— Она кто?
Байкер пожал плечами, перекатывая незажженную сигарету между его розовыми, розовыми губами.
— Ты слышала.
— С хрена? — спросила она.
— Да, — согласилась я, мрачно кивнув. — Много.
Нова разразился смехом, но Пола стала свекольно-красной. Я решила завязать, пока была впереди, и помахала байкеру, когда повернулась, чтобы уйти.
— Не могу дождаться, чтобы увидеть тебя на вечеринке в эти выходные, Королева, — усмехнулась Пола мне в спину. — Тогда мы сможем узнать друг друга получше.
Я захлопнула за собой стеклянную дверь и подошла к Бату, который в одиночестве работал на байке у входа. Мы разговаривали, пока я незаметно следила за боковой кованой пожарной лестницей, которая вела в похожий на лофт офис Зевса с видом на гаражные отсеки изнутри огромного склада.
Бат был хорошим парнем. Он был женат на «стерве класса А» (по словам Харли-Роуз, которая была моей энциклопедией байкерской жизни), но больше всего на свете он любил своих мальчиков-близнецов и постоянно говорил о них. Я собиралась встретиться с ними на барбекю и не могла дождаться, потому что они звучали как крутые байкеры в будущем. Он развлекал меня рассказами об их выходках на выходных, о том, как они украли велосипед бедного соседа, покрасили его хромированной краской, которую умоляли отца принести из магазина, украсили его звонком в форме черепа, а потом анонимно поставили его обратно во двор ребенка.
Мое сердце растаяло в луже.
Поэтому у меня было хорошее настроение, когда я услышала, как Кинг окликнул меня по имени.
Я бы не была в таком настроении, когда бы обернулась и увидела, что он стоит возле маленькой белой Honda Civic с черным капотом.
— Нравится? — воскликнул он, когда мой взгляд остановился на нем.
— Конечно?
Бат хихикнул, вставая и вытирая руки о тряпку, которую он держал в заднем кармане.
— Королева, это твоя машина.
— Нет, — медленно сказала я. — Моя машина — грязно-белая Honda Civic 1989 года.
— Тащи свою сладкую задницу сюда, детка. — снова позвал Кинг, его тело наполовину лежало на водительском сиденье, а туловище нависало над открытой дверью.
Нехотя, я прошла через участок, когда большинство мужчин бросили свою работу, чтобы выйти на весеннее солнце и посмотреть на разворачивающуюся драму.
А я была уверена, что разворачивающаяся ситуация будет драмой, потому что я не была счастлива.
Кинг, казалось, не заметил этого, когда спрыгнул с машины и обогнул капот; он уже говорил о том, что он сделал с машиной, как он модифицировал ее, чтобы она могла разогнаться с нуля до шестидесяти менее чем за тридцать секунд, что он добавил люк, но также обновил кондиционер, чтобы он действительно работал, и как он установил подогрев сидений, чтобы мне не было холодно во время поездок в школу зимой.
Это снова был крутой байкер, что было очень плохо, потому что мне нужно было сказать то, что я должна была сказать, и он определенно не будет рад этому.
— Кинг. — пробормотала я, зная о нашей аудитории. — Прекрати.
Он сделал паузу в своем возбужденном бреде, его великолепное лицо изображало радость рождественского утра. Мне нравилось, что то, что он делает для меня что-то приятное, делает его таким счастливым, нравилось, с каким мальчишеским энтузиазмом он относится к проекту.
Я сказала ему об этом, а затем добавила:
— Но я же говорила тебе еще до того, как привезла машину, что не могу позволить себе ремонт, не говоря уже о всех этих дополнительных побрякушках.
Его губы дернулись, сдерживая улыбку.
— Детка, «побрякушки» были необходимы. Ты встречаешься с Гарро. Гарро ни за что не позволил бы своей женщине ездить на куске дерьма. Тебе повезло, что я смог работать с тем, что у тебя было. Я думал о том, чтобы отвезти ее на свалку.
— Ты думал о том, чтобы отвезти Бетти Сью на свалку? — повторила я, значительно более высоким голосом, чем говорил Кинг.
Наконец, выражение его лица дрогнуло.
— Да, как я уже сказал, это кусок дерьма. Но некоторые ребята помогли мне в свободное время, и теперь она, блять, мурлычет, детка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это здорово, Кинг. Надеюсь, ты сможешь получить за нее хорошую цену.
