Почему это произошло со мной? За что? А вдруг у меня никогда не будет детей?
Раньше я не особо задумывалась о материнстве, считала, что ещё не время, меня даже чем-то привлекала идея чайлдфри, но теперь... Вдоль позвоночника выступает холодная испарина. Я никогда даже представить не могла, что мне это в принципе может стать недоступно. Что никто никогда не обнимет меня пухлыми ручонками, не посмотрит так, будто я - целый мир, не назовёт мамой...Мама. Набираю номер. Хочется выплакаться именно ей. Да, она будет очень сильно переживать, но именно это мне сейчас и нужно. Чтобы кто-то разделил со мной мою боль, прочувствовал её глубину. Кто-то, кто точно любит меня.
-Привет, Нюшенька, - родной тёплый голос в трубке моментально выжимает влагу из моих глаз.
-Привет,- и голос так предательски жалко дрожит.
-Что случилось?- сразу эта взволнованность. На секунду я даже думаю, что не стоит ничего говорить. Обычно я не очень люблю, когда меня жалеют.
-Мам, ты только сильно не переживай...
-О, боже! Что случилось?- слышу, как заднем фоне замолкает телевизор, хлопает дверь. На кухню зашла похоже.
- Да всё в порядке. Просто меня в больницу положили и...
-О, Господи,- восклицает мать на том конце, а я поджимаю губы. Нет, ну перебор с сочувствием.
-Мам, дай сказать!
-Прости,- тут же прилетает покаянное мне в ответ. И тишина. Ждёт моих объяснений. Представляю, как сидит на кухонном стуле на самом краешке в ночнушке. Вышла наверно из спальни, чтобы мужу не мешать смотреть новости.
-Мам,- откашливаюсь, слова комом застревают в горле. Приходится делать над собой усилие, чтобы протолкнуть их наружу,- Мам, у меня внематочная беременность...Ну, скорее всего. Завтра придет лечащий врач, скажут уже все точно. Я позвоню сразу. Но срок совсем маленький, так что всё должно хорошо быть...
-О, господи,- глухо повторяет мать и молчит. Я тоже.
-Как беременность? От кого, Нюш? От Виталия твоего что ли? Ты ж с ним не живешь давно.
И тут я впадаю в ступор. О том, что придётся объясняться, от кого, я как-то не подумала. Вариант рассказать маме о Тигране кажется мне сейчас настолько невероятным, что я выпаливаю первое, что приходит в голову.
-Так мы виделись перед отъездом. Случайно всё...- бормочу в ответ.
- Он не знает. Я против,- добавляю на всякий случай, чтобы закрыть уже эту тему.
Потом как-нибудь объяснюсь. Не сейчас, не по телефону. Маме такое будет тяжело понять и принять. Она у меня слишком интеллигентная для этого. Слишком правильная.
-Ох, Нюш-Нюш...- вздыхает она,- Ну, дочка. Что ж поделать. Не переживай теперь уж. Всё проходит, и это пройдёт. Знаешь, вот у нас год назад на кафедре у племянницы Зои Павловны...
И мама начинает рассказывать какие - то истории про своих подруг, про их дочерей, про коллег по работе своим успокаивающим тёплым как шерстяной плед голосом. Такие всем известные грустные надрывные женские истории, но обязательно со счастливым концом. Я тихо возвращаюсь в палату. Едва слышно мычу что-то в ответ, чтобы не мешать отдыхать своим соседкам, и чувствую, как меня потихоньку отпускает. Мне ещё не хорошо, но уже не так страшно. Чувства притупляются, словно я приняла обезболивающее для души. Внутри расцветает робкая уверенность, что скоро всё пройдёт без следа, что нужно просто пережить эти несколько дней. Проболтав с мамой почти час, ставлю телефон на зарядку и почти сразу погружаюсь в глубокий сон без сновидений.
****
В пятницу я не проснулась. Весь день -сплошной бредовый кошмар. Нереальный. Не со мной. Мозг абстрагировался от происходящего, накрыв сознание плотным ватным одеялом. Я словно смотрела старый советский черно-белый фильм о судьбе маленького человека. Не очень интересный, но очень грустный. Знаете, такой: с пронзительными беседами о вечном на коммунальной кухне. С наивной, глубокой и чистой болью в глазах.
