Процесс записи продолжался около четырех недель. Стояла дикая жара, но все шло как по маслу: атмосфера была творческая и непринужденная. А после работы музыканты, закупив необходимое количество шампанского или водочки, в полном составе направлялись домой к Кипелову и начинали веселиться. Одним словом, об этом времени у всех сохранились самые светлые воспоминания. Вообще работа над «кровавым» альбомом (он получит название «Кровь За Кровь») оказалась, как ни странно, самой спокойной и плодотворной за всю «арийскую» историю. Все остались довольны друг другом: Пушкина — своими текстами, Холстинин — Мавриным, Маврин — Холстининым, Дубинин и Холстинин — Кипеловым, Кипелов — Пушкиной, ну и так далее… Самое веское тому подтверждение — группу ни до, ни во время, ни сразу после записи альбома кадровые вопросы не беспокоили. В результате осенью 1991 года новый альбом «Арии» — «Кровь За Кровь» — вышел в «свет».
Незадолго до записи новой пластинки Владимир Холстинин, наслушавшись альбома «Turbo» группы «Judas Priest», решил, что играть на обыкновенной электрогитаре ему уже неинтересно, и посему срочно обзавелся электронно-гитарным монстром «Fender Stratocaster» с миди-конвертором «Roland» и синтезатором «Yamaha». Этот гибрид клавишных и электрогитары с цифровым съемником под струнами позволял без особого труда извлекать органные или скрипичные звуки, чем Холстинин незамедлительно и занялся. Например в «Норфолке» никаких клавишных нет. Все сыграно на этом так называемом «гитарном синтезаторе». На записи клавишные пассажи старались использовать по минимуму («Прощай, Норфолк!», «Антихрист»). А вот концертный саунд группы от новых звуков явно выиграл.
Альбом «Кровь За Кровь» содержал и некую микрореволюцию в «арийской» лирике. Хотя и в этот раз группа вместе с Маргаритой Пушкиной продолжала исследования своей излюбленной темы борьбы Добра и Зла, в новом альбоме появилось намного больше философских обобщений. Тексты «Арии» и раньше были находкой для интеллектуального металлиста, не понаслышке знакомого с Гете и Ницше, но здесь Пушкина постаралась особенно.
Начинается альбом мистическим экскурсом в 1915 год («Прощай, Норфолк!»). Описываемые события действительно имели место в истории первой мировой войны. Целый полк англичан был накрыт таинственным облаком, а когда оно рассеялось — ни самих англичан, ни их кошельков упертым немцам обнаружить не удалось. Во втором куплете этого произведения Кипелова несколько подвело произношение, поэтому некоторые некультурные фаны посчитали, что Валерий в конструкции «w рванулся над ущельем яркий столб огня» употребил намного более распространенный русский глагол. Получалось, что столб огня именно над ущельем как бы «сошел с ума».
Поначалу в тексте содержались исторические подробности, вплоть до фамилии командира затерявшегося в горах полка и точного года случившегося. Маргарита призналась, что страшный сюжет был вычитан ею в какой-то тоненькой брошюре о всяких чудесах и НЛО. Особо дотошным «ариеведам» мы можем предложить часть исходного текста, дабы проследить трансформацию пушкинских мыслей.
ЛЕГЕНДА ОБ ИСЧЕЗНОВЕНИИ НОРФОЛКСКОГО ПОЛКА В АВГУСТЕ 1915 ГОДА
один из ранних вариантов текста
В небе сходились на битву орлы,Людям для драк не хватало земли,О-о-о, август жег свой восход,Немцы убитых тащили во рвы,В бой англичане бросались, как львы,О-о-о, шел пятнадцатый год…Прощай, Норфолк,За честь короны мы умрем,Прощай, Норфолк,Не на щите, но со щитом!Штык в спине, а пуля — в сердце,отпоет шакал,Мертвым славой не согреться,кто б ни согревал…В жилах кровь суровых бриттовбьется, словно ток,Будет смерть сегодня сытой…Да поможет Бог!Кровью и жаждой исходят полки,Но от победы они далеки,О-о-о, отступать решено,Но генерал Гамильтон шлет свой полк,Тот, что недавно покинул Норфолк,О-о-о, он бросает полк в ночь.»Прощай, Норфолк,За-честь короны все умрем,Прощай, Норфолк,Не на щите, но со щитом!Там, за горным перевалом,лучших косит смерть,Нам дано святое правов битве умереть,Через мрачное ущельепуть в бессмертье лег,Прочь отставить суеверья,Да поможет Бог!..Странное облако скрыло солдат,Ни звона стали, ни звука команд,О-о-о, генерал Гамильтон…Облако медленно вверх поднялось,Вспыхнуло светом разгневанных звезд,О-о-о, все исчезло как сон…Прощай, Норфолк,За честь короны мы умрем,Прощай, Норфолк,Не на щите, но со щитом…Над Норфолком в эту полночьгрянул алый дождь,Сколько стен от диких молнийфакелом зажглось!Черный пепел, дикий ветервсех сбивали с ног,Каждый видел гибель света…Да поможет Бог!
Второй трэк — «Зомби» — симпатичная «страшилка», этакая иллюстрация к не очень страшному фильму ужасов. «Лишь кровавою ценой обретешь покой» — некий зомби ищет своего убийцу, только ему придется сделать это достаточно быстро: в течение трех часов, пока горит «костер в часовне, там, где перевернут черный крест». Впрочем, перевернутый черный крест — не более чем для красоты. На самом деле, в этой песне обыгрывается мадьярское (то есть венгерское, если кто не в курсе) поверье о том, что, если убийца подойдет к телу убитого, раны жертвы вновь начнут кровоточить. Маргарита Пушкина клянется, что в первоначальном варианте текст не имел ничего общего ни с упырями, ни с вурдалаками, ни с перевернутыми крестами. Он был адресован безоглядно преданным делу хэви-метала подросткам, увешанным всевозможными железяками и готовым врезать по башке любому, кто посмеет неодобрительно отозваться о любезной их сердцу музыке. В тексте фигурировал персонаж по кличке Доктор Хэви, по замыслу Маргариты представлявший Спасителя душ поклонников жанра, этакого отнюдь не ангела, но хранителя, который в любую минуту мог придти на помощь попавшему в беду металлисту, а тем более — «арийцу», и всыпать по первое число не только дворовым врагам, но и непонятливым родителям. Кроме того, продолжая перекличку с темами «Iron Maiden», главный герой был зачислен в разряд детей мистического «седьмого сына», но в силу специфических российских условий являлся лишь третьим по счету и, стало быть, магической силой не обладал. Музыканты сочли данный вариант текста чересчур припанко-ванным, в особенности шляг-призыв припева послать все «На фиг!». Да и сама не в меру расхулиганившаяся Пушкина прекрасно понимала, что зал, по обыкновению быстро и легко запоминающий все «арийские» тексты, будет вместе с Кипело-вым орать отнюдь не это окультуренное выражение, а общепринятое уличное «на х..!». В черновиках поэтессы сохранился исходный текст, который, конечно же, не стоит расценивать как шедевр, но определенную историческую ценность сей опус бесспорно представляет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});