Когда процесс обеспечения меня всем необходимым и еще сверх того был завершен, взглянув на итоговую сумму, я обалдел и вспомнил, что у меня не только нет доступа к моим счетам, но я не вполне уверен, что они не заблокированы. Вроде не должны. Хазаровский написал, что они знают, что я пленник, а не беглец, но я ведь не спешил возвращаться на «Кратос».
— Анри! Какие могут быть деньги! — возмутился Эйлиас. — Ты спас нашу миссию.
Когда мы подлетали к космодрому, мне пришло сообщение, что мои покупки уже ждут меня в челноке, который должен поднять нас на орбиту. Пассажирский лайнер «Дервиш-Остиум» ждал нас наверху.
Он был не очень велик: пятьдесят пассажирских кают. Трафик маленький: кому он нужен, этот Дервиш! Не то, что те громады на сотни человек, что ходят курсом «Кратос-Тесса». И чего я вспомнил об этом! Мне стало не по себе. Когда я последний раз летал пассажирским лайнером? До ареста. Точнее задолго до ареста. Лет пятнадцать назад!
Каюта была маленькой, но довольно удобной: неширокая кровать, шкаф, столик у стены, душевая комната с раковиной и туалетом, холодильник в половину моего роста. Стены приятного песочного света, два бра: над кроватью и над столом. А за круглым иллюминатором падает за горизонт багровое солнце, освещая длинные перья облаков где-то далеко внизу.
Каюту справа заняла чета Кэри, а слева — Вацлав, который тоже летел с нами.
Я, было, подумал, а не постучаться ли в «Объединенный банк Кратоса» на предмет восстановления доступа к моему счету, пока есть дальняя связь, но плюнул, снял кольцо, чтобы меня никто ни разбудил, и завалился спать.
Я проспал часов десять. Кольцо лежало там же, на столике. О, Господи! Наконец-то я мог вот так бросить кольцо, не боясь, что его найдут и отберут. Наконец-то, мне не надо вставать и бежать куда-то ко времени и не надо беспокоиться о том, что найдут у меня в голове Ройтман или Кастальский. Здесь, в замкнутом пространстве космического лайнера, летящего на неведомый мне РЦС я, наконец, был свободен.
Я встал, подошел к иллюминатору. Вдали проплывал местный бледно-голубой газовый гигант по прозванию «Халиф» и казался не больше Луны. Угловой размер где-то полградуса, машинально отметил я. Так близко подошли, очевидно, для того, чтобы от него разогнаться. Это самый большой гигант системы Дервиша. Еще два поменьше маячили вдали яркими звездочками. Также близко, очевидно, не подойдем.
Я подавил желание надеть кольцо и залезть в новости. Все по порядку: сначала душ, потом завтрак.
Когда я выходил из душа, камушек на кольце призывно сиял. Я смирился и надел устройство связи. По мою душу был Эйлиас.
— Анри, здесь есть кафе. Пойдешь с нами завтракать?
— Минут через сорок.
— Хорошо, ждем.
Мои волосы отросли за время плена, и сорок минут казались мне разумным сроком для достижения ими сухого состояния.
Временной лаг я потратил на банк Кратоса. Но смог только отправить запрос с генетическим кодом, чтобы уговорить программу дать мне доступ к счетам. Запаздывание уже несколько часов: между Кратосом и Дервишем налажена дальняя связь, а вот с Дервиша до корабля информация тащится со скоростью света. Дальней связи на небольшом пассажирском лайнере не предусмотрено.
Дожидаться ответа бессмысленно, он придет где-то к обеду. Надо бы открыть счет в каком-нибудь банке РЦС.
Я надел новенькие шмотки: узкие синие брюки и белую тунику. Китайскую распашонку надевать не стал, ибо не понимал, насколько она уместна за завтраком.
Найти кафе трудности не составляло. Планировка корабля была предельно простой: в хвосте, перед двигателями, багажное отделение, потом коридор с каютами, и вот кафе. Впереди только рубка пилотов.
Кафе порадовало меня широкими иллюминаторами с видом на Халифа и далекие звезды. Вся республиканская компания — Вацлав, Эйлиас и Лиз — уже сидела за столиком и ждала только меня.
Лиз водрузила мне на тарелку здоровый кусок пирога, царившего в центре столика, и указала глазами на кофемашину.
— Кофе там.
