Монах вышел, Руппи, ничего не понимая, встал на колени и заглянул под шкаф. В темноте блестели две круглые недоверчивые пуговицы.
– Вылезай, – велел наследник Фельсенбургов.
Под шкафом затарахтело, но дальше дело не пошло – покидать убежище беглянка не собиралась. Подманить? Руппи оглянулся на стол – там была ветчина, но Гудрун на нее не зарилась…
– Отец Луциан, у вас есть рыба?
– Лучше продолжим разговор. Кошка вылезет сама, и тогда тебе придется ее предать. Само собой, ради общего блага.
Гудрун вылезла, когда говорили о ее тезке. Дева Дриксен могла жить без короны, она бы отказалась от статуй и од, но не от кузена. Размолвка с Гаунау дарила принцессе надежду, но Фридриху мало было развестись с «медведицей», на брак между двоюродными братом и сестрой требовалось особое разрешение. Дать его мог либо Эсперадор по представлению кардинала Дриксенского, либо магнус Домашнего Очага или Чистоты, а таковых нынче не имелось.
– Эсперадора выбирают кардиналы, – негромко рассказывал адрианианец, косясь на отдаляющуюся от шкафа зверюгу, – избрание магнуса – дело сугубо орденское. Оспорить его полномочия вправе лишь Эсперадор и орденские же епископы, числом более половины, но кто их ныне сочтет? Сын мой, кошек удобней носить, подхватив обеими руками под живот ближе к передним лапам. Гудрун слишком тяжела, чтобы таскать ее за шкирку.
– А куда… Куда ее нести?
– В приемный зал, где вы и познакомились. Я тебя провожу.
Знакомый тонюсенький писк и мягкий тяжелый шлепок. Руппи предательски ухватил пытающуюся угнездиться на коленях Гудрун под пузо и вскочил. Луциан тоже поднялся. Кошка понуро обвисла в руках, вырываться не пытается, и то спасибо.
Они шли молчаливыми прохладными коридорами – молодой горожанин с трехцветной кошкой и странствующий епископ или… больше чем епископ? Гудрун не трепыхалась, но тащить ее все равно было неудобно.
– Когда мы войдем, я закрою дверь, а ты отпустишь кошку. Не раньше.
– Хорошо, но, святой отец…
– Это я тебе, сын мой, объясню. Позже.
Позже так позже. Если спасение Олафа требует таскания кошек, он готов их таскать с утра до вечера. Мешками. Луциан что-то нажал и посторонился, пропуская Руппи вперед. В уже знакомой комнате ничего не изменилось. Разве что огонь в камине не горел.
– Брат Орест! Вы ведь из су…
Может быть, Руппи и смог бы удержать Гудрун, если б думал о ней, но он ждал известий, а кошка рванулась, заехав лейтенанту по руке задними лапами, шмякнулась на пол и зашипела.
Брат Орест кивнул и принялся спокойно развязывать служившую ему поясом веревку. Кошка, охаживая себя по бокам хвостом и прижав уши, боком наступала на раздевающегося монаха. И так немаленькая, распушившись, Гудрун превратилась в шипящий шар. Очень злобный. Брат Орест бросил в сторону кошки веревку, следом отправились сапоги и верхнее одеяние, под которым обнаружилась почти абордажная рубаха, заправленная в штаны, и еще один пояс, для оружия. Брат Харитон цеплял сброшенные вещи какой-то железякой и совал в алый сундучок. Кошка уже не шипела, а рычала. Руппи оглянулся на Луциана. Тот спокойно перебирал красные четки.
– Брату Оресту требуется время, чтобы… м-м… успокоить Гудрун и предстать перед нами в должном виде. Идем, сын мой.
– Но… – Руппи оглядел свихнувшихся монахов и свихнувшуюся кошку. – Я должен знать, что было в суде!
– Только то, чего мы ожидали. – Брат Орест отвлекся лишь на мгновенье, но Гудрун хватило. Она прыгнула.