В восемь утра привезли завтрак, который мне было нельзя. Свернулась клубочком, накрываясь простыней с головой. Слушала вялую болтовню соседок. Две даже похихикивали. Одна с миомой. Другая с осложнениями после медикаментозного аборта. Четвертого аборта! У неё уже был сын семи лет, после его рождения пыталась стать суррогатной матерью, как её подружка. Говорила, что это очень прибыльно. Да вот беда - не взяли её из- за отрицательного резуса. Теперь вот аборты делает, потому что муж не любит презервативы, а она не хочет спираль. Не уверена, что был он - этот муж...Кто бы знал, как я её в тот момент ненавидела. Как не могла понять почему. Ну почему??? Почему этой громкой, невоспитанной, явно выпивающей женщине Бог дал такое лошадиное женское здоровье, посылает детей силком каждый год, а оно ей и не надо. А я...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Лежала и молилась про себя. Бессвязно, но очень горячо. В девять меня позвали на УЗИ. Я ещё на что-то надеялась. Зря. Плодное яйцо все-таки разглядели. В левой трубе. Перед глазами потемнело окончательно.
Лечащим врачом моим оказалась активная, грубоватая и улыбчивая женщина моего возраста. С мальчишеской стрижкой, сильными руками, в желтых кроксах и розовом хлопковом медицинском костюме.
- Анна,- она присела на краешек кровати, тепло смотря мне в глаза. Но без жалости. Это удивительным образом успокаивало. Её прямой взгляд. Значит, меня не за что жалеть, да? Всё не так плохо...
- Ну что? Ела- пила?- интересуется врач.
-Нет,- хриплю слабым голосом. В горле уже давно была пустыня. Есть я бы сейчас и не смогла, но пить очень хотелось.
-Отлично. Ну, жди тогда. Сейчас к анестезиологам схожу. Всё сделаем.
- Подождите,- я протягиваю руку к врачу, когда она уж было встаёт с моей постели,- Скажите, а это может быть из-за того, что я принимала противозачаточные во время...?
Запинаюсь. Не могу произнести слово " беременность". Оно слишком болезненное, слишком острое. Режет по - живому.
-Да нет, - доктор улыбается,- Спайки, скорее всего. Осложнения после воспаления, инфекции...
-У меня не было никогда,- перебиваю её.
-Может ещё стресс. Вы не волнуйтесь,- её бодрый голос удивительно на меня действует. Жадно ловлю каждый звук,- Мы вторую заодно сразу посмотрим. Может, и эту сохраним. Срок маленький, шанс есть.
-Спасибо,- я робко улыбаюсь в ответ.
-Ну всё,- врач хлопает себя по бёдрам,- Я за Гасанычем...тьфу...За Гасаном Каримовичем - анестезиологом.
И усмехается собственной фамильярности. Я улыбаюсь шире. Её уверенность и позитив слишком заразительны.
- Ты не переживай так,- говорит мне соседка с миомой, когда врач уходит,- У меня первая тоже внематочная была. Ревела, помню. Ох...А потом троё один за одним как пошли.
На это я ничего не отвечаю, погружаясь в звенящее на пределе ожидание.
* * *
Трубу мне всё-таки удалили. Со второй сказали, что проблем нет. Оставили. Проснулась как с похмелья. Первым делом потянулась пить. Низ живота ныл горячечной болью, но уже не той безнадежной, тупой, пугающей. Эта боль говорила, что самое страшное осталось позади. Странным образом успокаивала.
Кое- как доковыляла до туалета, согнувшись пополам. Не то что бы было так плохо, только вот не выпрямиться. Не выходило. Рассмотрела в зеркале три широких пластыря внизу живота. Один самый большой под пупком и два поменьше по бокам на бёдрах. Шрамы останутся наверно, подумала с каким-то безразличием. Меня это не трогало. Лишь бы без последствий... Врач зашла где-то через полчаса, как я проснулась, больно пощупала живот, сказала, что в понедельник контрольное УЗИ и, если всё хорошо, уже выпишут. Беременеть через год. Лучше не затягивать, чтобы я так и передала мужу. Я криво улыбнулась... «мужу». Но вслух конечно возражать не стала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Написала Оле, что все хорошо. Маме тоже самое. Сил говорить не было. Отупляющее спасительное безразличие охватило каждую клеточку. Просто устала задавать себе вопрос "почему". Но он всё равно отстукивал в висках тихим эхом с каждым ударом сердца.