Читать интересную книгу Цвет мести – алый - Галина Романова

Коля постоянно остро ощущал свою ненужность. Ему постоянно казалось, что он всем вечно путает карты. Болтается под ногами. Говорит некстати, некстати болеет. И он старался жить как можно незаметнее.

– Не обращайте на меня внимания, нет меня, – стал говаривать он, уже став достаточно взрослым, но еще недостаточно самостоятельным. – Нет меня! Живите, как будто меня и нет вовсе…

Эту мысль он внушил всем своим родственникам. Со временем им это даже понравилось. Потом это, как заразная болезнь, перешло на друзей: те тоже перестали с ним считаться с годами, принимая его бесплатным, не докучающим никому приложением. Его звали с собой всегда и повсюду. Он ходил на вечеринки, посещал выставки вместе с толпой, ходил в походы. Но…

Но его как бы и не было вовсе. Он стал для всех пустым местом. Таким же пустым местом и остался.

– Ты – ничто, Коленька! Ты… Тебя же просто нет! Ты даже не тень!

Так говорила ему его жена, Светланочка, которую он просто обожал. Не сразу она начала так говорить, нет, с годами. Первые три-четыре года она пользовалась его любовью, нежилась в удобствах, которые он ей создавал. Наряжалась для него, даже готовила что-то, хотя делала это скверно. Николай Васильевич вытеснил ее со временем из кухни. Не место ей там – яркой, сверкающей, нарядной, обворожительной, соблазнительной.

Какой она еще была для него? Самой-самой! Беда только, что быть таковой для него лишь одного Светланочка постепенно расхотела. Ей вдруг понадобилось восхищение всех мужчин разом: будь то руководитель их отдела, хозяин косметического салона, бармен, дворник в их дворе… Всеобщее поклонение сделалось для нее просто необходимо, как воздух, как жизнь сама.

– Зачем?! – изумлялся он всякий раз, застав ее за бездумным кокетством с кем попало. – Он же… Он же ничтожество! Разве тебе не все равно, что он о тебе подумает?!

Светланочке было не все равно, наверное. А может быть, она просто хотела как-то расшевелить мужа, заставить его ревновать.

– Ты бы хоть сцену мне устроил, что ли! – возмутилась она однажды, вернувшись под утро. – Я же не ночевала дома, Коленька!

– Но ты же вернулась…

– Хорошо, что я засиделась у подруги, а если бы нет? Разве тебе все равно? – Она оглянулась на него, нервно дернув губами. – Ты не спал, волновался, мог бы и позвонить, узнать, что со мной.

– Так ты же сама позвонила и попросила тебя не беспокоить, – попытался он как-то оправдаться.

– А ты и послушался! – передразнила она его и показала язык.

Он домашней собачкой стоял у порога, наблюдал за тем, как она снимает с себя пальто, сапожки, как поправляет безобразно всклокоченные волосы. Наклонился, обул ее ножки в домашние тапочки, и тут…

И тут он уловил тот самый запах – непередаваемый, но явственно ощутимый запах чужого самца, запах страшного предательства, подлой измены. Он все понял. Не было никакой подруги! Не было девичника! Никто не засиделся допоздна и потом не захотел вызывать такси. Не было этого, не было! Было иначе. Гаже и прозаичнее.

Его Светланочка… Его милая, нежная красавица жена нашла себе любовника. Она изменила ему. Почему?!

С разгадкой этого вопроса Николай Васильевич Шубин промучился целую неделю. Он сравнивал себя с другими мужьями. Сличал свои недостатки и достоинства с их данными. Понимал, конечно же, понимал тех женщин, которые бросались в объятия другого мужчины от безысходности. Когда муж все время пьян – либо он пьяным возвращается с работы, либо с рыбалки, либо вообще приходит домой день на третий-четвертый и все равно – пьяным. Он не оправдывал супружеские измены, нет. Но старался не судить таких женщин слишком строго, потому что в своей семье им жилось невероятно скверно. Им никто не помогал вести хозяйство, растить детей, не выручал с покупками, с ремонтом. Никто не пытался содержать их. Имея статус замужней дамы, такие женщины были одинокими, по сути. Почему бы им и не поискать утешения на стороне?

В чем же тогда искала утешения его Светланочка?! От чего и к чему бежала?!

Он работал, много и успешно работал. Его ценили, хорошо платили, дарили дорогие подарки.

– Ты хороший мужик, Николай! – бывало, хлопал его плечу его бывший хозяин. – С тобой совершенно нет никаких проблем. Ты незаметен, полезен, ты всегда под рукой, с тобой надежно.

Так отзывались о нем чужие люди. Ему это было приятно.

Он нес в семью все, до копейки. Отчитывался перед Светланочкой за каждый рубль, как школьник, ей-богу! Позволял ей ни на чем не экономить. Наряжал ее, дарил украшения. Готовил, стирал, убирал. Потом, когда времени на это перестало хватать, он нанял женщину, помогавшую ему по хозяйству.

