Читать интересную книгу 99 признаков женщин, с которыми знакомиться не следует - Neko

Это 'иное' есть удерживающий, а вовсе не царь-батюшка, как учат нас православные патриоты. Дело в том, что тотальное объединение всех в одно ровное изоморфное целое приведёт не просто к потере, так сказать, 'стереоскопического зрения', возможности взглянуть на себя со стороны. И не к болезненным уклонениям, но к подлинной катастрофе — к новой попытке построения Вавилонской башни. Причём, чем массивнее империя, тем более 'вавилонскими' задачами она задаётся, и тем меньше у неё оказывается ограничивающих, то есть удерживающих факторов, и тем быстрее она рассыпается.

Нетрудно видеть, что Вавилонская башня, описываемая в Библии (Быт. 11, 4) была не более реальной, чем 24-х часовая длительность первых дней творения. Этот образ башни имел, скорее, идеологический характер. Речь шла о построении цивилизации определённого типа. И мы можем теперь её реконструировать. Это было общество, в котором женские ценности полностью возобладали над мужскими. Где начала во всех смыслах доминировать женщина. Общество, полностью превратившееся не просто в бабу, но в неуправляемую стерву. Общество, восставшее против мужчины во всех его проявлениях — как правителя, как мужа, как свободной творческой личности, как Бога, наконец. Восстание против мужчины приводит и к восстанию против Бога.

Замечу, что Бог, смешивая языки строителей первого её варианта, в действительности произвёл благотворную для всех нас дифференциацию народов. Каждый из них стал преследовать какие-то свои цели, возникли непримиримые противоречия. . Тем самым Библия показывает нам модель позитивного общемирового устройства. Многополярный мир, так сказать.

Полное растворение одного типа цивилизации в другом, даже более высоком и более прогрессивном, всегда губительно. Точно так же как и полное подчинение одного из супругов другому. Кстати, одна симпатичная такая 'бабёнка', украшенная 'золотом, драгоценными камнями и жемчугом', в Апокалипсисе именуется почему-то 'Вавилон великий'. Нельзя чтобы случайно! Так вот, этот 'город-баба' должен неминуемо пасть из-за своей любви к разврату и роскоши (Откровение Иоанна, главы 17–18). 'Город-баба' потребительской цивилизации. Цивилизации _м_и_р_о_в_о_г_о__б_а_б_с_т_в_а_.

В Апокалипсисе написано: '. . Суд над великою блудницею, сидящею на водах многих; С нею блудодействовали цари земные, и вином её блудодеяния упивались живущие на земле. . И я увидел жену, сидящую на звере багряном. . И на челе её написано имя, тайна: Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным. .' (Откр. 17, 1–5). Нетрудно заметить, что речь идёт о не о половой распущенности как таковой, но о цивилизации, густо замешанной на потребительских ценностях. Так Вавилон и _м_и_р_о_в_о_е__б_а_б_с_т_в_о_ предопределяют друг друга, они сливаются воедино в конце времён. . Стремление к 'миру и безопасности', к обеспеченности и внешней праведности всегда заканчивается крахом. И это касается не только всеобщего конца человечества, описанного в Откровении Иоанна Богослова, но и крахов поменьше. Это универсальная модель падения любых цивилизаций — и прошлых, и будущих, и настоящих.

Мне вот тут подсказывают с мест, что деление всех на 'своих' и 'чужих' — это уже есть начало 'вавилонского строительства'. Ясно, что следующим шагом будет — 'для достижения благой цели все средства хороши'. . Являются таким началом и выяснения, у кого есть благодать, а у кого её нет, а также и то, чья вера более спасительна.

Итак, с самого начала христианство переключилось на самые что ни на есть разделяющие вещи — спасение и наличие благодати. Мол, мир лежит во грехе, и без благодати не будет спасения от царящей повсюду пагубы.

По-настоящему, христианская часть человечества в целом так и не стала 'в натуре' христианской, однако продолжает свято в это веровать. Христианство используется народами, скорее, в знаковом смысле — дабы отличить себя от 'чужих' — иудеев, буддистов, мусульман. .

Между тем, даже произносить словосочетание 'наша вера' — не только глупо, но как-то даже и аморально. Это то же самое, что говорить 'наши облака', 'наши снежинки', 'наше небо'. Вера — если она истинна — не может принадлежать кому-то конкретно. Она неизбежно будет всеобщей. И заявляя: 'наша православная русская вера' мы тем самым сознаёмся, что в действительности имеем христианство, адаптированное русскими и для русских. То есть христианство, в чём-то урезанное, кастрированное и несколько изменённое. И, в конечном счёте, не истинное. Не подходящее для всех, но зато настолько удобное для нас, что нам кажется прямо противоположное: что именно наша 'вариация' христианства — самая правильная. Занятно, что это чувство охватывает решительно все христианские народы. .

