Читать интересную книгу Вся жизнь в послезавтра - Сергей Спящий

   Летать. Полёт, это прекрасно. Прекрасно и тогда, когда идёт война и ты военные лётчик, командир крыла, а значит и ответственный за каждого пилота в крыле, большинство из которых безбожно молоды, да и ты сам вчерашний мальчишка. Прекрасно даже если задний отсек забит пороховыми бомбами и алхимической дрянью способной гореть в том числе под водой. Летать захватывающе прекрасно. Помнишь, Арина: то самое чувство, которые ты тщетно пыталась передать словами после самого первого полёта. А мы не понимали, хотя думали будто понимаем- писал Максим -Думали будто понимаем, но на самом деле поняли только когда сами поднялись в воздух. Ты помнишь? Вопреки обстоятельствам я каждый день благодарю весь наш класс воздухоплаванию под руководством учителя Андрея за то, что я сейчас могу летать.

   Внизу зелёное полотно. Лесные заросли сменяются распаханными и заброшенными прямоугольниками полей. Клубком спутанных нитей выглядит с высоты сеть дорог. Города и городки похожи на моллюсков запершихся в стенах-раковинах. Пустые, покинутые жителями или наоборот: замкнувшиеся в себе, приготовившиеся защищаться до последнего и только потом быть оставленными солдатами. Говорят, будто во внутренних княжествах сейчас не протолкнуться от беженцев. Ходят слухи о наступающем, подобно гномам, голоде. Будто бы в принявших основной поток беженцев княжествах собираются выдавать продукты по карточкам потому, что их практически невозможно достать ни за какие деньги. Так ли происходит на самом деле, любимая моя? Говорят, что спешно строятся новые заводы, но всё равно ничего не хватает: ни станков, ни рабочих мест, ни рабочих рук, ни сырья, ни мастеров. Пораженческие разговоры. Их ведут подлые последователи всеобщего равенства, так называемые "равнители", купленные гномами и готовые видеть в них своих лучших друзей и братьев. Ведут "равнители", а слушают трусы.

   Где-то в отдалении глухо заговорила артиллерийская батарея. Судя по звуку "своя". Чуть дальше ей ответили короткими, но мощными взрыкиваниями гномьи "драконы". Тяжёлые бронированные танки, чью броню практически невозможно пробить ни прямым попаданием пушечного ядра, ни уложенной прямо в маковку бомбы. Пылающий напалм просто стечёт с брони "дракона" не сумев причинить сколько-нибудь значимый вред. Легче завести такой танк в болото или отрезать от остальных, подобраться вплотную, попробовать заклинить гусеницы, а там уже выковыривать запершихся внутри гномов как черепаху из панциря. Вот только мало у кого получалось подобное. Потому "драконы" считаются практически неуязвимыми. Лишь малая скорость, и неспособность преодолеть сколько-нибудь серьёзное препятствие мешают гномам полностью использовать преимущества бронированных передвижных крепостей.

   Сверху упала рассыпчатая тень. Спустившаяся небывало низко стая сильфов парила в атмосферных потоках. Птицы богов раскинули крылья-лепестки запасаясь избытком кислорода недоступного в месте их обычного обитания. Мясо сильфов считалось деликатесом. Его мало кому удавалось попробовать. Будучи княжичем Максим пробовал. Необычный вкус, но не сказать чтобы такой уж замечательный.

   Сильфы парили: безмятежные и спокойные. Им не было дела ни до усиливающей канонады, ни до полутора десятков планеров приближающихся к своей цели - укреплённому лагерю гномов куда свозились запасы угля и сгущённой нефти для заправки принимавших участие в битвах паровых танков.

   Качнув крыльями Максим наклонил нос планера. Следить за остальными не было ни времени ни нужды. Каждый знал, что ему следует делать. Один за другим планеры резко бросались вниз будто заметившие добычу хищные птицы.

   В лагере гномы, так и не выработавшие эффективного средства защиты от авиации, задрали стволы пулемётов. С визгливым "чух-чух-чух" начинали свой полёт пули. Спрятавшиеся в зданиях или во множестве имеющихся на территории лагеря дотах гномы открыли разрозненный винтовочный огонь. Один раз планер дёрнуло. Максим почувствовал, что в его рукотворную птицу попали, но это не имело большого значения. Как-то однажды он вернулся с вылета насчитав в крыльях не меньше одиннадцати дырок, одна из которых была размером с два его кулака. Планер выдержит. Главное чтобы не задели пилота и уж тем более чтобы не попали в груз до того как он сбросит его.

