Рэйчел поймала себя на том, что слишком откровенно разглядывает его. Это нескромно и предосудительно. Она постаралась скрыть смущение за первой пришедшей на ум фразой:
– Вы появились столь неожиданно. Я не сразу узнала вас.
Он чуть пожал плечами, похлопывая коня по холке:
– Это не удивительно.
– Почему? Хотя, знаете, я с нашей первой встречи в церкви Уайтбриджа не могу отделаться от впечатления, что уже видела вас. Или вы мне кого-то напоминаете.
Он на миг склонился, отводя рукой растрепанные ветром волосы. А когда взглянул на нее, в его глазах словно плясали чертики. Казалось, он с трудом сдерживает смех.
– Право же, не знаю, как начать. Мы ведь действительно уже встречались. Правда, вид тогда у меня был не совсем достойным. Я сидел в луже перед церковью в Уайтбридже, а вы…
– О! – невольно вскрикнула девушка и быстро отвернулась.
Она все поняла, ей стало стыдно, но почему-то и необычайно весело. Теперь уже она сдерживала смех, но, когда все же повернулась и глаза их встретились, оба громко расхохотались. Смеялись, как сумасшедшие, едва за бока не хватались от смеха.
– Наверное, вы сочли меня до невозможного вульгарной, – вытирая выступившие от смеха слезы, наконец вымолвила Рэйчел. Хотя положение ее все еще казалось щекотливым, но первое смущение уже прошло.
Продолжая смеяться, Джулиан пожал плечами. По натуре он был сдержанным, замкнутым человеком, но рядом с этой девушкой ему становилось удивительно легко.
– Право, поначалу я был шокирован. Потом понял, в чем дело, и меня это изрядно развеселило. И расположило к сердобольной девице.
Они вновь расхохотались. Этот приступ неожиданного веселья как-то сразу сблизил их, исчезла натянутость, свойственная малознакомым людям. Им стало просто и хорошо вместе, и они двинулись по тропинке, продолжая болтать, как добрые приятели, что было для обоих необычайно – и для привыкшей дичиться людей Рэйчел, и для сдержанного в общении Джулиана. Он вел под уздцы коня. Рэйчел удерживала у горла плащ и позволяла ветру играть волнами волос. Оба высокие, стройные, улыбающиеся.
Джулиан Грэнтэм осведомился, как обстоят дела с его спутником, и, узнав, что Трентон совершает по утрам долгие пешие прогулки по равнине, лишь улыбнулся:
– О, он всегда был хорошим ходоком, и, думаю, если лишит себя этого, ему будет казаться, что день начат не так, как должно.
Рэйчел спросила, как уладились дела Джулиана в Солсбери, и по его несколько сдержанным ответам, по довольному виду поняла, что он удовлетворен поездкой.
Джулиан взглянул на нее:
– Не будет ли дерзостью с нашей с мистером Трентоном стороны еще немного погостить в Сент-Прайори? Буквально несколько дней, ибо я сказал нашему поверенному, где мы остановились.
Рэйчел тут же стала уверять, что они будут только рады, и заставила себя прогнать мрачные мысли о том, что каждый незнакомец в замке может быть небезопасен для ее семьи. О нет, ей не хотелось об этом думать. Она так устала склоняться под тяжестью долга. Да, ей будет отрадно, если и веселый, обаятельный Чарльз Трентон, и этот красивый лорд Джулиан еще немного побудут у них. Особенно Джулиан, ибо она чувствовала, что нравится ему. Ведь Стивен… О, Стивен не для нее.
И Рэйчел с улыбкой сказала, что они, сестры Робсарт, будут только счастливы, если их спасители пробудут у них, сколько пожелают.
– Или пока не приедет наш отец.
Джулиан чуть приподнял брови:
– Почему вы сказали об отце, мисс?
Рэйчел несколько смутилась, поняв, что проболталась.
– Но… Барон Робсарт ведь сторонник нового режима. А вы… вы ведь роялисты?
Теперь он не глядел на нее.
– А что, это столь очевидно?
– О нет, – поспешила заверить его девушка. – С вашей сдержанностью, сэр, и со знанием текстов Библии мистера Трентона ваши роялистские взгляды никому не станут известны. Мистер Чарльз, тот просто порой говорит как пророк Иеремия, так что даже мой дядюшка-пресвитерианин внимает ему с благоговением. Что же касается меня, то если бы Ева не сказала, что вы вустерцы, признавшись, что узнала одного из вас, я бы сама ни за что не догадалась.
Джулиан быстро поглядел на нее и отвернулся. Показалось ей или нет, меж его бровей залегла глубокая борозда, а губы нервно сжались. Он молчал довольно долго, и Рэйчел стало жаль, что та легкая близость, что возникла между ними, словно исчезла. Это огорчило ее даже больше, чем она хотела признаться себе. Поэтому она стала уверять Джулиана, что, хотя и отослала к отцу письмо, но, учитывая, как сейчас работает почта или сколько у ее отца дел, он приедет не ранее, чем через неделю-две. И даже добавила с жаром:
– Даже если он застанет вас, уверяю, вам ничего не грозит, ибо хоть барона Робсарта считают республиканцем, но он, как и вся старая аристократия, никогда не выдаст парламентариям людей, сражавшихся за правое дело.
– Вы говорите слишком уверенно, девушка, – вздохнул Джулиан. – И забываете, что укрывательство роялистов сейчас приравнивается к государственной измене. А ваш отец служит новому правительству, и, ежели он узнает, кто мы, перед ним встанет выбор – предать тех, кому служишь, либо предать нас. Поэтому как джентльмен, как человек долга я прошу вас: едва станет известно, что лорд Дэвид Робсарт прибывает в свой замок, сообщите нам, и мы уедем. Так будет спокойнее и для нашей чести, и для его.
Он говорил это горячо и убежденно. Рэйчел слушала Джулиана словно зачарованная. Слова Джулиана о чести и долге восхитили ее. Ей даже показалось, что она стала героиней одного из тех рыцарских романов, какими так зачитывалась с детства и где понятие рыцарской чести ставилось превыше всего. Ее глаза светились от воодушевления, а сердце так гулко билось в груди, что Джулиан словно почувствовал это и невольно остановился, с нежностью глядя на нее.
Порывы ветра шевелили завитки иссиня-черных волос девушки. И эти восхитительные темные глаза… мягкие, влекущие губы. Джулиану показалось, что он получил сильнейший призыв обнять ее, прильнуть к этим сладостным манящим устам. Сердце его гулко забилось. Помимо воли он опустил глаза на ее грудь – высокую, полную, этакие две восхитительные сферы над удивительно тонкой, сжатой корсажем талией. Ему вдруг захотелось коснуться ее, и это его потрясло. Девушка была так чиста и невинна, так доверяла ему. Он отшатнулся от нее, словно взгляд ее обжигал, и даже отвернулся. Он стоял так какое-то время, пока не заметил, что ветер сорвал плащ с ее плеч. Тогда он наклонился, поднял его и укутал ей плечи. А она просто и без жеманства сказала:
– Благодарю вас, сэр.
Джулиану стало легче. Он улыбнулся:
– Вы славная девушка, мисс Рэйчел. Мне хорошо с вами.