Я налил двойную порцию и отметил, что союзовцы, кажется, не меньшие любители кофе, чем тессианцы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Наверное, пассажиры «Анастасии», на которую я когда-то приказал заложить взрывчатку, также сидели в кафе за столиками и пили кофе с пирогом перед тем, как мы их захватили.
— Анри, что с тобой? — просил Эйлиас. — Тебе плохо?
— Все нормально. Почему ты так решил?
— Ты побледнел. Анри, ты смотрел сегодня новости?
Лиз укоризненно взглянула на мужа.
— Ну, дал бы человеку поесть!
И я понял, что новости таковы, что, если я их посмотрю, мне будет не до завтрака.
— Нет пока. А что там?
— Анри, поешь, — сказала Лиз. — Можно на «ты», да?
— Конечно.
— Мы кинем ссылку.
— Мой сын жив?
— Да, конечно. На Кратосе все в порядке. Новости с Дервиша.
— Выкладывайте! — вздохнул я.
Завтрак все равно пропал.
— Ги Дюваль расстрелял всех, кто позволил тебе проникнуть в лабораторию, — сказал Эйлиас.
Сердце упало. Я закусил губу. Почему так больно? Они мне никто! Собутыльники. В преф три раза сыграли. Да раздолбаи они!
— Ну, давайте! Я хочу посмотреть.
И от Эйлиаса пришла ссылка.
Их ставили на колени прямо в той же комнате, где мы расписывали пулю. Ланс, Тьери, Блез… Одного за другим.
— За разгильдяйство и предательство, — цедил сквозь зубы Ги, не выпуская сигарету изо рта, приставлял лазарник к затылку каждого из них и спускал курок.
Где-то на заднем плане маячили Адам с Эженом и Симоном, уж не знаю, насколько одобряли.
— Анри, это не ты, — сказал Эйлиас.
— Это я, — вздохнул я.
— Ты бы их тоже расстрелял на месте Ги?
— Я бы выгнал их взашей.
— Значит не ты! — вмешалась Лиз.
— Анри, сколько можно брать на себя чужие выстрелы с чужих линкоров? — спросил Эйлиас.
— Взрывчатка была моя, также, как в этом случае. Я все хочу это изменить, переиграть, исправить. А получается все то же.
— Не то же! — сказала Лиз. — Теперь я практически уверена, что пробирки те самые.
— Да, пожалуй, — кивнул я. — Он ведь у вас на физфаке учился, на РЦС?
— На физфаке, — подтвердил Эйлиас. — И ты украл его изобретение.
— И его надо было украсть, — вмешался Вацлав. — Это надо было сделать, во что б это ни стало. Как тебе возможность взрывать планеты в руках такого человека?
— Он это специально для тебя отснял, — сказала Лиз. — Чтобы ты винил себя. Это он так мстит.
— Тебе хочется взять на себя смерти этих троих? — спросил Эйлиас. — Бери! Но подумай о том, что, возможно, ты спас миллионы, если не миллиарды.
— У него еще целый сейф таких пробирок, — возразил я.
— Скоро мы будем знать, что это и как работает, — сказал Эйлиас. — Это много.
— Эйлиас, а что в РЦС делают с убийцами? — спросил я.
— Лиз, когда у нас было последнее убийство? — поинтересовался Эйлиас у жены.
— Умышленное? Двадцать пять лет назад, на Ирэн.
Я вспомнил, что Ирэн — это небольшая красная планета справа от арки на РЦСовском гербе.
— В среде сектантов? — спросил Вацлав.
— Да, конечно. Среди тех, кто предпочитает естественные рождения и отказывается проходить через сад.
— Вы это не запрещаете? — спросил я.
— Это противоречит принципу свободы, — сказал Эйлиас. — Да, иногда приводит к трагедиям, но от несвободы все равно больше вреда.
— А что значит «проходить через сад»?
— Такой же сад, как под аркой, — объяснила Лиз. — Есть в каждом городе. Чтобы получить права гражданства, надо через него пройти трижды: в двенадцать, в пятнадцать и в восемнадцать лет.
— Что дают права гражданства?
— Базовый доход, право голоса на Народном Форуме и защиту в любой точке известной обитаемой Вселенной, — пояснил Эйлиас. — Но не сразу, конечно. Например, базовый доход в двенадцать, право совещательного голоса — в пятнадцать, а право решающего — в восемнадцать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ну, и бесплатные образование и медицину, — добавила Лиз.