщила курносый нос, склонила голову на бок. - Да нет, вроде, ничего. Я думала будет хуже.
Что ты думала? - Я насторожился.
Да так, - махнула она ладошкой и повернулась ко мне спиной.
Как? - Настаивал я. На вопрос она не ответила. Задала свой.
Ты не боишься гулять один? - Я удивленно пожал плечами. - А что это опасно?
Аната посмотрела на меня через плечо. Смерила взглядом. - Н-да. С тремя ты, по-жалуй справишься, но их пять.
Пять кого? - Запереступал я ногами в нетерпении.
Волкодавов пять. И все с цепей спущены. Почему тебя хозяин во двор выпустил? - Девочка вздохнула притворно тяжело.
А он знал? - Аната повернулась медленно. Вдруг всплеснула руками. - А я то ду-маю!!!
Что ты думаешь? - Почти заорал я. - А-а-а-а. - Протянула девочка. - Не важно. - Я заскрежетал зубами. - Придушу - прошипел я внятно.
Ой-ой-ой… - Скривилась Аната и просунула длинный розовый язычок сквозь ровные зубки. - Ме-е-е - Набрала в грудь воздуху и решила выдать длинную тираду по поводу того, что она стоит уйму денег.
Я согласен - Опередил я ее. Она опешив, подняла брови. - Как это? - Я злорадно оскалился.- И меч и доспехи и работать три года. Кем угодно. Но… - Т-с-с-с - прервала меня девочка и вытянулась как гончая в стойке. Ткнула пальчиком в сторону калитки. За невысоким заборчиком почти в рост человека вымахали кусты колючей акации. В них что то шелестело, хрустело и поскуливало.
Ф-ф-у - Выдохнула Аната - Это Атилла. Он тебя не тронет. - Она пожала плечами и виновато откомментирвала. - Хозяйка приказала на ночь спустить собак. Обратно привя-зать я их не могу. Так я ему твои тряпки носила понюхать. Сказала что свой. Ох и не любит она тебя! - Заулыбалась она вдруг. Я медленно выпустил из себя воздух. На лбу почему выступили бисеринки пота. Девчонка была совершенно невыносима.
Ну, я побегу, пожалуй. Пока - Она махнула мне рукой и смылась, словно ее тут и не было. Не ребенок, а ураган.
Я присел на уступ у стены и задрал подбородок к небу. Потянул ноздрями прохлад-ный воздух. Вечер незаметно превратился в ночь. В траве истошно верещали цикады. Небо вызвездило так, что можно было читать газету. Луна большая, круглая, наглая бесстыдно пялилась на меня во весь свой огромный глаз. Едва ощущаемый ветерок трепал одежду. Стриг за ушами. Я облысел слишком быстро и еще не привык к отсутствию шевелюры. Я потрогал повязку на лбу. Да, я помню - у меня есть враг. Но, стоит ли победа того чем я плачу за нее? Неужели мне не нравится эта ночь? Это небо. Эта трава. Я скинул сандалии опустил босые ступни на землю. Роса приятно обожгла голую кожу. Я пошевелил пальца-ми. Травинки весело пролезли между пальцев и принялись меня щекотать. Мне хорошо? Мне хорошо. Кто сейчас скажет мне что более реально это небо в звездах или то серое в тучах смога? Эта веселая трава или пожухлая щетина на вытоптанных газонах на которых страшно вставать босой ногой? Здесь легче. Здесь проще. Здесь хорошо. Но, почему же тогда давит и давит на сердце шершавый камешек? На самом донышке в самой глубине, едва ощутимый, но невыносимый в своем упрямстве? Чего я ищу? Куда я иду? Где мой путь? Где мой мир?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});