Читать интересную книгу Арт-Джаз - Антон Шаффер

Старик, которого завали Игнат, вызвался быть старшим в нашей группе. Оказалось, что у него с собой были свечи. Когда они зажглись, я, приглядевшись, понял, что не такой уж он и старый – лет пятьдесят. Просто в суматохе показалось, да и ранняя седина Игната сбивала с толку.

Краем глаза я заметил, что кроме свечей и разных вещей в сумке Игната лежат кисти, карандаши, какая-то особенная бумага… Я-то далек от искусства, куда мне. Но когда с людей спал первый испуг и некоторые более менее пришли в себя, я с удивлением узнал, что сижу в одном подвале с самим Игнатом Красновым – гениальным художником, чьи картины весят (вернее, висели) в лучших музеях страны… Краснов всегда славился своей экстравагантностью – это все хорошо знали. Да многие и в лицо его не знали. Он мог бы пользоваться всеми благами и привилегиями, но вместо этого жил чуть ли не отшельником. В молодости он действительно работал учителем изящных искусств в обычной районной школе, что было просто непостижимо! Такие люди, способные творить, жили не хуже самых высокопоставленных лиц. Но он выбрал другой путь.

Наличие гения в нашем подвале сказалось на общей атмосфере. Лидерство Игната все признали безоговорочно. Видимо, что-то есть такое в людях – они думают, что если человек был тогда великим, там, наверху, то и здесь в подвале он сотворит что-то невероятное, какое-то чудо…

Но за прошедшую неделю чуда не произошло. Мы изучили все бомбоубежище. Оно достаточно обширное и вместительное, но нам приходится экономить свечи. Мы нашли две двери, помимо той, через которую вошли. Что за ними – никто не знает. Открывать их пока опасаемся.

На наше счастье, в убежище оказались сухие пайки, которые, похоже, лежат здесь еще с пятидесятых. Печенье, ставшее каменным, сахар, консервы, срок годности которых истек уже много лет назад. Но надо что-то есть – и мы едим их.

Думаю, запасов, при жесткой экономии, нам хватит еще на неделю-полторы. А потом надо будет что-то думать. Игнат, как я понял, изо всех других, больше всего доверяет почему-то мне. Хотя, если не брать в расчет женщин и детей, то из тех тринадцати мужиков, что находятся в бомбоубежище, я действительно наиболее подходящая кандидатура. И это не пустая бравада. Во-первых, я из Москвы, я это резко повысило мой авторитет среди присутствующих, поставив почти на одну планку с Игнатом. А, во-вторых, и это, конечно, куда важнее, в моральном плане я держусь куда лучше остальных. Я не знаю в чем причина. Никогда бы не подумал, что я настолько хладнокровный. Может, просто до этого в моей жизни не было таких экстремальных ситуаций, и я просто не мог проверить себя?…

Но что-то случилось. Что-то изменилось во мне. Прошлого словно не было. Не было Москвы, не было работы, не было Маши, Павлика, родителей – ничего. Я как-то легко смирился с мыслью, что все это было лишь странным сном, который затянулся и затянул в круговорот меня. А теперь я проснулся. И вот она – реальность. И ничего не может быть реальнее этого бомбоубежища, этих испуганных людей, большей части из которых, скорее всего, в ближайшем будущем придется умереть.

Эти мысли пугают меня. Я пытаюсь думать по старому, но у меня ничего не выходит. Прошлого нет. Есть настоящее. И будущее. И в наличие последнего я, сам не знаю почему, твердо уверен. Как и Игнат. Нас только двое таких в этом темном холодном помещении. И я уверен, что мы выживем.

Сейчас я прекращу запись. Свечка и так уже совсем маленькая. Ловлю на себе заинтересованные взгляды Игната – ему, похоже, интересно, что я тут крапаю в тетрадке огрызком карандаша. Но и он ловит свет от моей свечи. Сам сидит с листом бумаги и рисует. Остальные разбрелись по углам, и, похоже, уже похоронили себя заживо. Только вот Степан еще бродит как неприкаянный туда – сюда – хорошо держится пацан, не сдается. Что-то мне подсказывает, что он тоже все сдюжит. Да и Игнату он нравится. Игнат, вообще, как я понял из коротких бесед с ним, считает, что то, что в обществе принято воспринимать как отклонение – на самом деле норма. А потому он и симпатизирует Степану – хулигану, шпане, оторве.

Все. Гашу свечу. Остальное после. И сейчас я уверен, что „после“ будет».

Глава 18

Арт ошеломленно смотрел на лежащую перед ним тетрадь. Так это дневник человека, который в момент удара находился рядом с самим Красновым! Теперь ему стало понятно, почему ему дали прочесть эти записи – впереди было еще достаточное количество страниц, прочитав которые он должен понять, что за человек глава «ядерщиков». Вот, оказывается, как все. Значит, к роли шпиона его готовили чуть ли не с первых часов в лагере. Видимо, как только стало ясно, что «эвакуатор» накрылся, в голове Командующего (или Солдата? А, может, Кати?) созрел этот план.

