задержаться в твоих жарких объятьях максимально подольше или остаться навсегда. Давай разъясню, — и по мере завершения причины, загибала пальцы. — Ты горячий красавец, разъезжающий на крутом байке, от секса с тобой девушки наверняка на седьмом небе, — парень хмыкнул, но внимательно слушал и не перебивал. — Но также, у тебя очень богатая квартира, да и по тебе и так видно, что мальчик богатый. Поэтому, если девушка расчетливая и любит жить в шоколаде, то, конечно, она всеми силами будет пытаться удержать тебя! Вот и ублажает как может: симпатичное нижнее бельё, показывает какая она хозяйственная и ведёт себя лапушкой. Так?
Ответ я и так знала, ведь с такими парнями психология проста.
— Если исходить из твоих слов, то ты либо настолько уверена в себе, либо тебе незачем держаться за эти отношения.
— Да ты всё перевернул с ног на голову! — вскинув брови, я поразилась изречению парня. — Что б ты знал моё мнение и моё положение, то я убираюсь только в квартире, в которой проживаю!
— Тогда переезжай ко мне!
— Чтобы убираться?
— И не только, — усмехнулся он.
— А-а-а, — я догадалась. — И чтобы ещё готовить, мыть посуду, о! И твой байк, да?
Рома с улыбкой покачал головой и взглядом показал на матрас. Несколько секунд я тупо смотрела на него (матрас), а потом, не сдержав рвущиеся чувства, подошла, взяла первую попавшуюся подушку с ковра и запустила в парня.
— Ого! — он увернулся, и подушка врезалась в окно, падая на пол.
Мне этого оказалось мало, поэтому я запустила в него ещё подушку, потом третью, четвертую…
— Вот что ты за человек такой, а? Словно думаешь, только одним озабоченным местом! Нет бы начать со свиданий, ухаживаний и нормального знакомства! Нет же! Мы будем всеми силами тащить в постель! Точнее, — я скосила взгляд на матрас и взяла с него две подушки, — на матрас! Господи, Рома, что за пошлость такая — трахаться с девушками на матрасе? — подушки полетели в него.
— Если не нравится, то можно и на диване, а ещё на кухне, — предложил он как альтернативу и уворачиваясь от летящих снарядов.
— Взять бы одну из твоих плёток и как надавать тебе по халёной морде! — цокнула я.
— Если мы будем раздеты, то я не против! — воскликнул он.
— Ну всё, ты реально достал своей похотью! — схватив последнюю подушку, я кинула в него и, о чудо! Попала! Прям в лицо!
— А ты реально напросилась! — убедительно сказал он и пошёл на меня.
Вскрикнув, я начала уматывать ноги. Хотела перемахнуть через матрас, но глупо споткнулась и тут же упала. Парень бросился на меня, но я мигом встала и теперь за место меня на матрасе лежал он, при этом успев ухватить меня за лодыжку. Я запищала ещё больше и с силой начала дёргать ногу на себя.
— А ну иди сюда, беглянка! — рычал Рома.
— На моём счету ещё не было ни одного сорванного побега! — ответила ему.
На это он дёрнул ногу на себя и меня предательски подвёл ковёр, из-за которого я поскользнулась и таки грохнулась на пол. Не переставая вырываться и извиваться под сильными руками, что ловко удерживали меня за ноги. Потом перевернули на спину, развели ноги и потянули на себя.
— Не-е-ет! — пропищала я, скользя спиной по ковру и видя огонь в глазах парня.
— Да-а-а! — довольно протянул он.
Притянув к себе вплотную, он навалился ко мне и несмотря на упирающиеся руки, которыми я всеми силами пыталась оттолкнуть парня, он почти навалился на меня и удерживая одной рукой свой вес, второй ухватил за затылок, притянул к себе и поцеловал.
— М-м-м! М! М! — по началу недовольно и зло мычала я, но умелые и раскрепощенные действия очень быстро расслабили и заставили притянуться ближе. — М-м-м-м, — уже довольно и обнимая парня за шею, ощущая как по всему телу проходит волна нарастающего возбуждения.
Ноги тоже не остались в стороне и крепко обняли Рому за бёдра, тем самым намекая, что его уже не отпустят просто так. Но разве Рома хотел отступать? Разве его интересовало сейчас хоть что-нибудь, кроме меня? Тысячу раз нет! Целовал ненасытно, жарко, глубоко, может быть, распутно и чересчур влажно, но ведь мне это нравилось! И нравилось до безумия!
Когда его руки сместились и начали приподнимать сетчатую кофточку, я податливо выгнулась, чтобы облегчить ему задачу и горячие ладони тут же обняли талию и начали подниматься выше к застёжке лифчика. Только цель была достигнута, как застёжка расстегнулась и руки переметнулись к другой цели — более пикантной и круглой. Нырнув под ослабевший лифчик, ладони накрыли грудь, опаляя кожу пламенем.
— Ангел… Масянь… Ангелин… Милая… — перебирал Рома хрипло, то отрываясь от губ, то снова прикладываясь к ним, словно не в силах расстаться с ними. — Если ты не дашь мне пощечину прямо сейчас, — провёл горячим языком по пульсирующим губам, — то я не остановлюсь и зайду на много дальше.
На этом он чуть сжал грудь, уделяя внимание её вершинкам и намеренно вжался в меня твёрдой, нижней частью тела, когда до этого не допускал этого. И я ощутила силу его желания, но доверилась чувствам и полностью отдалась им.
— Ангелина-а-а, — простонал он, когда я отодвинула его волосы и начала переменно целовать и проводить кончиком языка по коже шеи.
— Ты помнишь моё имя… — в ушко прошептала ему и увидев на мочке серебряную сережку-капельку, прихватила мочку губами и потеребила языком сережку.
Глухой стон от парня, и он легонько кусает меня за шею.
У меня от этого окончательно сносит крышу и, чувствуя внутри себя какие-то звериные и диковатые повадки, на ощупь начинаю искать край майки, чтобы залезть под неё и провести ладонями по коже спины, груди, рельефного торса… да везде! Хочу полностью чувствовать Рому, хочу его ощущать, хочу обнимать и не натыкаться на что-то лишнее, хочу исключительно этого байкера. Задрав со спины майку, начинаю усилено тянуть её одной рукой, а второй жадно проводить по постепенно обнажающейся коже и чувствовать напряжённые мышцы под ней.
Парень быстро понимает мои действия и помогает снять майку. Ему приходится переместиться и сесть, но для этого он обнимает меня за талию и тянет за собой. За счёт того, что мои ноги обвивали его бёдра, я легко на него села и наконец стащила майку через голову. Зашвырнула в каком-то неизвестном направлении. Мне было слишком не до неё, ведь мне теперь ничего не мешало, чтобы жадно, и, как мне даже казалось, с трясущимися руками провести от твёрдого, рельефного