Однако выразить словами свои чувства оказалось не так-то просто.
«Люк, несмотря на то что я лгала тебе с самой первой нашей встречи, ты должен поверить, что я люблю тебя».
Звучит не очень убедительно.
«То, что я сделала, я сделала из чувства долга. И ради того, чтобы обрести свободу. А то, что я делаю сейчас, я делаю из любви к тебе».
Намного лучше. Долг. Свобода. Это ему понятно. Обед давно уже готов, а Люк не возвращается. «Что же его могло задержать? – думала Элиза, расхаживая по холлу. – Может быть, Турнадье отказались слушать его извинения? Может, ему приходится так долго их убеждать? А может быть, люди Кейджана подстерегли его по дороге домой, а потом пробрались сюда и сейчас прячутся где-нибудь в кустах?» Люк, где же ты?
Уже сгущались сумерки, а Люк все не появлялся. Элиза в панике металась по холлу. Она вытащила из кармана пистолет и теперь держала его в руке. Что делать, если Люк не придет? Здесь, в этом доме, она была отрезана от всего мира. Рядом жили только Турнадье. До сих пор она не осознавала, насколько зависела от Люка. Ведь у нее совершенно ничего не осталось, ни одной ценной вещи. Она посмотрела на палец, на котором когда-то было кольцо, подаренное отцом. Нет ничего, даже своей собственной одежды. И нет прошлого, есть только убогое настоящее и весьма неопределенное будущее. Что же могло случиться с Люком? Час проходил за часом, и Элиза, наконец, поняла: с Люком что-то случилось.
Может быть, попытаться отыскать его? Может, пойти к Турнадье?
Что, если он нуждается в ее помощи?
Захваченная этой мыслью, Элиза переоделась – надела рубашку и кожаные штаны. И вдруг услышала какой-то глухой стук за входной дверью.
Элиза похолодела. Кто-то поднимался по ступенькам.
Если это не Люк, то кто же?
С пистолетом в руке Элиза на цыпочках подкралась к двери.
Если это Люк, то почему он не входит?
Собравшись с духом, она чуть приоткрыла дверь. На крыльце было темнее, чем она предполагала. Элиза слышала биение своего сердца – стук отдавался в ушах.
– У меня пистолет, – проговорила она в темноту. – И я не побоюсь воспользоваться им. Кто здесь?
С нижних ступенек донеслось невнятное бормотание.
Переступив порог, Элиза начала осторожно спускаться. Наконец увидела: внизу кто-то лежал. Какой-то человек.
Но кто же это?
Тут голова лежавшего у ступенек человека медленно приподнялась.
– Люк!..
Элиза сбежала по ступенькам и опустилась перед Люком на колени. Сначала она подумала, что он ранен, но, прикоснувшись к его лбу, сразу поняла: он весь пылал, охваченный лихорадкой.
Люк бормотал что-то непонятное и пресекал ее попытки помочь ему.
– Люк, это я, Элиза. – Она взяла его за руку. – Люк, ты болен, и я должна увести тебя в дом. Ты сможешь встать?
Он снова что-то пробормотал. Потом с трудом поднялся на ноги.
– Пойдем, Люк. Осторожнее…
Элиза поддерживала его, и они, преодолевая ступеньку за ступенькой, поднялись к двери. Элиза понимала, что на второй этаж им не забраться, поэтому привела Люка в комнату первого этажа. Он тотчас же рухнул в шезлонг, и Элиза накрыла его одеялом.
Люк почувствовал первые признаки недомогания по дороге к Турнадье, но не придал им особого значения, решил, что учащенное сердцебиение и жар – следствие бурной ночи. Когда же он сел пить кофе в доме соседа, ему стало еще хуже, и Люк понял: начинается приступ лихорадки. Но он знал, что должен во что бы то ни стало добраться до дома – ведь там его ждала Элиза.
Сначала Клер Мари не стала выслушивать его объяснения и требовала, чтобы Дидье пристрелил его на месте. Слава Богу, ее муж оказался более рассудительным. Когда же Люк подробно рассказал, как он преследовал похитителей Элизы и как освободил ее, Клер Мари расплакалась и стала целовать его руки. Почувствовав себя неловко, Люк повернулся к хозяину. И тут Турнадье сообщил ему кое-что. Это сообщение очень встревожило Люка, и он сразу же отправился к Элизе, несмотря на слабость и озноб. Последние несколько метров до крыльца он преодолел ползком, но подняться по ступенькам у него уже не хватило сил, он не смог даже крикнуть.
Очнувшись, Люк увидел сидевшую рядом Элизу.
– Надо идти к Турнадье, – пробормотал он, пытаясь схватить ее за руку.
– Тихо, Люк. – Она приложила ладонь к его влажному лбу. – Тебе нельзя говорить.
Но Люк не желал молчать.
– Здесь не-е-безопасно, – проговорил он, стуча зубами.
– Все в порядке, Люк. Я не оставлю тебя. Теперь ты должен отдохнуть, пока не пройдет приступ.
Он помотал головой:
– Нет… Элиза. Послушай… меня.
– Не надо говорить, Люк. – Она прижала кончики пальцев к его губам, но он отстранил ее руку.
– Элиза, небезопасно…
Она снова приложила пальцы к его губам.
– Шеймус говорил мне о твоей малярии, Жан Люк. Я знаю, что делать. Пожалуйста, доверься мне. Помолчи.
Он снова помотал головой:
– Нет… надо идти к Турнадье.
– Тихо, капитан. Ты болен, и тебе надо лежать.
Сделав над собой усилие, Люк вновь заговорил:
– Оставь меня, Элиза. Ты должна… Пожалуйста…
Она никак не могла понять, что он хочет сказать ей. А между тем она подвергалась ужасной опасности, находясь здесь. Днем Турнадье видел на реке незнакомых мужчин – они рыскали повсюду и явно охотились за кем-то.
Разумеется, они искали ее, Элизу.
Но как же ей объяснить?..
Приступ продолжался в течение всей ночи, и все это время Элиза ухаживала за Люком. Когда озноб прошел, она помогла ему подняться наверх, где он мог с большим удобством отдыхать на кровати. Ужасно было наблюдать за его страданиями, но этот приступ был слабее, чем тот, на корабле.
Даже в бреду Люк твердил одно и то же: она должна уйти к Турнадье. Кроме того, он просил у нее прощения за какое-то преступление и не успокаивался, хотя она говорила, что прощает его. Когда же Элиза пыталась укрыть его одеялами, он сбрасывал их, крича, что его, связанного и беззащитного, пожирают крысы. Элиза надеялась, что это бред, а не страшные воспоминания. Она не хотела думать, что такое могло происходить на самом деле, когда он находился в тюрьме.
Лихорадка стихла ближе к рассвету, и Люк уснул. А когда Элиза вернулась в спальню с тазиком холодной воды и свежими полотенцами, она увидела, что Люк сидит на краю кровати и пытается натянуть сапоги.
– Люк, ты слишком рано поднялся. Полежи еще. Он пристально посмотрел на нее и сказал:
– Элиза, ты должна уйти отсюда. Немедленно.
Она улыбнулась ему:
– Ты же знаешь, что я не могу покинуть тебя, Люк. – Она провела сухим полотенцем по его лбу и вздрогнула, когда он крепко сжал ее запястье. Глаза его сверкали.
– Ты должна! Оставь меня. Считай, что я уже мертв.