Скажи об этом своим людям. Вряд ли они обрадуются, однако пусть задумаются над моими словами. Мы не хотим вразумлять вас огнем и клинком. У нас есть более приятные дела.
Меровех долго смотрел на него, потом сказал:
— Римляне до этого не додумались бы. Кто за вами стоит?
— Я не могу назвать тебе его имя, — ответил Руфиний. — Скажу только, что он величайший правитель, о каком только может мечтать человек.
III
В южной части Иса, между городской стеной и крутым подъемом к мысу Pax, виднелась узкая полоска берега. На востоке она упиралась в Ворота Зубров. На этот закрытый с трех сторон берег редко заглядывало солнце, здесь всегда было прохладно. Когда наступал прилив, здесь становилось рискованно оставаться, да и кручи, представлявшие соблазн для детей, тоже были небезопасны. Люди сюда заходили нечасто.
Однажды солнечным днем, во время отлива, Виндилис и Иннилис привели туда Дахут. Девочка любила это место и просилась сюда даже в самую скверную погоду. Она сообразила, что быстрее всего ей удастся уговорить Виндилис. Та, поговорив с Иннилис, согласилась взять девочку на берег. Они миновали башни Братьев, свернули с Фаросской дороги и спустились к берегу по узкой тропинке. Тут Дахут могла делать все, что ей заблагорассудится, конечно, в пределах разумного. Иногда она подлизывалась к своим воспитательницам, чтобы они разрешили ей искупаться, но им было прекрасно известно, какой из нее пловец. Впрочем, она могла часами неподвижно сидеть на берегу, прислушиваясь к шуму раковин или завыванию ветра, вглядываясь вдаль, где играли тюлени и дельфины, летали чайки и бакланы, проплывали корабли и огромные киты.
В тот день стлался легкий туман и дул прохладный ветерок. В воздухе пахло соленой морской водой и гнилыми водорослями. Виндилис и Иннилис расположились на бревне. Перед ними простирался рыжий песчаный берег, у самой воды он казался почти черным. За сверкающей на солнце рябью воды изгибались красные стены Иса, с мифическими фигурами и бойницами. На другой стороне выступал мыс. Под ним лежали груды камней и галька, между ними пробивалась трава. Дальше, где кончалась земля и вздымалось серо-зеленое море, о рифы разбивались белые буруны. Чуть ли не касаясь крылом воды, летали птицы, иногда они садились на песок и тут же, хлопая крыльями, взмывали вверх, заметив бегущую к ним Дахут.
Королевы принесли с собой большое одеяло и корзину с напитками. Слуг не взяли, чтобы не упускать возможность побыть одним. Виндилис достала одеяло, и они с Иннилис в него закутались, обняв друг друга за талию. Иннилис вздохнула и положила голову на плечо Виндилис. Она чувствовала себя почти счастливой.
— Какой прекрасный день, — после недолгого молчания тихо проговорила она.
Виндилис кивнула.
— На редкость.
— Когда… мы вернемся… и ты отведешь ребенка домой… можно, я приду к тебе ночью?
— Нет, это слишком рискованно.
— Почему? Граллон не придет. Сегодня ночь Гвилвилис.
— Я знаю. Но Дахут очень чутко спит. Два дня назад, когда ее взяла Форсквилис, она трижды вскакивала за ночь. А еще раньше Малдунилис, посмеиваясь, рассказала мне, что когда она занималась с ним любовью, неожиданно вошла Дахут.
Иннилис зарделась.
— Да? И что сделал Г-Граллон?
— О, он пожурил ее, выпроводил за дверь и продолжил заниматься любовью. На его взгляд, она не сделала ничего дурного, — Виндилис нахмурилась. — Мы с тобой… Он слишком ей потакает. У нее чуткий слух и не по-детски быстрый ум.
Иннилис наклонилась к ней.
— Понимаю. Пора возвращаться. Мы крадем время сами у себя.
— Галликены всегда должны хранить свои секреты в тайне от короля, а теперь особенно. — Виндилис посмотрела на девочку. Та играла у самой воды, сгребая в кучки песок. Виндилис прикоснулась губами к щеке Иннилис и положила руку ей на грудь. — У нас еще будет время, — пообещала она, — и никто его у нас не украдет. Это наше право. И не вини в этом ребенка. Она подарит нам счастливое завтра.
— Что? Почему?
— Не знаю. Ясно одно: над Дахут довлеет рок, и боги скоро потребуют с Граллона то, что им причитается.
— Нет, только не она, — взмолилась Иннилис.
— Я тоже надеюсь, что наказание не будет строгим. Подождем и посмотрим. Но если они, дорогая, будут милостивы к нам с тобой, если Дахут именно та, которая сможет заключить новый договор с богами… — Виндилис придвинулась к Иннилис.
Недалеко от берега вынырнул тюлень и взобрался на камень. Дахут увидела его, вскочила и принялась внимательно вглядываться в даль, щурясь от солнца и переливающихся на море бликов. Платье трепетало на ветру, обтягивая ее худенькую фигурку. Она позвала тюленя, но это был зов без слов. Животное спокойно лежало на камне. Дахут опустила голову, повернулась и направилась к женщинам.
Виндилис отодвинулась от Иннилис, вынула руки из-под одеяла и спросила:
— Что случилось, дорогая?
— Я думала, это моя тюлениха, — Дахут замолчала, сжала кулачки и, потупив взгляд, принялась ковырять ногой песок. — Это не она. Это обыкновенный тюлень.
Иннилис улыбнулась и, желая ее развеселить, спросила:
— А откуда ты знаешь?
Дахут подняла взгляд, посмотрела на нее лазурными глазами и твердо сказала:
— Знаю. Она меня научила.
— Правда? — сказала Виндилис. — Я слышала это и от тебя, и от других… Но почему ты называешь эту тюлениху своей?
— Она меня любит, — проговорила Дахут. — Меня никто так не любит, как она. Может быть, только отец.
— Тюлени — священные животные Лера и Белисамы, — тихо сказала Виндилис. — Я верю, что среди них есть… божества.
Дахут обрадовалась.
— А я могу стать тюленем? Как она? — Иннилис начертала в воздухе знак, чтобы ничего дурного не случилось. Виндилис сказала:
— Этого никто не знает. Рассказывают, что после смерти хорошие люди иногда превращаются в тюленей, потому что богиня слышит их молитвы. А потом они ждут того, кого любили. Но точно этого никто не знает.
— Я бы не испугалась, — заявила Дахут.
— Успокойся, — остановила ее Иннилис. — Остерегайся гордыни. Еще рассказывают, что плохие люди тоже возвращаются. Если боги на них разгневаются, то превращают их в акул или того хуже.
Дахут хотела возразить, но сдержалась, лишь высоко подняла голову и выпрямилась.
— Я думаю, — сказала Виндилис, — когда мы вечером вернемся домой, мне следует научить тебя новой молитве. «Матушка смерть, заклинаю тебя, будь ко мне милосердна». Ты уже достаточно взрослая. — Она заговорила приветливее: —А потом я расскажу тебе о весталках, которым благодаря Белисаме давным-давно довелось пережить удивительные приключения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});