Читать интересную книгу Черная тропа - Александр Конторович

— А почему три тонны? — интересуюсь я у него. — Вы же сказали, что в грузовике их две?

Мэллори некоторое время смотрит на меня, как на последнего лоха.

— Это в грузовике их две. И вокруг установлены заряды… правда, несколько более мощные, нежели просил герр профессор.

Он снисходительно ухмыляется.

— Пока у пульта стоит человек — вам опасаться нечего! Поэтому, кстати, никому и не советую в меня стрелять или толкать — плохо станет всем.

Ага, принцип «мертвой руки». И ещё что-то… разгрузочного типа, скорее всего — как раз на случай толчка.

Шведов, снимая брюки, вдруг оступается и, прыгая на одной ноге (вторая в брючине запуталась), неловко валится куда-то вбок.

Человек на одной ноге, абсолютно беспомощный… но очень нужный руководству, падает на бетон…

Что делать?

Да ловить его, ясен пень! Разобьется же!

— Держите его!

Впрочем, солдаты уже и сами все поняли — один их них бросается к Проводнику.

Легкий доворот руки — пальцы нащупывают холодный стержень — отвертка!

Р-раз!

И солдат, страховавший своего напарника, выгибается дугой — бросать всякие железяки с короткой дистанции меня учить не нужно…

Рывок — карандаши в руках!

Н-на!

И первый из них входит точно в горло англичанина.

Второй — в глазницу.

Со всего маха бью его плечом, прижимая тяжелое тело к пульту.

Руку подхватить!

Успел…

Позади меня слышу хрип, глухой удар…

Отчего-то у меня не возникает никаких сомнений относительно исхода схватки.

Тело Мэллори обмякает и заваливается куда-то вбок.

Вот же ж мать твою…

Удерживаю его, стараясь не отходить при этом с места.

— Помощь нужна?

Поворачиваю голову вбок — Шведов. Странно он выглядит — в форменных брюках и штатском пиджаке. В обеих руках по пистолету — мастер!

— Держу пока… только вот неудобный он, собака…

— Сейчас… придумаем что-нибудь…

— Майне геррен… уже всё?

Мы недоуменно переглядываемся.

Блин, да это же профессор! А мы тут, грешным делом, чуть о нём и не запамятовали.

— Всё — это вы, позвольте, о чём? — вежливо интересуется Проводник.

— Мэллори… он жив?

— Сомневаюсь, — бросив взгляд на развороченную глазницу англичанина, говорит мой коллега.

— Слава всевышнему! Надо срочно сообщить охране — на территории могут ещё быть их сообщники!

Так, дядя, похоже, что-то не догоняет…

— Вот что, любезнейший… — Шведов осторожно высвобождает руку мертвого англичанина из веревочной петли. — Ничего ещё не кончилось.

— Но почему?!

— Да потому, что ещё и не начиналось! — рявкает мой коллега. — Это, коли вам ещё непонятно, так себе… разминка была…

Оставив меня на минутку, он подскакивает к немцу и быстро скручивает ему руки. Той же самой проволокой — её здесь вполне достаточно.

И вот тут до фрица доходит…

Он просто дар речи потерял!

— Так, — обходит меня Иваныч. — Слушай, вот в подобных штуках я не силен… с рубильником — это ясно, но он ведь и спиной на что-то там опирался?

— И ногами… Проволока есть ещё?

— До… словом — хватит!

— Привязать его сможешь?

— К чему?

— К пульту, ясен пень!

— И каким макаром? Тут никаких дырок нет, не за что крепить!

— Черт…

Шведов задумчиво оглядывается по сторонам.

— Вот что… есть у нас тут спец… обождешь?

— А есть выбор?

— Это ты прав… но я ничего здесь не придумаю — не моя епархия!

— Обожду… куда ж денусь-то? Ствол мне какой-нибудь дай, а то — как нагишом стою.

— Три тонны тротила — мало?! — удивляется Шведов, но пистолет мне все-таки находит. И пару запасных магазинов.

Сдергивает с кронштейна на стене телефон и присобачивает его рядом со мною, подтащив для этой цели ящик.

— Ежели позвонят…

— Найду, что сказать. Давай — в темпе! У меня ноги не казенные!

Уже на пороге он оборачивается.

— Звать-то тебя как?

— Тезки мы с тобой. Только отчество — как у Пушкина.

— Лады! Жди!

Бухает, закрываясь, дверь.

Неторопливо идущий охранник ни у кого никаких подозрений не вызывал. Тем паче, что двигался он со стороны секретного бункера, куда посторонние (даже и солдаты охраны) не допускались. А этот — оттуда идет. Значит — из приближённых… ну и пускай себе топает… видали мы таких!

А то, что топает он в караульное помещение — так и вовсе объяснимо и как-то обыденно.

