Пока это не стало ясным, кажется, что жизнь состоит только из прошлого и будущего, а настоящее — всего лишь бесконечно тонкий волосок, отделяющий одно от другого. Отсюда возникает «нехватка времени», чувство, что жизнь летит мимо и исчезает прежде, чем мы успели ею насладиться. Но благодаря «пробуждению к мгновению» человек обнаруживает, что всё обстоит как раз наоборот: прошлое и будущее скорее и есть мчащиеся иллюзии, а настоящее — вечная реальность. Становится ясно, что линейная последовательность времени есть конвенция нашего одностороннего вербального мышления, человеческого ума, который осваивает мир, захватывая его по частям, кусочками, и давая этим кусочкам название вещей и событий. Но каждый такой захват, производимый умом, исключает весь остальной мир, так что ум может составить приблизительную картину целого только путём последовательности таких захватов, следующих друг за другом. Поверхностность этого типа сознания ясно проявляется уже в том, что оно не может управлять и не управляет человеческим организмом. Ибо если бы пришлось контролировать биение сердца, дыхание, деятельность нервов, желёз, мышц и органов восприятия, оно бы металось как бешеное, по всему телу, хватаясь то за одно, то за другое, и уж никак не успело бы делать что-нибудь ещё. К счастью, это сознание не руководит телом; организм регулируется вневременным «изначальным сознанием», которое взаимодействует с жизнью в её целостности и поэтому может «делать множество вещей» одновременно.
Однако неверно было бы думать, будто поверхностное сознание — это одно, а «изначальный ум» — нечто иное. На самом деле первое есть особая разновидность деятельности второго. Поэтому поверхностное сознание может пробудиться к вечному «сейчас», если прекратит хватать. Но добиться этого путём концентрации на настоящем — невозможно: это новое усилие, новый захват приведут лишь к тому, что настоящее станет казаться ещё более текучим и неуловимым, ещё менее поддающимся фокусировке. Проникновение в «вечное сейчас» приходит тем же путём, что ясность слуха и зрения, и подлинная свобода дыхания. Ясное зрение не имеет ничего общего с усилием видеть; оно есть осознание того, что глаза воспримут все подробности сами собой, ибо когда они открыты, человек вряд ли может помешать падать на них свету. И чтобы осознать вечное настоящее — достаточно понять, что ничего иного осознать нельзя, что в конкретной реальности нет ни прошлого, ни будущего. Делая усилия для того, чтобы сконцентрироваться на данном мгновении, мы тем самым признаём, что существуют и другие мгновения. Но их нет, и на самом деле человек чувствует себя в вечном настоящем так же естественно, как глаза естественно реагируют на свет, и уши — на звук.
И это вечное настоящее и есть «вневременное», неспешное течение Дао:
Тот поток, что, двигаясь, кажется, спит — Слишком полон для звука или пены.
Как говорил Нань-чжуан, пытаться слиться с ним — значит отклониться от него, хотя, в сущности, и отклониться от него невозможно, и отклоняться некому. Так что и здесь уйти от вечного настоящего, пытаясь проникнуть в него, тоже нельзя — и уже сам этот факт показывает, что вне этого настоящего нет отдельного «я», которое следит за ним и знает его. Вот почему Хуэй-ко и не мог обнаружить своего ума, когда Бодхидхарма попросил показать ему его. Каким бы загадочным всё это ни казалось, какие бы философские вопросы ни вызывало, — одного ясного взгляда достаточно для того, что бы убедиться, что это правда. Существует только это сейчас. Оно ниоткуда не приходит. Оно никуда не уходит. Оно не постоянно, но и не временно. Хотя и в движении, оно всегда неподвижно. Когда мы пытаемся поймать его, кажется, что оно убегает, и всё же оно всегда тут, и от него нельзя убежать. А когда мы оборачиваемся, чтобы схватить то «я», которое осознаёт этот миг, — оказывается, что оно исчезло, подобно прошлому. Поэтому Шестой Патриарх и говорил в «Тань Дзин»:
В это мгновение нет ничего, что должно возникнуть. В это мгновение нет ничего, что прекращает быть. Поэтому в нём нет рождения-и-смерти, которым следует положить конец… Откуда следует, что абсолютный покой (нирваны) есть настоящее мгновение. И хотя он в этом мгновении — ему нет конца, и в нём — вечная радость.
