Читать интересную книгу История человеческих жертвоприношений - Ивик Олег

Иногда наиболее выдающихся пленников ацтеки приносили в жертву особенным способом, напоминающим гладиаторские игры. Испанский миссионер шестнадцатого века Бернардино де Саагун так описывает эту традицию: «…Они также умерщвляли некоторых пленников, устраивали для этого демонстрационные бои. Привязывали несчастного обреченного за талию длинной веревкой, пронизав ее через паз круглого, как мельничный жернов, камня. Это давало ему возможность более или менее свободно передвигаться по ограниченному пространству. Потом ему вручали оружие. Против будущей жертвы выходило обычно четыре воина в полном воинском снаряжении, с мечами и щитами. Они обменивались с ним яростными ударами, покуда пленник не падал, бездыханный, к их ногам…».

Для того чтобы обеспечить Уитсилопочтли регулярными жертвами, ацтеки вели бесчисленные войны. А поскольку реальных врагов не хватало, то практиковались так называемые «цветочные войны» — в них армии союзных городов сражались между собой, не питая друг к другу никакой ненависти и не ставя никаких политических задач. Единственной целью этих ритуальных войн было обеспечить необходимое количество (иногда многие тысячи) пленных для заклания на алтарях. Кроме того, кровь, пролитая на поле брани, тоже считалась жертвоприношением. Для проведения «цветочных войн» выделялись специальные территории, туда сходились войска и проводили битвы по заранее оговоренным правилам. Свое романтическое название эти войны получили потому, что ацтеки сравнивали человеческое сердце с цветком. Ацтекский поэт писал:

Нашими дротиками, нашими щитами существует город. Там, где окрашиваются дротики, где окрашиваются щиты, находятся белые благоухающие цветы, цветы сердца: раскрывают свои пестики цветы Дарителя Жизни, аромат которых вдыхается в мире принцев, это Теночтитлан.

Захваченных пленников содержали и «расходовали» по мере надобности — так поступали и сами ацтеки, и родственные им племена. Берналь Диас писал, что в Тлашкале (городе-государстве, зависимом от ацтеков) неоднократно видел деревянные клетки, в которых содержалось множество индейцев — мужчин, женщин и детей, предназначенных для жертвоприношений.

Интересно, что пленники, предназначенные в жертву, вне зависимости от того, попали они в плен во время настоящей или «цветочной» войны, как правило, не пытались бежать. Выкупать их родные тоже обычно не пытались. Для знатного воина побег и выкуп были в равной мере позорны. Он должен был привести с войны пленных для принесения в жертву или попасть в плен и стать жертвой сам. Это было почетно, к тому же смерть на алтаре обеспечивала соединение с божеством в загробной жизни. Известны случаи, когда пленники, которых по какой-то причине отпускали на волю, отказывались от свободы и требовали, чтобы их принесли в жертву.

Однажды во время военного конфликта ацтеков с соседним Колуаканом ацтекский вождь Уитсилиуитль и его дочь попали в плен. Родственники пытались выкупить их, и колуаканцы были согласны. Однако пленники заявили, что не желают идти против воли Уитсилопочтли, и сами рассекли себе грудь в том месте, где находится сердце… Описана хронистами и другая подобная история — она произошла со знатным юношей-ацтеком, попавшим в плен к индейцам племени чальки. Его хотели освободить, приняв во внимание знатность его рода, и даже сделать своим вождем, но юноша отказался от предложения. Во время религиозного ритуала он обманул бдительность чальков и сам бросился вниз с вершины пирамиды… Тлашкальский вождь по имени Тлауиколли был взят в плен ацтеками. Они предложили пленнику вступить в их армию и доверили ему командование одним из отрядов. Но когда Тлауиколли с победой вернулся из похода, он потребовал, чтобы его принесли в жертву богам.

Помимо «цветочных войн» у ацтеков существовал и еще один вид состязания, по результатам которого людей, вероятно, тоже приносили в жертву. Это — игра в мяч. Она была чрезвычайно популярна в Месоамерике; сохранились развалины множества стадионов, на которых команды ацтеков состязались, забрасывая мячи в каменные кольца. Этой же игрой увлекались и майя. Имеются сведения (впрочем, не вполне достоверные), что после завершения игры часть игроков могли принести в жертву. Правда, исследователи до сих пор не пришли к единому выводу, кого именно убивали: победителей, побежденных или только капитана одной из команд. Учитывая, что ацтеки считали смерть на жертвеннике почетной, принесение в жертву победителей не должно вызывать особого удивления.

Исключительно почетной считалась у ацтеков и должность жрецов, лично проводивших ежедневные кровавые бойни в сотнях храмов страны. Верховный жрец выбирался за свои личные заслуги и пользовался огромным уважением. Бернардино де Саагун писал:

«Во время выборов не обращали внимания на знатность, но только на привычки и дела, доктрины и хорошую жизнь. Если все это имели перечисленные жрецы, если жили целомудренно и если соблюдали все обычаи, которые были у министров идолов, из них выбирался тот, кто был особенно смиренным и миролюбивым, и уважаемым, и благоразумным, и не легкомысленным, но серьезным и строгим, и усердным в обычаях, и спокойным и милосердным, и сострадательным, и другом всех, и набожным, и богобоязненным… Из этих жрецов лучших выбирали верховными жрецами, которых называли… последователями Кетсалькоатля…»