— О чем ты, блять, говоришь? — потребовал он, заняв ту же позицию, что и я, но с гораздо большим фактором запугивания. Мы стояли лицом к лицу, скрестив руки и расставив ноги, как моряки на скалах.
— Я же сказала тебе, я не могу позволить себе пластическую операцию, которую ты сделал Бетти Сью! Ты знал это, поэтому я не понимаю, почему ты счел нужным действовать у меня за спиной, на несколько недель лишить меня единственного средства передвижения и вылить тысячи долларов из моих несуществующих денег на мою машину. — Я забыла о наших зрителях, хотя они столпились ближе, и мой голос повысился почти до крика.
— И я сказал тебе, что не могу допустить, чтобы моя женщина ездила на куске дерьма. — ответил Кинг, голос крутого байкера в полную силу. — И если ты хоть на одну гребаную секунду попытаешься поспорить со мной о том, что ты моя женщина, Кресс, я клянусь гребаным Христом, что возьму тебя на капоте этой гребаной машины, чтобы доказать это.
Эта мысль вызвала у меня дрожь во всем теле, но я проигнорировала ее, чтобы продолжить.
— Ты вдруг стал настолько поверхностным, что тебя волнует, как выглядит моя машина?
Низкий рык вырвался из глубины его горла, прежде чем он взорвался.
— Это гребаная смертельная ловушка, Крессида! Если ты хочешь, чтобы я смирился с тем, что ты водишь эту гребаную смертельную ловушку, тогда ты ненормальная.
— А ты ненормальный за то, что полностью изменил мою машину, не поговорив со мной об этом. Ты должен был сделать ей долбаный техосмотр, ради всего святого, Кинг. Теперь я даже не могу ее узнать. — Это была правда.
Бетти Сью выглядела совершенно новой, с блестящей краской и этими крутыми колесными дисками, которые крутятся в противоположную сторону, когда вы ведете машину.
Вообще-то, глядя на нее, она выглядела довольно круто.
— Я хотел сделать для тебя что-нибудь приятное. Если ты скажешь, что я должен получать твою подпись каждый раз, когда я хочу сделать для тебя что-то приятное, Кресс, ты поймешь, что я ни хрена этого не сделаю.
Я перевела взгляд на стоящего передо мной парня и поняла, что задела его чувства. Его граненые стеклянные скулы раскраснелись от ярости, поза была жесткой — байкер на войне, но в этих ледяных глазах пролегли жесткие линии боли.
Мой желудок сжался, когда невидимый кулак ненависти к себе ударил по нему.
— Кинг, — тихо пробормотала я. — Прости, я не имела в виду, что мне неприятен этот жест. Это самое приятное, что кто-либо, когда-либо делал для меня. Это только одна из многих вещей, которые ты сделал, чтобы сделать меня счастливой за последние несколько недель, и я не хотела бросать это тебе в лицо вот так. — Я подалась вперед, пытаясь положить свою руку на его скрещенные руки, но он отодвинулся назад вне досягаемости. Это движение пронзило меня насквозь и усугубилось, когда я услышала женский смех позади себя.
— Я отреагировала инстинктивно. — спокойно продолжила я. — Для меня важно самой платить за свои покупки. Мужчины покупали мои вещи почти всю мою жизнь. Это нечто большее; я не хочу чувствовать себя обязанной тебе, и я не хочу, чтобы ты чувствовал, что должен собирать мое дерьмо за меня.
— Ты еще не поняла этого, ты сумасшедшая, но мне нравится разгребать твое дерьмо за тебя. — пробормотал Кинг. — Я тоже этого не понял, но ты оставила все это дерьмо Степфордской домохозяйки и вошла в мой мир. А в этом мире мужчины заботятся о своих гребаных женщинах, потому что это их долг и гребаное удовольствие, независимо от того, нуждаются эти женщины в защите или нет. Если есть что-то, что тебе нужно, Королева, твой Король обеспечивает это для тебя. Тебе это не нравится, тебе нужно к этому привыкнуть.
Это была не самая приятная его речь на сегодняшний день и даже не самая красноречивая, но было что-то такое в том, что он стоял посреди байкеров на их территории со своим однодневным Кингом, что сделало его слова особенно пронзительными. Он познакомил меня с этим миром, я невольно уже стала его частью, и только сейчас я осознанно столкнулась с этой реальностью.