   Застигнутые врасплох паровые танки выпускали клубы влажного чёрного дыма и мешали друг другу торопясь укрыться в ангаре под прикрытием каменных стен. Гномы спешно разводили огонь пытаясь как можно быстрее поднять давление пара настолько, чтобы тяжёлые машины сумели сдвинуться с места. Это были не "драконы", а куда более лёгкие и быстроходные модели. И их вполне возможно повредить парочкой точно уложенных бомб. Замерев в низшей точке дуги княжич потянул ручки открывая последовательно первый и второй бомбовые люки. Продолжая траекторию его движения посыплись подарки. Не только он один выбрал заперших самих себя у входа в ангар бронеходы в качестве цели. Двое его подчинённых также польстились на лакомую добычу. Кто оказался более точным, а кто менее сейчас уже не разобрать. Танки превратились в груду раскалённого и пробитого насквозь металла. Когда осколок пробивает бок парового котла он взрывался от перепада давления. Пар бил во все стороны и вскоре огромное белое облако накрыло танковый ангар мешая наблюдению и прицеливанию.

   Заставляя планер набрать высоту, что есть сил тягая вмиг ставшие неподъёмными рули Максим успевал бросать довольные взгляд вниз. Лагерь гномов дымился и горел. Неожиданно планер сильно дёрнуло. Раздался громкий треск. Непроизвольно зажмурившийся Максим открыл глаза и попробовал пошевелить рулями. Планер откликался и значит в общем было всё в порядке. Немного придя в себя он обнаружил, что шальная пуля перебила одно из рёбер-распорок оставив после себя дыру с рваными краями. Попадание не было критичным и он решился на ещё один заход. Не тащить же склянки с алхимической дрянью обратно.

   Очередное резкое снижение. Мгновенная остановка в момент открытия последнего бомбового люка. Краткие, но показавшиеся невыразимо долгими, мгновения страха когда кажется будто все враги целят только в тебя одного. Торопливый полёт в сторону. Потом набор высоты и обратный путь. Собрав своё воздушное крыло, Максим обнаружил, что четырёх планеров не хватает. Он не слишком обеспокоился. Частенько оторвавшиеся от группы пилоты добирались до базы самостоятельно. То есть неправда. Он очень даже беспокоился. Корил себя, хотя не был ни в чём виноват, ну может быть только в том, что надо было проводить ещё больше тренировок совместного захода на цель, но куда уж больше. Максим надеялся на то, что четверо потерявшихся так или иначе найдут дорогу домой. И моя надежда оправдалась- писал Максим -Одна надежда из четырёх. Не знаю и наверное никогда не узнаю что же случилось ещё с тремя. Может быть они умерли в воздухе? Может быть были вынуждены совершить посадку и попали в плен? Неизвестность гнетёт более всего остального. Я совершил ошибку. Мне не нужно было становиться для своих подчиненных другом. Я должен был быть только лишь их командиром.

   Письмо закончилось. Прямоугольник серой плотной бумаги с выведенными на нём карандашом словами. Серое на сером. Читать неудобно, но если повернуть под свет, то написанное карандашом начинает блестеть и буквы становятся легкоразличимы.

   Арина получала письма от Максима с завидной регулярностью: два или три письма в месяц. Судя по всему будущий муж любил писать письма. А вот она не любила или просто не находилось подходящих тем? И правда, о чём можно написать? О том как работает утреннюю и ночную смену в мастерской вытачивающей стволы винтовок? Для войны с гномами понадобилось более мощное и крупнокалиберное оружие. Арину никто не заставлял идти в мастерскую - принцесса решила сама. А чем ещё заниматься? Устраивать беженцев и распределять между ними скудные пайки? Так это ещё хуже.

   Арина работала, все работали. Утреннюю и ночную смены. О чём тут писать? Сколько стволов она проточила за неделю? Сколько ушли в брак, а сколько превратились в винтовки. Как Арина подозревала Максим хотел бы услышать вовсе не сухие цифры. Как тесно в городе стало от беженцев? Какие у них потерянные лица и слабые, неуверенные или напротив: злые и ожесточённые голоса? Как кусок не лезет в горло за обедом потому, что знаешь, что другие недоедают и не надо идти далеко, достаточно выйти за ворота дворца и оглядеться. Всё не то.

   До начала её смены оставалось ещё шесть часов. День выдался сухой и жаркий. Цветы, стоящие на подоконнике в горшке, увяли. Принцесса принесла воды полить их. Остаток воды поставила сюда же, на подоконник. Пусть согреется, в следующий раз польёт тёплой. Оконные цветы любят когда их поливают тёплой водой.

   Набросив на плечи неприметный серый плащ принцесса выскользнула из своих покоев и торопливо направилась к одному из многочисленных выходов из дворца в город. К выходу для слуг. У её брата, недавно ставшем сиятельным князем, и без того множество забот. Если бы он знал, что Арина в такое неспокойное время покидает дворец одна, он бы запретил подобное или приставил бы телохранителей. Пожалуй он даже не догадывался, что она дважды в сутки ходит в мастерскую. Может быть вообще забыл за государственными делами о существовании младшей сестрички. Ну и к лучшему, что забыл. В армию её всё равно никто не отпустит. И, честно говоря, после стольких присланных Максимом писем, после стольких рассказов, после дня в госпитале, среди раненых - она не уверена что хотела бы попасть в действующую армию. Если бы можно было бы знать, что в случае чего сразу умрёшь, а не останешься калекой и не будешь мучатся, тогда ещё ладно. Но кто сможет гарантировать подобное?