Однако, если уж приходится называть это мгновение, мы зовём его «настоящее» — по отношению к прошлому и будущему или к кому-то, для кого оно — настоящее. Но если нет ни прошлого, ни будущего, ни того, для кого этот миг — настоящее, тогда что же это? Когда Фа-чжан умирал, белка заверещала на крыше. «Вот оно, — сказал он, — и ничего больше».
Приложение I
Письмо Такуана (приводится из книги Уотса «Дух Дзэн»).
Самым важным элементом в искусстве фехтования, как и в самом Дзэн, является то, что можно назвать «невмешательство ума». Если между двумя действиями остаётся цель толщиной хоть в волосок, — это уже задержка.
Когда хлопаешь в ладоши, звук раздаётся без задержки. Он не ждёт и не размышляет, прежде чем возникнуть. Здесь нет промежуточного звена — одно движение следует за другим без вмешательства сознательного человеческого разума. Если ты волнуешься и раздумываешь, что делать, когда противник готов напасть на тебя, ты предоставляешь в его распоряжение время, т. е. счастливую возможность нанести смертельный удар. Пусть твоя защита следует за его нападением без малейшего разрыва — тогда не будет двух отдельных действий, известных под именем защиты и нападения…
Твоя мгновенно-непосредственная реакция приведёт к неминуемому самопоражению противника. Ты должен уподобиться лодке, легко скользящей по речным порогам. В Дзэн, и в фехтовании тоже, — больше всего ценится ум, свободный от колебаний и от блокировок, ум непосредничающий. Поэтому так часто упоминаются в Дзэн блеск молнии и искра, высекаемая из кремня. Было бы ошибкой понимать их всего лишь как символы скорости. Скорее они воплощают непосредственность действия, ничем не прерываемый поток жизненной энергии.
Если к ситуации, хотя бы и очень отдалённо, примешивается промедление, — ты наверняка потерпишь поражение. Это, конечно, не значит, что надо стремиться к действиям необдуманным и стараться совершать их в возможно кратчайшее время. Если у тебя есть такое желание, оно само уже есть задержка…
Самое важное — это приобрести ментальное состояние, известное под названием «неподвижная мудрость»… «Неподвижный» отнюдь не значит окостеневший, бесчувственный или безжизненный, как камень или бревно. Это означает высшую степень подвижности при сохранении неподвижного центра. В этом состоянии ум достигает величайшей степени живости и готовности направить свою энергию туда, куда нужно… Внутри есть нечто неподвижное и оно спонтанно перемещается вместе с предметами, появляющимися перед ним. Зеркало мудрости мгновенно отражает эти предметы по мере их появления, но само остаётся незамутнённым и «неподвижным».
Библиография
Библиография разделена на 2 части (+ русские источники):
А. Основные источники, которые использовались при подготовке данной книги. Японское произношение приведено в круглых скобках. Ссылки на японское издание полной Китайской Трипитаки дано на издание Taisho Daizoku в 85 томах (Токио, 1924–1932) и на Catalogue of the Chinese Translation of the Buddhist Tripitaka (Oxford, 1883, воспр. Tokyo, 1929)
Б. Общая библиография работ по Дзэн на европейских языках вместе с некоторыми работами по индийской и китайской философии, на которые сделаны ссылки в нашей книге. Этот раздел содержит каждую важную работу или научную статью по Дзэн (из того лучшего, что я знаю), которая опубликована до настоящего времени (июль 1956).
А. Основные источники