3
Ламброс отыскался именно тогда, когда маршалу было не до подчиненного. Неуместный стук вызвал законное желание запустить в дверь чем попало, Капрас поддался и запустил. Сапогом. Понял, кому уподобился, рухнул на способное выдержать дюжину коров ложе и расхохотался. Гирени вытаращилась на господина и неуверенно хихикнула. Маршал, не переставая хохотать, привлек к себе девчонку, на этот раз совершенно по-отечески. Малышка была нежной и при этом веселой, от нее не хотелось уходить, но Ламброс не из тех, кто без причины ломится к начальству. Карло поморщился и принялся одеваться, Гирени соскочила на застеленный шкурами пол и побежала за сапогом. Будто собачонка.
– Не надо, – поморщился гайифец. – Не надо бегать. Я сам.
– Почему? – не поняла Гирени. Она одеваться не спешила, то ли по наивности, то ли наоборот. Капрас поцеловал теплый носик и крикнул:
– Что случилось, капитан?
– Письмо от Гапзиса, – донеслось сквозь толстенную дверь. – Мой маршал, это в самом деле срочно. Нас все-таки втянули…
– Бацута кошачья! – Да-да, бацута! И плевать, что это оскорбит уши тараканов и шпионов.
Капрас пинком распахнул дверь – в завешанной оружием и коврами комнате не торчало никого, кроме Ламброса. Подтянутого и откровенно встревоженного.
– Вкратце, – велел Капрас.
– Гапзис отбил серьезное нападение. Мой маршал, лучше прочтите доклад. Ручаюсь, Йоргас не преувеличивает. Он на это просто не способен.
– Да, – согласился маршал, – Гапзис тем и поражает воображение, что собственного воображения у него нет.
Что наплетут имеющие воображение кагеты, Карло представить не брался, но драка была хороша сама по себе, без приправ. Гапзис казенным языком доносил, что три дня назад, под вечер, в селение галопом ворвались дружинники одного из соседских казаронов. Пронеслись, переполошив народ, по улочкам и погнали коней в гору, прямо в Пирхаллуп. Почти сразу же появились и враги – большой отряд воинов в барсовых шкурах. Эти не орали, зато рубили всех, кто попадался на пути. И тоже стремились к замку.
Батальон Гапзиса гостеприимные хозяева разместили у самых стен, в верхней, «почетной», части селения. Когда начался переполох, бóльшая часть гайифцев после обильного ужина собиралась отдыхать. Офицеры не сразу сообразили, что происходит, – казаронские дружинники любили пошуметь, но вид загнанных до пены лошадей и окровавленных всадников заставил поднять тревогу. На то, чтобы подготовиться к отпору, требовалось время, но милость Создателя не оставила его верных последователей: дикари появились на площади перед замком уже после того, как гайифцы заняли позиции. Пусть на несколько мгновений, но после.
Мушкетеры за высокими каменными оградами были наготове, и бириссцев встретили мощными залпами. Нападавшие потерь не испугались, полезли в рукопашную, гайифцы пустили в ход алебарды. Никто из людей Гапзиса не отступил и не запаниковал; страшные седые головорезы не смогли прорвать их рядов. Нападающих становилось все больше, но и к батальону подоспела помощь. Первыми явились кагетские рекруты, которые сами, без приказа, группами и поодиночке примчались к месту боя. В рукопашной от них пользы не было, зато перезаряжать мушкеты они уже умели, чем и занялись, оказав серьезную помощь стрелкам. К сожалению, наиболее храбрые приняли участие в резне и в большинстве своем погибли, но к этому времени подтянулись дружинники Курподая. Сперва они укрылись в замке и заперли ворота, но, увидев, что налетчики увязли в схватке, исход которой не вполне определен, вышли на помощь союзникам. Бириссцы отступили. Уже совсем стемнело, и пуститься в погоню никто не рискнул.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});