Ещё раз для тех, кто 'не в танке': вера (истинная) может и должна быть явлением всеобщего, космического порядка, и признаком этой универсальности и всеобщности окажется то, что данный народ будет как бы 'напрягаться', чтобы не только её принять, но даже по ней и жить. Религия, идеально 'сидящая по фигуре' данного народа уже самим этим фактом доказывает свою, мягко выражаясь, адаптированность к (просто)народным традициям. Настоящая вера — это трудно всегда, но никогда 'влёгкую'.

Так что фраза: 'наша вера — христианская' выказывает одно из двух: либо это не настоящий христианин, либо — не настоящее христианство, И если вам говорят: смотрите, как всё просто — делайте то-то, то-то и то-то, и спасётесь — не верьте. Вам лгут. Вас успокаивают. Всё настоящее всегда трудно. И, заканчивая это рассуждение, скажу: всё лёгкое, приятное и удобное любят только женщины. Мы имеем историческую форму христианства, адаптированную для женщин — их восприятия, их потребностей, их способа и целей жизни. Ибо в массовом (низовом) сознании женщина господствует повсеместно.

Это в первую очередь женщинам свойственно любить и иметь 'своё'. Это женщины придумали и приучили своих мужиков называть религию 'своей'. Женщины и собственность — одно и то же. Задумывались ли вы, что фразу 'Не заботьтесь для души вашей, что вам есть, ни для тела, во что одеться' — мог сказать только Мужчина? И что всё иное привнесено в христианство женщинами? И что самый факт этот до сих пор никем не осознаётся? Кстати, Пушкин писал жене: 'Вы, бабы, не понимаете счастья независимости'.

 То же самое касается и понимания Церкви. Церковь, если она истинная, если тесно связана она с Богом, если является типа представителем Его 'интересов' на Земле, да и вообще продолжателем Его дела — эта Церковь есть явление космического, всемирного порядка. Она охватывает собою всё в мире, так же, как и Бог, сотворивший весь этот мир, и как единственный на всю Вселенную Его Сын. Вне _э_т_о_й_ Церкви нет и не может быть ничего, и любой человек, в том числе и отрицающий эту самую Церковь, Бога, и всё что угодно, тем не менее принадлежит к ней, и Церковь продолжает нести за него ответственность — ведь ответственность за него несёт и Бог. . Это касается кого угодно — и Л.Толстого, и Люцифера, и последнего людоеда из Африки. Считать Церковь 'своей' — бабство. Как и Бог, 'интересы' которого она представляет, истинная, всеобщая, небесная Церковь также не может быть 'своей' и 'чужой', она не может кого-либо извергать и анафематствовать. Для чего, наконец, была она создана? Для кого именно приходил Иисус? Для толпы самодовольных чистоплюев? 'Не здоровые имеют нужду во враче, но больные' (Лк. 5, 31). И всякие там байки про отрезаемый больной орган — пошлейшая софистика, сгенерированная в угоду несмысленной толпе, управляемой. . Ну ладно, ладно, не буду.

И земная церковная иерархия есть лишь слабое, неточное, и даже падшее отражение Церкви истинной, небесной, если угодно даже — виртуальной, коль скоро реальное земное выражение её столь убого. Падшее же потому, что ведь и сами иерархи также были зачаты во грехе, также носят в себе зачала властолюбия и гордости, да и вообще — рукоположение уж никак не 'преодолевает естества чин'. Между тем, любая земная церковь строит из себя чёрт знает что — почитает себя и единственной, и истинной. .

Вообще же бороться с этой изысканной формой лукавства и скрытой гордости решительно невозможно — супротив нас стоит теперь вся двухтысячелетняя махина 'христианской' истории человечества — которое, как уже было указано, христианским никогда не было и даже не будет (по сути, а не по названию). Иначе Откровение Иоанна сразу потеряло бы всякий смысл. . А равно, кстати, и слова Иисуса Христа о духе и букве, о грядущем оскудении в вере, о втором пришествии 'во славе'. .

Объявив мир 'падшим', а главной целью жизни — спасение, христианство тем самым самолично 'выключило' рациональность у своих адептов. Христианство мгновенно утратило всякую цельность и единство, всякую способность к саморазвитию, и последующее его многократное 'деление', всякие реформации да расколы развивались именно из этого первичного 'зерна'. И само христианство перестало быть 'открытой системой' — то есть открытым для всех. Оно замкнулось в узком мирке своей всё более ужесточающейся догматики. Оно стало ненавидеть всех инакомыслящих. Уже самые первые апостолы предлагали сжечь огнём село, не принявшее Иисуса (Лк. 9, 52 — 54).