Арт в очередной раз ощутил себя игрушкой в умелых руках кукловодов, которые тонко и изящно манипулируют им, подкидывая все новую и новую наживку, которою он охотно заглатывает.

Ему захотелось пройтись. Сидеть в тесной комнате наедине со своими мыслями было невыносимо. Отложив тетрадь, он встал из-за стола и вышел на улицу.

На поверхности жизнь продолжала бить ключом. Все куда-то шли, откуда-то возвращались, о чем-то разговаривали, смеялись. Они ко всему привыкли. Они жили в своей повседневности, где свинец небе с ядерными осадками – просто еще одна данность. Арту стало совсем тяжело – в глубине души он прекрасно понимал, что у людей просто нет другого выхода. Что им еще оставалось делать? Проклинать судьбу? Кончать с собой? Они выбрали жизнь. И уже за это одно стоит относиться к ним с уважением. И не просто жизнь, но жизнь в борьбе.

– Вышел воздухом подышать? – услышал Арт у себя за спиной. Он обернулся перед ним стоял толстячок Игорь. Вид у него был, как обычно, недовольный, но в глазах не было никакой злобы. Вот таким она был человеком – вечно на что-то сердящимся, но лишь для порядка, а не из-за того, что что-то его действительно раздражало.

– Да, что-то захотелось пройтись… – неопределенно ответил Арт, ожидая новой подачи от собеседника. И он ее получил.

– А там, – Игорь кивнул на «идеальный домик», – сейчас такие страсти кипят. Решают, как тебя лучше внедрить.

– А чего меня опять не позвали?– Арт почти крикнул эту фразу. Внутри у него все закипало. – Я тут что? Мальчик, которому сказали, он сделал?

– Ну-ну, не кипятись,– принялся успокаивать его Игорь. – Я тебе это, можно сказать, по секрету сказал, а ты на весь лагерь раскричался. Зачем тебе там сидеть? Обстановку ты все равно не знаешь – потом тебя подробно проинструктируют. Все правильно. И поверь, мальчиком тебя никто не считает. После того как ты дал окончательное согласие, Владимир стал к тебе относится с еще большим уважением. Так что расслабься, наслаждайся этой жизнью, насколько оно вообще возможно…

Игорь горько усмехнулся, а потом заглянул Арту в глаза и спросил:

– Слушай, Артем, а как там у вас? Расскажи…

– У нас? – Арт призадумался. – Даже не знаю, что тебе и рассказать…

– Да все расскажи, – загорелся Игорь. – Ты понимаешь, Артем, мне сейчас тридцать пять, то есть во время удара было десять. Ты много помнишь из этого возраста? Вот и я не очень. Сплошные обрывки. Конечно, остались в голове воспоминания о синем небе, ярком солнце, обычных днях, о родителях. Но все стерто, все смазано. Никаких ясных образов. Я много раз просил Владимира разрешить мне побывать там, у вас. Но ни разу он не сказал «да». То ли не доверяют, то ли еще что-то. Не могу понять. Но я здесь, Артем, задыхаюсь. И вся наша борьба… Нет, конечно она важна, кончено это смысл всей нашей жизни, но, понимаешь, Артем, даже если мы победим, небо-то от этого голубым не станет…

Арт слушал Игоря и сердце его наполнялось жалостью к этому несчастному, по сути, человеку. Он все понимал, так как и сам не мог представить, что больше никогда не увидит привычный, такой простой, в сущности, мир, который он так мало ценил. Нет, конечно, он ценил его намного больше, чем многие другие – хотя бы потому, что был художником, а потому фиксировал моменты жизни по зову души. Но души ли? Что, все эти заказы для иностранцев были работой для души? Были, но крайне редко. Вот, высотку на бульваре он рисовал для души, а не только ради денег. И чем это закончилось?

– Я, Игорь, все понимаю, – выдавил из себя Арт, подыскивая правильные слова. – Но я честно не знаю, как рассказать тебе о голубом небе. О солнце. Не знаю. Мог бы написать на холсте, но разве краски и холст передадут хоть что-то? Да, к тому же, картины у вас и так есть. Знаешь, если все получится, и «эвакуатор» будет наш, я постараюсь уговорить Командующего, чтобы он отпустил туда, хотя бы на пару дней. Я тебе обещаю.

– Да не отпустит, – в чувствах махнул рукой Игорь. – Не верит он мне. Боится, что сбегу.

– Сбежишь? -Арт заинтересовался. Теперь вопросы к Игорю были уже у него самого: – А что, были случаи?