– Ну, ладно, брате, погневался, и хватит! – с шутливой мольбой сказал Байан и шагнул к Держимиру. – Ну, виноват, подзадержался! Ты понимаешь – такая девка там была, ну никак я раньше не мог! Приковала меня как цепью – вот только сейчас вырвался! Знал ведь, что ты скучать будешь!
Какая девка, какая цепь? В душе Держимира вспыхнуло раздражение – опять он свои прибаутки плетет! Навь чернявый! И все встало на свои места. Это был Байан, а вовсе не его дух.
Байан без труда читал на лице брата все эти колебания и верно угадал, когда Держимир все понял. Со смехом он шагнул к Держимиру и обнял его; Держимир со всей силы ударил его ладонями по спине, убеждаясь, что это не бесплотный дух.
– Ах ты, навь подземельный! Морок тебя дери, тур тебя топчи! – заорал Держимир, колотя Байана по плечам и по бокам, вполне всерьез, без шуток, а тот громко хохотал и уворачивался. – Дух Полуночный! Велино отродье! Ты что же это делаешь! Я ведь Озвеня за твоей головой послал! Курган почти насыпал! У тебя совести есть хоть чуть-чуть!
Со стороны это выглядело настоящей дракой; ранние купальские пташки взвизгивали, сначала от испуга, видя, что князь кого-то бьет, потом от изумления, узнав Байан-А-Тана, которого все готовились окликать над курганом, – сказано же было, что Озвеня послали за головой!
– Да ладно тебе! – кричал Байан, уворачиваясь то от ударов, то от объятий. – Ну, послал ты дядьку за моей головой, а я ее сам принес, пожалел старичка! Что – не та голова? Та самая! Что ты дерешься! Да уймись ты, конь ретивый! Тьфу, да больно!
Наконец Держимир унялся и просто стоял, опустив руки и глядя на брата. Байан улыбался, еще не отдышавшись. Князь рассматривал его и не видел никаких перемен – каким ушел, таким и вернулся.
– Ну, ты чего? – Байан вопросительно двинул бровями. По его мнению, в счастливые чудеса следовало верить сразу.
– Гляди. – Держимир содрал со лба ремешок, державший волосы, отвел от виска густую прядь и показал седую полоску. – Видал? А месяц назад, помнишь, не было.
– Да ладно! – примирительно, уже без смеха повторил Байан. – Живой я, право слово, живой. Как сумел – так ушел.
Держимир отвернулся и сел на траву, Байан пристроился рядом. Опираясь локтями о колени, князь смотрел на Ветляну, словно пытался сосредоточиться и проснуться. Байан молчал, давая ему время окончательно прийти в себя. Потом Держимир повернулся к нему и велел:
– Рассказывай. И не заливай мне про девок. Ты жеребец известный, но чтобы в таком деле на сторону покосился – не поверю.
Байан принялся рассказывать обо всем с самого начала, от битвы на Истире. