В коридоре его встретила горничная с письмом Дэзи.
— Мисс уже ушла?
— Мисс больна, уже несколько дней она не выходит из дому.
Зенон снисходительно улыбнулся, выслушав эту ложь. В письме Дэзи приглашала его к чаю, а в приписке благодарила за присланную шаль.
«В пять часов у Дэзи, в семь у Ванди с доктором, а в десять отходит поезд», — подумал он и пошел к Джо.
«Калибан», странное название парохода», — подумал он вдруг.
Малаец открыл дверь, сверкнув белками глаз, и куда-то исчез. Квартира была почти не освещена, шторы опущены, и в сером сумраке как привидение блуждал Джо. Он ходил сгорбленный, с трудом передвигаясь, иногда останавливался и с напряженным вниманием глядел в одну точку, невнятно бормотал какие-то слова и продолжал ходить из комнаты в комнату.
— Джо! Джо!
Но он не слышал и продолжал ходить. Зенон крепко сжал ему руку и крикнул на ухо:
— Джо, проснись, ради Бога!
Тот прижался к нему и безжизненно спросил:
— Скажи мне, где я, собственно говоря, нахожусь? — И стал пристально смотреть на Зенона.
Тот отшатнулся, не выдержав его безумного взгляда.
— Где я? — повторил он тише и спокойнее.
— Рядом со мной. Мы стоим вместе. Чувствуешь мою руку?
— Да... но... Где мы? Посредине комнаты или там, у стены?
— Посредине комнаты.
— А там ты ничего не видишь?
— Уверяю тебя, что в комнате, кроме нас двоих, никого нет.
— Странно... Теперь никого нет... А только что... А ты уверен, что ты со мной говоришь?
Зенон поспешно поднял шторы, и день проник в комнату широкой струей света. Джо, ослепленный, отвернулся, но через мгновение стал подозрительно озираться и временами, как бы видя что-то страшное, весь сжимался, застывал на миг, глаза его закатывались и горели зловещим блеском безумия.
— Джо! — В голосе Зенона звучало глубокое сострадание.
— Это ты, Зен, я знаю, — проговорил тот, как бы пробуждаясь от летаргического сна.
— Что с тобой? Ты болен?
— Нас только двое здесь? — поднял он на Зенона мутные глаза.
— Сейчас открою окна, сам убедишься.
Вскоре вся квартира была залита светом и влажным холодным воздухом. Монотонно стучал дождь, и булькали водосточные трубы. Джо завернулся в плед, выглянул в окно, высунул даже голову под дождь и, немного успокоившись, сел рядом с Зеноном, который сказал:
— У тебя нервы совсем расшатались.
— Возможно! Я несколько дней не выходил из дому, а паровое отопление ужасно плохо на меня действует.
— Все решили, что ты заболел.
— Я был очень занят.
— А дома беспокоятся о тебе, — осторожно начал Зенон.
— Кто? — спросил Джо отрывисто и резко.
— Отец, Бэти, тетки, наконец, друзья.
По мере того как Зенон перечислял, Джо менялся на глазах, лицо его стало мрачным и злым, и он с ожесточением закричал:
— Никого не помню и не знаю!
— Я говорю о твоей семье, — пояснил Зенон, думая, что тот его не понял.
— У меня нет семьи, я уже избавился от этого вампира! Порвал все узы! Меня больше ничто не связывает с жизнью, на днях я уезжаю навсегда из Европы. Я свободен, не надо мне ни родины, ни семьи, ни друзей! Омою тело в священных водах Ганга, а душу затоплю в созерцании. Там до меня не дойдет отвратительный визг человеческого стада. Я так ужасно страдал здесь! Но я пересилил подлый инстинкт жизни, пересилю и самое жизнь. Я страдал за ваши грехи, молился, бичевал себя, но теперь точно знаю, что вас ничто не спасет! Вы прокляты! Богоубийцы! Поклонники зла! Прокляты, прокляты, прокляты!
Он кричал, охваченный безумным порывом страдания, ужаса и ненависти.
— Ты пришел смущать меня? — обратился он к Зенону — Пришел искушать? Прочь отсюда, посланник сатаны, прочь! — взревел он, наступая на него с горящими глазами.
Зенон невольно попятился назад, не зная, что делать.
Вдруг Джо остановился, смертельно побледнел и как бы окаменел на месте.
Зенон бросился к нему, но не в силах был сдвинуть его с места. Джо застыл и как бы прирос к полу. Он стоял неподвижно, как дерево, ко всему безучастный, глаза погасли, лицо его выражало исступленное блаженство.
— Ему нельзя мешать, — сказал малаец, позванный Зеноном, и стал поспешно закрывать окна и занавешивать их тяжелыми гардинами.
Зенон был так поражен, что не понимал его слов.
— Он сам очнется — может быть, через несколько часов, может быть, завтра. Он теперь беседует с Богом, и если ему помешать, он может убить одним взглядом. Иногда он поднимается на воздух, и тогда слышится музыка и пение, — шептал с глубокой верой малаец, затем он поставил перед Джо зажженную кадильницу; столб беловатого дыма поднялся и наполнил комнату ароматным облаком.
Малаец проводил Зенона в комнату, отделанную желтым шелком, и, указывая на множество разбросанных предметов и открытые сундуки, сказал:
— Мистер Джо велел отослать отцу все эти вещи и деньги.
— Уезжаете? — спросил наконец Зенон, понемногу приходя в себя.
— Уже куплены билеты в Бомбей, на пароход в отделении для груза, а оттуда Будда доведет нас до Великого Пути.
— Куда едете? Куда? — все еще не мог понять Зенон.
— Я только тень его, иду, куда он идет.
Малаец говорил так серьезно, что Зенон должен был поверить ему, и тем больший охватил его испуг.
«Надо спасать Джо», — решил он и позвонил прислуге.
Отослав длинную депешу к Бертелет, он велел пригласить мистера Смита, который, к счастью, оказался дома и сейчас же явился. Он выслушал Зенона с величайшим сочувствием, но не мог все-таки удержаться от сектантского злорадства:
— Ушел от нас, и вот грустные результаты! «По плодам узнаете их». Вот куда ведет своих поклонников эта дьяволица.
— О ком вы говорите?
— О мисс Дэзи! Мы с Блаватской были у нее. Она нам чистосердечно призналась, что служит «ему»... — И он суеверно пошевелил пальцами, как бы рассыпая по полу соль.
— Меня гораздо больше интересует состояние больного, — ответил Зенон, совершенно разбитый.
— Я бы хотел его видеть, может быть, он уже проснулся?
Они отправились к Джо; тот неподвижно стоял на прежнем месте, едва видимый среди кадильного дыма и весь покрытый светящейся росой.
Мистер Смит задрожал от страха.
— Но избави нас Бог от лукавого... — бормотал он, поспешно отступая в желтую комнату. — Он находится в состоянии полной каталепсии. Надо ждать пока сам проснется. Я думаю, что потом его нельзя будет оставлять одного.
— Да, я жду прибытия его родных. А может быть, отвести его в больницу?
— Это не болезнь, это нечто худшее.
Зенон опустился на стул, терзаясь все сильнее, а мистер Смит глубоко задумался и, шагая по комнате, невольно ощупывал взглядами предметы. Его сухие, костлявые пальцы сладострастно скользили по шелковой материи и прикасались к бронзовым изваяниям.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});