– Как же вы меня все достали с вашими личными проблемами! – прошипел Эссекс. – Поймите, Линда, сейчас не время распускать сопли! Речь идет о выживании нашей группы. Корабли мы уже не спасем, но хотя бы людей… А от того, будет Алекс с нами или так и останется прохлаждаться в каюте, зависит почти все. Понимаете? Алекс обязан подняться. Иначе на его совести будет судьба полутора тысяч человек. И на вашей тоже, между прочим, если вы сейчас не справитесь с эмоциями.
– Если я его подниму, вы заберете меня на «Гордон», – сказала Линда бесцветным голосом. – Я после этого больше не смогу здесь оставаться. Или он меня сам потом выгонит. Он же такой… Он же все понимает.
– Хорошо, – кивнул Эссекс. – Если он встанет и начнет говорить, собирайте вещи. А теперь – идите, капитан. Это приказ.
Линда медленно поднялась, обошла Боровского и заглянула ему в лицо. Старпом отвел глаза.
– Иначе никак, – вздохнул он. – Ты прости, сестренка.
Линда сунула руки в карманы, пнула ногой контакт на двери и вышла.
– Сумасшедший дом! – сказал Эссекс с чувством.
– Нет, – возразил Боровский уныло. – Совсем не похоже. В психушке тихо, спокойно. Ничего не происходит. Никаких проблем. Как в раю.
В коридоре Линда прислонилась к стене и несколько раз глубоко вздохнула. Повернулась было в сторону адмиральской каюты, но вдруг остановилась как вкопанная. Развернулась и почти бегом кинулась в совершенно другом направлении.
* * *
Ива блаженно раскинулась на койке и тихо напевала себе под нос незамысловатый мотивчик. Эндрю сидел в ее рабочем кресле и перечитывал земные информационные сводки. Сейчас на мониторе была подборка данных об адмирале Успенском. Анализируя историю жизни адмирала, журналист очень убедительно доказывал, что иного пути, кроме как сойти с ума, у Рашена не было. Из материала следовало, что тронувшийся умом русский вознамерился отомстить всему миру и атака на Марс – только первая акция, за которой последуют еще более страшные удары по Земле. Предполагалось также, что Рашен арестовал или уничтожил верных присяге офицеров. В этом контексте автор с особой горечью отзывался о контр–адмирале Эссексе, только усилиями которого удавалось в последние годы удержать теряющего адекватность Рашена в узде.
Выводы были пространными и нелицеприятными для руководства Адмиралтейства. В качестве иллюстрации к материалу прилагалась статистика по психическим заболеваниям среди офицеров космического флота. Статистику Эндрю просмотрел очень внимательно и нашел цифры завышенными. В противном случае выходило, что в космосе стоит форменный бедлам, и армию нужно не то что распускать, а прямо с космодрома грузить в санитарные машины и везти по больницам.
Разумеется, земные информационные агентства многого в поведении группы F объяснить не могли. Все их выкладки в основном крутились вокруг личности Рашена и морального климата на вверенных ему судах. На Адмиралтейство никто особенно не замахивался, вменяя Дяде Гуннару в вину разве что халатность и утрату контроля над войсками. Адмирал Кёниг в ответ просил отставки, громогласно каялся в позорном недосмотре и валил ответственность на департамент здравоохранения, психологи которого не успели вовремя распознать начинавшуюся у Рашена шизофрению. Психологи в свою очередь туманно намекали на то, что с астронавтами очень трудно работать и по большому счету Кёниг сам не подарок. В итоге все сходились на том, что русским в космосе не место в силу их повышенной восприимчивости.
Эндрю перелистнул страницу и через плечо посмотрел на Иву.
– Ты хоть что–нибудь понимаешь? – спросил он.
– Ага, – промурлыкала Ива, потягиваясь всем телом. – Нас подставили. Вот теперь–то все и начнется…
– Что начнется? – тупо пробормотал Эндрю.
– Постановка на уши, – объяснила Ива безмятежным тоном. – Рашен им, гадам, даст просраться. Мало не покажется.
– Кому – «им»?
– Гражданским. Они же, кретины, хотели старика утопить. А теперь он их утопит. Эти идиоты даже не представляют, с кем связались. Рашена обижать нельзя. Он терпит–терпит, а потом как взорвется…
Эндрю подобрал со стола резинку и начал собирать волосы в хвост. Ива перевернулась на бок и стала наблюдать. Она даже рот приоткрыла от удовольствия.
– И зачем мужику такие роскошные волосы? – задумалась она вслух.
– Чтобы девочкам нравиться, – усмехнулся Эндрю.
– А сколько их у тебя было?
– Волос?
– Не уходите от ответа, лейтенант. У–у… котяра. Знаем мы таких.
– А тебе не все равно? – спросил Эндрю, поворачиваясь вместе с креслом и хитро прищуриваясь.
– Совершенно все равно. Но очень интересно. – Ива скользнула взглядом по его телу и в который раз поймала себя на мысли, что мужчин красивее Эндрю видела миллион, а вот такого родного…
– Немного их было, – сказал Эндрю, – и с каждым разом мне все отчетливее казалось, будто они мне просто не нужны. Тебе знакомо, наверное, ощущение, когда думаешь – ну вот, с этим–то человеком все получится, такой он милый и замечательный. Бац! – ничего подобного. Еще один эпизод, ни уму, ни сердцу. Я уже думал – может, я урод какой–нибудь бесчувственный… Чисто из жалости все происходило или так, на драйве, понимаешь? Выпьем, станцуем, все такое, а наутро – словно и не было ничего. Только осадок в душе, как будто украл что–то или чужое место занял…
– А теперь? – спросила Ива, ложась на живот и болтая ногами.
– А теперь я счастлив, – ответил Эндрю просто, вставая и подходя к ней. Ива протянула руку и медленно провела ладонью по его ноге. – У–у… – сказал Эндрю. – Как же я люблю твои прикосновения. Такие ласковые руки…
– Это от любви… – прошептала Ива, чувствуя, как он ложится на нее, мягко, так, что почти не ощущается вес, обнимает за плечи и целует в шею.
Она выгнула спину, чтобы почувствовать его ближе. Ладони Эндрю вдруг оказались под ней и обхватили ее груди так ловко и естественно, будто специально для этого и были созданы. Поцелуи стали легкими покусываниями, и Ива представила себя кошкой, сытой и довольной, которую сейчас опытный, умный кот зубами ухватит за загривок… И ничего не нужно делать, ни о чем не нужно думать, потому что ты знаешь, что все получится отлично. Только развернись навстречу тому, что должно случиться, только прими своего мужчину в себя. Он твой, и все, что он будет с тобой делать, окажется воплощением твоей мечты. А что тебе захочется – ему тоже понравится. Иначе и быть не может.
– Не туда, безобразник! – сказала она.
– Виноват, – нарочито задушенным голосом прохрипел Эндрю. – Задумался. Ничего, был бы человек хороший…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});