Поэтому, когда за спиною дежурного офицера скрипнула дверь, он ещё сидел, развалившись на стуле, и не успел вовремя повернуть голову в сторону входа.

А потом… потом у него просто не осталось возможности так поступить.

Ибо что-то твердое и холодное уперлось ему в затылок.

— Один лишний звук — и твои мозги забрызгают стол! Выстрела никто не услышит — оружие с глушителем.

— Э-э-э… да, я все понял!

— Тише говори! Где отключаются мины у ворот?

Лейтенант метнул взор в сторону небольшого пульта на стене.

— Понятно…

Жесткая рука приподняла его со стула и подпихнула к пульту.

— Отключить мины!

— Все?

— Два раза повторять?

Лейтенант обреченно кивнул и повернул тумблер. Погасла одна лампа — в верхней части пульта, и тотчас же загорелась вторая. На этот раз — внизу и не столь яркая.

— Дальше!

Ещё щелчок — и ещё одна контрольная лампочка.

— Мины у запасных ворот — их тоже отключить?

— М-м-м… тоже!

Нижняя часть пульта опоясалась сплошной полосой горящих ламп.

— Ну, вот… так гораздо лучше! Теперь — где включаются сигнальные огни? И в какой последовательности?

— Щиток на той стене…

И под краем крыши моргнули огоньки сигнальных ламп.

Щелкнуло незаметное реле в стенном шкафу…

Телефонный звонок.

— Краузе, — поднял трубку помощник коменданта города.

— Герр гауптман! Получен сигнал тревоги с объекта «Тишина»!

— Сбоев быть не могло? Ошибка? Случайное срабатывание?

— Никак нет, герр гауптман! Сначала прошел сигнал об отключении всех мин — чего, в принципе, не могло быть. Потом поступили данные о включении сигнальных огней — всех сразу! Это обозначает, что либо дежурный офицер работает под контролем, либо включение произведено посторонним.

— На объект звонили?

— Нет. Сначала доложил вам, как и положено по инструкции.

— Поднимайте комендантскую роту! И соедините меня с объектом…

Негромко зажужжал телефон на столе у дежурного.

— Кто это? — поинтересовался визитер за его плечом.

— Город… Это из комендатуры звонят.

— Трубку бери! И смотри у меня…

Лейтенант протянул руку и поднес трубку к уху.

— Лейтенант Ламберт слушает!

— Это гауптман Краузе! Что там у вас происходит?

— Э-э-э… все в порядке, герр гауптман.

— Вы уверены?

— Только что прошел обход, герр гауптман! Ничего непонятного не выявлено. И пяти минут не прошло!

— Хорошо…

Помощник коменданта положил трубку и вызвал дежурного.

— Хашке, лейтенант Ламберт подтвердил захват объекта. Неизвестные контролируют помещение уже пять минут. Немедленно высылайте туда роту!

— Но как они прошли через минные поля?

— Как-то прошли, — пожал плечами гауптман. — Потом разберемся. Сейчас главное — вовремя из всех там накрыть!

Увидев под козырьком крыши моргнувшие несколько раз лампы, командир группы обернулся к своему заместителю.

— А не подкачала-таки старая гвардия! Давай, Леха, теперь наша очередь!

Тихо хлопнули бесшумки — на правой сторожевой вышке осел на пол пулеметчик. Его коллеги на крыше этого не заметили — над мешками с песком поднимался легкий дымок: оба пулеметчика курили, пользуясь тем, что бесшумно подойти к ним по железной крыше было невозможно. А стало быть, и заработать нагоняй от фельдфебеля им не светило. Хороший пост… когда погода соответствующая. Легкий ветерок, солнце… дождя нет. Не то, что на вышках — стой себе на ногах всю смену, даже и присесть негде. А здесь можно и прилечь… кровля, нагретая солнцем, весьма к этому располагала. Нет, ясное дело, никто из них не собирался дремать на посту — это недостойно немецкого солдата! Но вот чуть-чуть расслабиться… покурить — что в этом плохого?

Поэтому следующей жертвой лесных снайперов пал постовой на левой вышке — его мешки с песком не защищали. А тонкие доски пулям не преграда.

Зашелестели кусты — прямо около ворот из травы появилась небритое лицо (а вот полежи-ка в кустах пару суток… и борода отрасти успеет!). Несколько секунд диверсант прислушивался и осторожно скользнул к калитке. Прижался ухом к теплым доскам, контролируя обстановку за воротами.

Тихо… патруль прошел десять минут назад — было слышно, как они там переговаривались. Значит, некоторое время у ворот никого не будет — часовой выходит из своей будки только тогда, когда к воротам подъезжают машины или когда кого-то надо впустить или выпустить. А таких гостей пока что не ожидается…