Сам Герард Кларенский? Ему можно смело довериться - этого человека знает весь Париж. Безупречно благочестивый и дотошный монах, числящийся при папской нунциатуре Парижа.
Марсиньи молча указал на стену с крюками.
- Многочисленные убийства, - пояснил капитан замершим у подножия всхода монахам в белых сутанах и черных плащах с пелеринами. - Поверьте, ваше преподобие, если бы здесь откровенно не попахивало самым черным колдовством, я не осмелился бы тревожить Святейшую инквизицию.
- Злодеи схвачены? - скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Герард Кларенский, мгновенно приняв деловой и сосредоточенный вид. Да, братьям-проповедникам можно только позавидовать - на их стороне сам Господь и святой Доминик! Уверенных в себе служителям Истинной Веры не ввели в смущение даже детские черепа, украшавшие стены. Дьявольские козни монахам Ордена не страшны.
- Тот, кто совершал эти… это… словом, владелец дома был убит, оказав вооруженное сопротивление королевской страже, - скрывая эмоции лениво протянул капитан, указывая кивком на труп Бевера. - Мы задержали двух сообщников.
Перед самым рассветом, незадолго до того, как в церквах начали звонить час хвалитн, Марсиньи покинул темный дом на улице Боннель, сопровождая вместе с обоими Гуго закрытую повозку - мадам де Бевер и одноглазого слугу требовалось препроводить в Сен-Жан-ан-Грев, резиденцию Святейшей инквизиции.
Доминиканцы остались на месте, охотится на дьявола и выяснять, как Князь Тьмы руками безвестного нормандского дворянина вершил злодейства в столице католичнейшей страны Европы.
Когда улица Боннель скрылась за поворотом, Марсиньи мелко перекрестился, надеясь, что на сегодняшнюю ночь неприятности окончены. Вскоре можно будет отправиться домой и немного поспать.
Капитан просчитался - его главнейшие бедствия пока даже не начинались. Судьба подстерегла мессира де Марсиньи на подъезде к святой обители, располагавшейся рядом с каменной твердыней Тампля - парижского Дома бедных рыцарей Храма Соломонова.
* * *Нет ничего необычного в проезжающем по парижским улицам возу, запряженном парой бельгийских тяжеловозов - здоровенных, гнедой масти коняг, со спокойным нравом и мохнатыми толстыми ногами. И сам воз, являющий собой массивную телегу с высокими бортами и цельными деревянными колесами не представляет собой зрелища экстраординарного.
Телега нагружена темным, намокшим сеном - высокая копна громоздится над головами двух возниц. Словом, зрелище до боли привычное. В городе множество конюшен при дворянских отелях, кордегардиях, монастырях. При замке короля, наконец! Иногда капитану Марсиньи казалось, что лошадей в городе едва ли не больше, чем жителей.
Но никто и никогда не повезет сено посреди ночи. Да еще и не в Париж, а из Парижа - телега направлялась к воротам города, от которых начинается дорога на Фонтенбло и далее к югу.
Следует вспомнить, что приказом канцлера Ногарэ передвигаться по столице до наступления рассвета запрещено. Всем, кроме королевских сержантов, лекарей, священников и дворян, едущих с государственными поручениями от его величества Филиппа, самого Ногарэ или светлейшего коадъютора. Приказ соблюдался плохо, (особенно в окраинных кварталах) и своего предназначения - поддерживать порядок в городе по ночам - практически не выполнял. Уж в этом Марсиньи мог поклясться на мощах святого Ремигия.
Однако, доселе никто не осмеливался на подобную наглость - возить сено не днем, каковой Господь предназначил для трудов, а в самые глухие часы перед восходом.
- Сто-ой! - заорал Гуго де Кастро уловив недовольный взгляд капитана и спрыгнул с козел крытой повозки. Мощные фламандские кони надвигались прямо на него, тяжело грохоча копытами по деревянной мостовой. - Стой! Служба прево Парижа! Именем короля!
Один из двоих возниц натянул вожжи, коняги фыркнули и остановились.
Марсиньи сумел разглядеть в факельной полутьме, что нахальные хозяева телеги облачены в черное - длинная одежда, по виду котты. И мечи на поясах - ничего себе! С каких это пор благородные дворяне развозят сено?
- Тебе что, приказ канцлера неизвестен? - начальственным басом взревел Гуго, быстро подходя к вознице.
Капитан поморщился. Почему на нарушителей благочиния обязательно надо орать так, что пыль на дороге поднимается? Сам Марсиньи повышал голос крайне редко - отчасти потому, что характер такой, а еще оттого, что понимал: любой преступник более опасается не громогласного стража закона, а тихой, но угрожающей и многозначительной речи.
Пускай уж господа сержанты орут на лавочников и пугливых обывателей…
- Кто такие, откуда!? - продолжал надрываться Гуго, но внезапно осекся, резко сбавив тон. О чем он далее разговаривал с владельцем воза Марсиньи не слышал.
- Мессир капитан, вам лучше подойти, - де Кастро обернулся. Голос почему-то смущенный.
Марсиньи сплюнул, кивнул второму Гуго, чтоб глаз не спускал с повозки, где были заперты схваченные злодеи. Направил коня в сторону громадной телеги.
Что такого опять случилось посреди ночи, дозвольте узнать?
- Арно де Марсиньи, служба короля, - бросил капитан незнакомцу в черном, и вдруг заметил, что платье человека украшено донельзя знакомым символом. Из-под распахнутого на тяжелого суконного плаща проглядывал нашитый на груди алый восьмиконечный крест.
- Фюстель де Бевер, брат-рыцарь Дома ордена Храма, - слегка поклонился в ответ черноплащный. - По поручению Жерара де Вилье, командора Франции!
Слово «командор» было сказано по-латински: «preceptor firmiter», что означало «бессменно начальствующий». Ничего не скажешь, громкое имя. Командор всей Франции по меркам тамплиеров приравнивался в мирском статусе к вице-королю.
Второй человек после Великого магистра всемогущего Ордена.
Произнесенные слова настолько удивили капитана, что он не обратил внимания на фамилию самого возницы.
- Э-э-э… Командор Франции поручает братьям Ордена возить сено? - наконец промолвил Марсиньи озадаченно поглядывая на телегу. - К тому же, достойный мессир, если вы - рыцарь, то почему на вас сержантское облачение?
- Устав это допускает, - снисходительно пояснил тамплиер. - И я хочу напомнить господину капитану, что рыцари Храма имеют исключительное право прохода по городу ночью, ибо мы не только воители, но и монахи. Указ канцлера со всей недвусмысленностью говорит о лицах духовного звания. Мы можем проехать, господин де Марсиньи?
- Разумеется, - капитан заставил лошадь отойти чуть в сторону и указал смущенному Гуго на повозку с заключенными. - Прошу простить за невнимательность моего помощника.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});