Читать интересную книгу Не дрогнет рука - Николай Волков

— Тут вовсе не в собаке дело, няня, — перебил я ее, — оставь свои котлеты и иди за мной. Будешь нужна.

В темном коридорчике с нами столкнулась Клара Борисовна. От неожиданности она вскрикнула:

— Кто вы такие? Как вы сюда попали? Что вам нужно? — Но, разглядев меня, стала извиняться за свой небрежный туалет.

Мне было не до ее туалетов. Мы прошли прямо к комнате Радия и постучали в дверь. Никто не отозвался. Я дернул за ручку. Дверь оказалась запертой. Было слышно, как в комнате ходят, шуршат бумагой, двигают что-то по полу.

— Откройте! — крикнул я и вновь дернул дверь. Она была двустворчатая, довольно тонкая. Держали ее только верхний шпингалет и задвижка.

Опять никто не откликнулся, тогда мы вдвоем взялись за ручку и разом дернули. Дверь распахнулась — и мы увидели Радия, который, нагнувшись, задвигал под кровать чемодан. Увидев меня с милиционером, он побледнел, и злобная гримаса исказила его лицо.

— С чем пожаловали? — спросил он с насмешкой. — Помойка не в порядке или двор не подмели? Штрафовать, поди, будешь, старый приятель, так хоть скидку по знакомству сделай. Ведь ты, небось, проценты с каждого рубля получаешь?

— Сдайте оружие, — приказал я.

— Оружие? — Радий удивленно поднял брови. — Нет у меня никакого оружия!

Я кивнул Шарикову, и он, подскочив к Радию, быстро ощупал его карманы.

— Что за вторжение? — раздался у меня за спиной голос Аркадия Вадимовича. Разгневанный, и от этого еще более эффектный, он быстро вошел в комнату.

— Кто вам дал право врываться в частный дом, как бандитам, ломать двери, срывать замки? — налетел он на меня с яростью. — Я буду жаловаться, я этого так не оставлю. Если каждый милиционер, которому не понравится моя физиономия, или просто желающий свести со мной личные счеты, будет по каждому пустяку…

— Не трудитесь продолжать, — прервал я, протягивая ордер на арест его сына.

Не помню, чтобы мне когда-либо приходилось видеть, такое мгновенное разительное изменение в человеческом, лице, как то, которое произошло с лицом Роева, едва он бросил взгляд на поданную ему бумагу. В один миг оно стало зеленовато-серым и старым, губа отвисла, глаза сделались безумными.

— Это недоразумение! — едва выговорил он слово, которое произносили уже многие отцы, слишком поздно узнавшие правду о своих детях. — Это недоразумение! — повторил он уже более энергично, приходя в себя после первого потрясения. — Я немедленно выясню, в чем дело. Прошу вас дать мне срок хотя бы до завтра. В крайнем случае, я пойду к Виталию Ксенофонтовичу, я не сомневаюсь, что он не позволит напрасно дискредитировать мое имя. Я даже предполагаю, чьи это происки. В общем, вам позвонят… Все будет улажено. Но сейчас…

— Сейчас мы приступим к обыску, — опять прервал я его, — и никакие Виталии Ксенофонтовичи не смогут помешать нам выполнить требование закона. А вас я попрошу пока присесть и дать нам возможность заняться делом.

Аркадий Вадимович отступил, но не сел, как ему предлагали, а встал у стены. По лицу его, за выражением которого он уже не следил, было видно, что он мучительно ищет выход из создавшегося положения.

Шариков и вызванный мною с улицы Баскаков приступили к обыску. В чемодане, вытащенном из-под кровати Радия, лежали: скомканный черный ватный костюм, две пары грязного белья и початая бутылка коньяка. На вешалке нашелся и синий плащ, в котором Радия видели в Озерном, а в столе под разными, уже теперь ненужными тетрадками с записями лекций — около трех тысяч рублей и нож — финка с наборной рукояткой.

— Это мой охотничий нож, — рванулся вперед Аркадий Вадимович, — прошу так и записать.

Когда Шариков взялся за другой чемодан, стоящий у стены, подле складной кровати, аккуратно застеленной чудесным плюшевым одеялом, Роев опять заволновался.

— Это чемодан не наш. Он принадлежит постороннему лицу. В этой комнате проживает известный научный работник Арканов, это его вещи.

— Давно он здесь проживает?

— Уже несколько месяцев. Раньше он постоянно находился в районе, а теперь, в связи с научными изысканиями большой важности, часто приезжает в город и живет здесь.

— А прописан он в домовой книге?

— Вот, говорил я вам, Аркадий Вадимович, — плачущим голосом заныл дворник. — Давно нужно было этого Арканова прописать, а теперь неприятностей из-за него не оберешься.

Шарикову пришлось немало повозиться, пока удалось справиться с замком чемодана. Наконец, замок поддался, и нашим взорам представилось содержимое чемодана. Поверх аккуратно уложенных мужских сорочек лежала пухлая пачка сторублевок. Я подсчитал, что тут было двенадцать тысяч рублей.

— В этом нет ничего удивительного, — с вернувшимся к нему апломбом, заявил Роев, хотя никто ничему и не удивлялся. — Товарищ Арканов получает за свои ученые труды очень крупные суммы.

Когда обыск был закончен, я сказал Радию.

— Теперь дайте мне ваш пистолет.

— Какой еще пистолет? — злобно огрызнулся Радий. — Никакого пистолета у меня нет и не было. И нечего волынку тянуть: арестовали, так ведите!

— Уведем, когда нужно будет, а сейчас отдайте пистолет, из которого вы застрелили собаку.

— Вот оно что! — высоким фальцетом яростно взвизгнул Аркадий Вадимович, поворачиваясь к няне Саше, сидевшей в углу, сжавшись в комок. — Теперь мне все понятно. Милейшая нянюшка нафискалила на нас. А мы еще считали ее чуть ли не членом нашей семьи. Какая подлость! Какой позор!

— Никакого позора нет! — возразил я. — Она действовала заодно с представителями закона против бандитов, убийц и тех, кто их прикрывает.

— Кто здесь убийца, кто бандиты? Вы еще ответите за такие слова! — закричал Роев.

— С превеликим удовольствием, но прежде вы сами извольте ответить: из какого пистолета была убита у вас в дровянике собака Цезарь.

— Пожалуйста, из моего собственного. Я имею на него законное разрешение и не нахожу ничего ужасного в том, что мой сын использовал этот пистолет, чтобы пристрелить взбесившегося пса.

— Если бы только пса! Немедленно сдайте пистолет, из него ваш сын убил человека!

— Не может быть, вы лжете!

— К сожалению, нет.

— Но он мог сделать это нечаянно. Ведь мало ли бывает…

— Нет, он убил с преступным умыслом.

— Боже мой, Радик! Я не могу поверить, чтобы ты, мой сын, дошел до этого. Что ты со мной сделал! Полное крушение. Теперь все… все пропало…

— Что ты разнюнился, как старая баба? — с дикой злобой заорал на отца Радий. — Все я да я! О себе одном только и думаешь. Чем я виноват, раз сорвалось?

— Значит, это правда? Негодяй! Мерзавец! Ты погубил мое честное имя! — С этими словами Роев кинулся с кулаками на Радия, но Шариков схватил его в охапку и удержал.

— Не тебе вспоминать о чести, — кричал в свою очередь разъяренный нападками отца Радий. — Вспомни лучше, как вы с бухгалтером погубили беднягу Званцева, свалив на него свою вину. Это вам нужно было сидеть в тюрьме, а не ему. И потом, ты думаешь, я не знаю, на какие деньги ты купил машину и ездил в Крым? Это, глядя на тебя, я стал вором! Вот теперь и плати за фишки!

Дикие выкрики Радия, в которых была, видимо, жестокая правда, вдруг точно отрезвили Аркадия Вадимовича. Он как будто даже успокоился, но его, ставшее опять благообразным мертвенно бледное лицо походило на трагическую маску.

— Хорошо! — сказал он, поворачиваясь ко мне. — Кончайте вашу миссию. Я не задержу вас и сейчас принесу то, что вы требуете.

Сопровождаемый по пятам Шариковым он вышел из комнаты.

— Ну что, Димочка, доволен? — зло оскалился Радий, уставив руки в бока — Посадишь бывшего товарища за решетку и рассчитаешься с ним за прежнее. Как это я раньше не замечал, что у тебя такая шпионская натуришка? А я еще, дурак, сам тебя к себе затащил в прошлый раз. Вот и налетел.

— Злитесь теперь, — ответил я сквозь зубы, дописывая протокол обыска, — раз больше ничего не остается. Теперь вам с Королем пришел черед отвечать за свои дела.

— С каким Королем? — нахмурился Радий и вдруг деланно захохотал. — Ты вон про что! Так ведь я же и есть этот самый Король, которого ты ищешь! Чем плох псевдоним? По крайней мере, звучный! Пиши теперь это в протокол, строчи, канцелярская клякса, тащи бывшего друга под расстрел, зарабатывай лычки!

Не слушая его истерического крика, я торопился дописать протокол и закончить тягостную сцену, пока не вернулась домой Ирина. Когда в коридоре послышался шум шагов, я подумал, что это она, и сердце у меня упало. Но это возвратился Роев. Он быстро вошел, почти вбежал, отталкивая от себя Шарикова.

— Пустите меня! — кричал он сердито. — Мальчишка! Как вы смеете меня хватать! Я сам отдам Карачарову пистолет. Я жаловаться буду!

— Чего там жаловаться, папаша? — захохотал Радий. — Вместе на скамеечку присядем!