В феврале 1519 года к берегам Мексики причалила эскадра Эрнана Кортеса, состоявшая из одиннадцати кораблей. В распоряжении Кортеса находилось около шестисот пехотинцев, небольшой отряд кавалерии и полтора десятка пушек. У Кортеса, конечно, не было шансов с ходу завоевать могущественную империю, которая насчитывала сотни тысяч воинов. И тем не менее чудо свершилось. Испанцы утверждали, что Мотекусома принял их за посланцев бога Кетсалькоатля, а Кортеса, быть может, и за самого бога. Этот бог носил бороду и, как мы уже упоминали, уплыл на восток, но обещал вернуться в год «1 тростник» (по европейскому счету 1519 год н. э.). Поскольку люди Кортеса приплыли с востока в тот самый год, в который обещал вернуться Кетсалькоатль, носили бороды, а шлемы испанцев оказались похожи на головные уборы богов, Мотекусома II оказал Кортесу если не божественные, то по крайней мере царские почести. В качестве посланников богов Кортес и его спутники должны были посетить храмы столицы. Берналь Диас писал о том, как они поднялись на вершину главного храма и осмотрели Теночтитлан с высоты птичьего полета.

Мотекусома «…предложил войти в одну башенку из двух, по верху крыши которой были очень богатые зубцы, а внутри ее, в помещении в виде зала, находились два подобия алтаря, и при каждом алтаре было по гигантскому идолу, с очень высокими туловищами и весьма массивных. Первый, находившийся по правую руку, сказали они, был идол Уицилопочтли, их бог войны, его лицо и нос были весьма широкие, а глаза безобразные и свирепые; все его туловище было покрыто столь многими драгоценными камнями, золотом и жемчугом, прикрепленными мастикой, которую изготавливали в этой земле из каких-то корней, и голова была покрыта этим же, а туловище его было опоясано несколькими по виду большими ужами, сделанными из золота и драгоценных камешков, и в одной его руке находился лук, а в другой — несколько стрел.

Там вместе с ним был другой небольшой идол, сказали, что это его паж, он держал недлинное копье и щит весьма богатый, из золота и каменьев; и висело на шее Уитсилопочтли несколько лиц индейцев и иное, вроде сердец тех же индейцев, из золота и серебра, вместе с множеством синих камешков; и там было несколько жаровен ладана, которым был их копал (благовонная смола. — О. И.), с тремя сердцами индейцев, принесенных в жертву в тот день, их сжигали, и дым от того и от копала был тем жертвоприношением, совершенным ему.

И были все стены и пол в этом святилище так залиты и черны от запекшейся крови, что все так сильно и скверно воняло. Затем, в другой стороне, по левую руку, рассмотрели находившегося там же другого гигантского идола высотой с Уитсилопочтли, а носом, как у медведя, а глаза его ярко сверкали, сделанные из их зеркал (из обсидиана)… И этот Тескатлипока был богом их преисподни и владел душами мешиков (т. е. мексиканцев.), и было опутано его туловище изображениями дьявольских карликов с хвостами в виде змей. И было на стенах столь много запекшейся крови, и весь пол был ею залит, и даже на бойнях Кастилии не было такого зловония. И там были преподнесенные этому идолу пять сердец, принесенных в тот день в жертву.

И на вершине этого храма была другая башенка с помещением, весьма богато отделанная деревом, и был там иной идол — получеловек-полуящерица, весь покрытый драгоценными камнями, а посередине, вдоль туловища, накидка. Они говорили, что тело его наполнено всеми семенами, что имелись во всей этой земле, и сказали, что это бог производства семян и плодов; но я не помню имени его. И все было залито кровью, как стены, так и алтарь, и было такое зловоние, что мы, не выдержав больше, выскочили наружу. И там находился огромный, колоссальный барабан; у когда по нему били, звук от него был такой унылый и слышен оттуда на две легуа (более одиннадцати километров. — О. И.) и, как они говорили, был похож на звучание инструмента из их преисподни; они сообщили, что кожа на этом барабане с исполинских змей. Тут же находилось и множество других дьявольских вещей — большие и малые трубы, всякие жертвенные ножи из камня, множество обгорелых, сморщенных сердец индейцев. И всюду — кровь и кровь!

Не мог поэтому наш Кортес удержаться, чтобы не сказать Мотекусоме через наших переводчиков: „Сеньор Мотекусома, не понимаю, как вы, столь славный и мудрый великий сеньор, не убедились до сих пор, что все эти ваши идолы — злые духи, именуемые детьми дьявола. Чтобы убедить вас и ваших жрецов в этом, разрешите на вершине этой башенки водрузить крест, а в ее помещении, где находятся ваши Уитсилопочтли и Тескатлипока, поместить изображение Нашей Сеньоры Девы Марии; тогда вы сами увидите, какой страх обуяет ваших идолов“. Но Мотекусома ответил очень немилостиво, тем более что подле находились двое жрецов, явно разгневанных: „Сеньор Малинче! Если бы я знал, что ты здесь будешь поносить моих богов, я никогда бы не показал их тебе. Для нас они — добрые боги; от них идет жизнь и смерть, удача и урожай, а посему мы им поклоняемся, приносим жертвы. Тебя же очень прошу оставить впредь всякое дерзновенное слово“».