Все, что оставалось Светланочке, – это просто беззаботно жить, вкушать счастье и… хотя бы немножко любить его.

Им ведь было хорошо вместе! Всегда хорошо. Она хвалила его постельную неутомимость. Ей нравилась его внешность, он был недурен собой, да. Ее вполне устраивала его щедрость.

Почему же тогда?! Почему она это сделала?! Это уже не кокетство, не безобидная стрельба глазами, не беззаботный смех. Тут ведь все намного серьезнее и страшнее! Этот чужак, он…

Он целовал ее, гладил, мял, трогал. Он впивался своим ртом в ее плоть – и разрывал ему сердце. Он вторгся в его мир, усердно создаваемый и оберегаемый. Он все разрушил, все пожег. Это больно! Неужели он, она… они этого не понимают?!

Он только было собрался поговорить со Светланочкой всерьез, задать ей важный вопрос, выедающий ему всю душу, – почему она это сделала, как она сама начала этот разговор.

– Коленька, ты меня, конечно, извини, но так, как я жила раньше, я жить больше не стану, – произнесла его красавица жена за ужином, с особым усердием им состряпанным.

– Как так?

Не понял он ничего и уставился в ее тарелку, наивно полагая, что речь снова пойдет об очередной диете, а он злоупотребил с мясом в этот раз. А она просила, просила неоднократно – не ставить на стол мясо в таком изобилии. Не нагружать ее на ночь таким количеством калорий.

Но речь, как оказалось, шла совсем о другом.

– Я… Я не могу спать только с одним мужчиной, понимаешь?

Он поперхнулся и поднял на нее взгляд.

Нет, она не шутила. Говорила совершенно серьезно. При этом глаза ее были злыми, а вовсе не виноватыми.

– Бог не позволил мне стать матерью, – вспомнила она ему о старой, наболевшей теме, которую они оба решили похоронить навсегда. – Поэтому я не могу позволить плоти своей страдать от…

– От чего? – спросил Николай, потому что Светланочка так и не нашла нужного слова, запнулась надолго.

– Страдать! – выпалила она с вызовом. – Мое тело жаждет перемен! Да-да, и не смей смеяться! Мне нужно разнообразие. Скука эта вот уже где сидит!

И она начала пилить себя по шее ребром ладони, обозначая тот самый предел, выше которого – ну просто никак. А он в этот момент вдруг подумал: окажись ее ладонь столь же острой, как язык, Светланочка теперь бы уже истекала кровью. Она бы захлебывалась ею, выкатив на него изумленные, страшные от осознания неизбежности глаза. Она попыталась бы остановить брызжущую, невероятно яркую по цвету кровь ладонями, попыталась бы соединить края раны, вспоротой ровно и аккуратно. Но вторая ее ладонь – такая же острая, и рана становилась бы только глубже.

Он видел, как вываливаются через порез ее сухожилия, вены, артерии, безобразными синими червями расползаясь по ее груди. Видел, как сочится лимфатическая жидкость, а крови в теле остается все меньше и меньше, и она уже не брызжет таким фонтаном, она слабыми толчками выплескивается из раны. Потом вдруг кровь вспенивается, надувается пузырями и… все заканчивается.

– Куда ты смотришь, Коленька?! – возмущенно шлепнула по столу ладонью его жена. – Почему ты улыбаешься? Я говорю с тобой о серьезных вещах!

– Ты говоришь со мной, дорогая, о безобразных вещах, – слабо возразил он, все еще находясь во власти своего странного и страшного видения. – Ты что же, всерьез думаешь, что получишь на то мое благословение?

– Нет? – совершенно искренне изумилась она. – Ты хочешь сказать, что способен запретить мне спать, с кем я хочу?!

– А ты не послушаешься? Ты… Ты ослушаешься меня – своего мужа?!

Ее ответ был очень важен для него. Он ждал, что она смутится – хотя бы. Пусть ненадолго, на какое-то мгновение, но смутится, застыдится, пожалеет его, наконец. Он бы все разом простил ей, тут же. И разговор этот безобразный, и жуткое свое видение, подействовавшее на него неким странным, успокаивающим образом. Простит и забудет.

Светланочка не застыдилась.

– А мне плевать, знаешь ли! – завопила она и швырнула ему в лицо салфетку. – Станешь мучить меня, сажать под замок – уйду! Уйду навсегда к другому…

Других потом было много, очень много. За долгих пять или семь – он не помнил точно – лет Шубин сбился со счета. Конечно, он не спрашивал у нее их имен и фамилий. Но точно знал, когда очередной партнер у нее меняется. Он научился различать их по запаху, по ее настроению, по тому, как потягивается она перед зеркалом, возвращаясь домой. Он научился распознавать их и научился со временем ее ненавидеть. Он уже жалел, что не выгнал ее тогда из дома. Надо было просто сразу же взять ее за шиворот и выкинуть на лестницу из квартиры. Пускай бы шла, куда хотела и с кем хотела спала!