— Ладно, — вздохнула Анна, — довольно о Софии. У нее, наверное, уже горят уши. Рафаэль и Августин совсем другие. Мне кажется, что Рафаэль ухаживает за Жасмин Пенья. Это дочь Игнасио Пенья. Замечательная была бы партия, — напустив на себя важность, произнесла Анна. — Он думает, что я ничего не знаю. Я не стала ничего говорить ему: придет время, он сам мне все расскажет. Я часто слышу, как он разговаривает по телефону. Он ничего не скрывает от меня. Не то, что его сестра, которая вечно крадется, как вор в темноте... — Анна осознала, что разговор снова перешел на Софию. — Должно быть, ты вне себя от счастья, что Сантьяго возвращается домой, — сказала она, подавив желание опять начинать жаловаться на дочь. — Просто не могу себе представить, как ты пережила Рождество без него.
Чикита покачала головой.
— Это было ужасно. Конечно, я пыталась держаться ради спокойствия всех остальных членов семьи, но ты, наверное, заметила: без него все было не так, как прежде. Я так люблю, когда вся семья собирается вместе. Санти хотелось отправиться в Таиланд и снова попутешествовать. По-моему, не осталось на земле места, где бы он не побывал за последние полтора года. Для него это колоссальный опыт. Все заметят, как он изменился, заверяю тебя. Он стал мужчиной.
Она вспомнила его таким, каким он был, когда они виделись во время весенних каникул: у Санти стал низкий голос, а подбородок зарос густой щетиной. Он был красивым и сильным, как отец. Казалось, его глаза приобрели еще большую синеву. Еще она заметила, что хромота сына стала совсем незаметной.
— Я не могу поверить, что он возвращается! — со счастливым вздохом произнесла она.
Санти должен был вернуться в середине декабря, как раз к началу летних каникул, которые длились до марта. После этого ему предстояло начать пятилетний курс обучения в университете Буэнос-Айреса. Он не был с семьей одно Рождество. Чикита настаивала на том, чтобы сын провел праздники с ними. Она отсчитывала дни до его приезда и ничего не могла с собой поделать, хотя и понимала, что птенец уже давно вылетел из семейного гнездышка.
Утром в субботу 12 декабря, проведя всю ночь без сна, Чикита поднялась, ощущая, как ее сердце переполняет радость. Она раскрыла шторы: солнце в этот день светило ярче обычного, а цветы были особенно красивы. Она снова зашла в комнату Санти, чтобы поставить на письменный стол сына вазу со свежим букетом. В доме царило оживление. Панчито бегал по всему ранчо в компании кузенов и детей горничных, живших возле поместья. Фернандо с утра умчался, оседлав свою любимую лошадь. Он ждал приезда младшего брата со смешанным чувством. Зависть к всегда успешному Санти проснулась в его душе, как после долгого сна. Мигель уехал в аэропорт на своем джипе, оставив жену мучиться ожиданием. Мария, которая не хотела мешать маме готовиться к торжественному обеду, сразу после завтрака помчалась к Софии.
София сидела на террасе со своей семьей. Они пили чай.
— Привет, Мария! — закричала София, увидев кузину.
— Доброго дня, Пако, Анна. — Мария поцеловала каждого со счастливым выражением лица.
— Твоя мама, наверное, очень взволнованна, — заметила Анна, понимая состояние Чикиты.
Она и сама сгорала бы от нетерпения, будь на месте Санти Рафаэль или Августин.
— Вы не можете себе представить, она не сомкнула глаз. Мне кажется, она сто раз заходила к нему в комнату, чтобы убедиться, что там все в порядке.
— Санти этого даже не заметит, — намазывая маслом хлеб, обронил Августин.
— Конечно, заметит, — с энтузиазмом воскликнула Анна.
Мария подвинула стул, когда Соледад появилась с чашкой и блюдцем.
— Мигель? — спросил Пако, не отрываясь от газеты.
— Он уехал еще утром, чтобы встретить Санти в аэропорту.
— Хорошо, — ответил он, вставая и бормоча что-то о том, что ему надо к Александро и Малене выпить коктейля.
— Не рановато ли, папа?
— В доме Александро и Малены не знают, что такое рановато, если речь идет о коктейлях, София.
Он удалился, и его седые волосы поблескивали на солнце.
— София, готова поспорить: ты ждешь не дождешься, чтобы Санти приехал, — вмешалась Мария, наливая себе чаю. — Интересно, как он сейчас выглядит? Думаешь, он сильно изменился?
— Если он отрастил себе бороду или сделал какую-нибудь глупость с лицом, я его убью, — засмеялась София, и ее глаза светились счастьем.
— Он не узнает Панчито, ведь тот так вырос, что скоро уже будет играть в поло со взрослыми мальчиками.
— И девочками, — добавила София, глядя в сторону матери.
Она знала, как злят Анну подобные разговоры, как ее раздражает то, что дочь появляется на поле с мужчинами, поэтому и не упускала возможности помучить мать. Ну, почему Мария, такая воспитанная, исполненная достоинства, а София оставалась сорвиголовой? Анна не могла понять этого.
— Эй, Рафа, ты знаешь, что первым делом захочет сделать Санти? Конечно, сыграть! Покажем ему класс? — нарочито громко произнесла она.
— София, ты раздражаешь маму, оставь ее в покое, — проговорил Рафаэль рассеянно.
Его гораздо больше волновало чтение субботней газеты, а не эти глупые разговоры девчонок о кузене. Анна вздохнула с видом мученицы, обреченно покачав головой.
— София, Санти не захочется играть, уверяю тебя, ведь он не был дома два года, — жестко ответила Анна.
Однако она вспомнила слова Чикиты о том, что Софии надо предоставить большую свободу, и подумав, тихо добавила:
— Хотя, может, Санти и захочет сыграть? В конце концов, он ведь не станет сидеть с нами целый день? Я разрешаю тебе поиграть.
— Правда? — медленно вымолвила София.
Она вопросительно посмотрела на мать, та лишь улыбнулась в ответ и продолжила свой завтрак. Вскоре девушки вышли из-за стола, оставив Соледад убирать за ними.
В своей комнате, украшенной розовыми обоями в цветочках, София упала на большую кровать, смяв свежее постельное белье и сбросив с ног сандалии.
— Ты можешь в это поверить? — недоуменно произнесла она.
— Что?
— Мама... Она же сказала, что я могу поиграть в поло.
Она пожала плечами.
— Это впервые.
— Да. Мне интересно, с чего бы это?
— Не задавай лишних вопросов, наслаждайся жизнью.
— Так и сделаю. Конечно, она вскоре примется за свое.
София вздохнула.
— Надо будет рассказать об этом Санти.
— Сколько у нас времени? — посмотрев на часы, произнесла Мария.
— Я так возбуждена, что не могу ни о чем думать, — чуть ли не запела София, вспыхнув густым румянцем, который был заметен даже на ее смуглом лице. — Что же мне надеть?
— А что у тебя есть?
— Не очень много. Все мои красивые вещи остались в Буэнос- Айресе. Ты же знаешь, я всегда ношу джинсы или широкие брюки.