листов. И хорошо, что я не успел взять у мамы оригиналы. Ведь хотел, узнав о ее теплейших отношениях с бритишем. Далее из важного… прикидывал я, направляясь к поляне: мои переводы Свидетельств Лагура Бархума, они лежат в папке на столе. Если там серьезный пожар, то, конечно, сгорят. Но это мелочи — напишу по памяти новый перевод. Если огонь доберется до тайника, то бронзовым пластинам огонь не страшен, если он не такой жаркий, чтобы их проплавить. А денежки мои сгорят. Жаль, там вполне приличная сумма. Как и книги сгорят. Огромное количество ценных, полезных книг. Сгорит коммуникатор — и это хорошо, давно пора его поменять. Сгорит моя школьная сумка с тетрадями и учебниками — снова покупать новое второй раз за месяц. А кто сказал, что жизнь Астерия должна быть легка? Последнее мне показалось забавным и рассмеялся.
Ленская, до сих пор шедшая тихо рядом и не мешавшая моим мыслям, не удержалась:
— Ты чего так? Нашел в случившемся что-то смешное?
— Да, — я резко остановился, схватил ее и поцеловал: — Спасибо, ты хорошая девочка
— Почему такие выводы? — теперь рассмеялась она.
— Потому что мне с тобой нравится. Не ожидал столь активной поддержки с твоей стороны. Даже туфельки мне надела. Ключи, на, скорее езжай! И еще… — она ждала продолжения, а я намеренно тянул с ним, заглядывая в ее серебрянные в блеске луны глаза. — Еще ты хорошо дрыгаешься и губки твои там мне очень понравились.
— Это точно комплимент? — Ленская отвела взгляд в сторону.
— Да, — я развеял ее сомнения обжигающим поцелуем. — Ты же сейчас отвезешь меня домой?
— Конечно. Вижу, ты уже не спешишь? Я не совсем поняла, что произошло. Расскажешь? — виконтесса сняла с головы мешавший колпак.
— Расскажу позже. Хочу, чтобы ты осталась ночевать у меня. Очень хочу, чтобы мы проснулись в одной постели. И если что, я помню: в тебя нельзя кончать, — я прижал ее к себе. — Но мы теперь вдвоем знаем, как решить эту проблему. Да?
— Саш, ты такой заботливый и находчивый. От восторга даже мысли о происшествии в твоем дому улетели на второй план. Хочешь снова поиграть и покорную ведьму? — она усмехнулась, глянула на меня и отвела взгляд к кострам, огни которых виднелись за листвой.
— Очень, — признал я.
— Что подумает обо мне твоя мама? Что виконтесса Ленская — шлюха, которую приводят в дом, чтобы с ней переспать? — теперь ее глаза стали вовсе серьезными.
— Мама подумает, что виконтесса Ленская — хорошая подруга, которая не оставила меня наедине с неожиданной проблемой, привезла домой и осталась, чтобы поддержать, — я взял ее под руку, и мы пошли к поляне.
— Хорошо, я могу остаться у тебя. При условии, что у вас есть в доме гостевые комнаты. И еще надо будет моих родителей предупредить. Я говорила, что вернусь поздно, но поздно, это не значит, что утром, — она открыла сумочку и достала эйхос.
— Комнаты гостевые есть, — заверил я, и мысленно добавил:
«Поскольку в моей случился пожар, то мне тоже придется спать в гостевой, с тобой в одной постели».
Не так важно, что подумает об этом Елена Викторовна. Важно, узнает ли об этом княгиня Ковалевская. Ведь провести вечер с Ленской в Садах Гекаты — это одно, а привести ее домой и спать в одной постели — это другое.
«Астерий, ты делаешь сейчас рискованные глупости», — сказал я мысленно себе, в то время как виконтесса уже наговаривала сообщение свои родителям. — «Но разве подобные глупости не украшают эту жизнь самыми насыщенными вкусами? Добавим немного перчика. И перед Ковалевской я смогу выкрутиться — постараюсь ее не обидеть».
Возле статуи Гекаты почти никого не осталось, но возле алтарей все еще толпился народ, делая подношения, загадывая заветные желания. И круг танцующих ведьм, которых пытался поймать Пан, не стал реже. Видимо туда добавилось любительниц острых и нескромных ощущений. Возле помоста тоже царило оживление: там выступала какая-то новая актерская труппа.
Держа за руку виконтессу, чтобы не потеряться в толпе, я направился в обход загона и поднял взгляд к ночному небу. К моему удивлению вимана, до сих пор висевшая над поляной метрах в двухстах, вдруг совершила маневр и начала снижаться. Особо странным казалось то, что эта летающая машина была не частной. Светящийся сине-красный ободок над нижней палубой указывал на ее принадлежность к «Воздушному Извозу Костина» и пилот сейчас грубо нарушал правила полета и посадки. Да, такое часто делали владельцы виман, тем более господа с высокими титулами, но, чтобы подобную вольность позволил пилот службы извоза, представлялось чем-то невероятным.
А когда вимана села, едва не снеся опорой одну из палаток, и ее люк открылся, я изумился еще больше: из говорителя, служившего обычно для голосовых оповещений, раздалась громкая музыка и на трапе появилась какая-то девица. Над ней в метрах в двух-трех проступал слабосветящийся силуэт.
— Родерик! — признал я и замер, сжав ладонь виконтессы.
Глава 20
Фокусники и комедианты
Я не мог ошибиться: возле открытого люка виманы явно завис призрак. Поначалу у меня имелись сомнения: ведь часто за призрак мы принимаем оптическую иллюзию; в моем случае это мог быть блик от луча прожектора. Сделав несколько шагов в сторону и сместив внимание на тонкий план, я окончательно убедился, что там находился призрак — Родерик. А значит, дама в черном была никто иной как Талией Евклидовной — в этой одежде, тем более подсвеченной сзади прожектором, ее нелегко было узнать.
— Госпожа Элисан, сейчас нас ждет несколько минут эмоционального общения с признаками скандала, — предупредил я Ленскую и продолжил пробиваться через толпу.
— Вот как? Мне следует снова войти в роль ведьмы? Я готова, мой волшебник! — отозвалась она, тряхнув золотистыми волосами и снова надев колпак.
— Все может оказаться серьезнее, чем спектакль. Там, — я указал на даму в черном возле трапа летающей машины, — та самая баронесса, перед которой мы уже разыгрывали сцену, будто ты — моя девушка.
— Ах, да, я — твоя девушка… Разве сегодня мы плохо отрепетировали эту сцену, чтобы сыграть ее вновь для благодарного зрителя? — рассмеялась Ленская.
— Отрепетировали на отлично. И закрепим у меня дома. Но сейчас наша любовь может подвергнуться еще одному испытанию, — предупредил я, обходя парней, волочивших к алтарям черного козла. Животное, не желая предстать перед Гекатой, как могло, отбивалось, мотая головой, блея, взбрыкивая. Кто-то рядом злостно матерился.
— Наша любовь? Астерий, надеюсь, ты не шутишь надо мной? — виконтесса снова схватила меня за руку, чтобы не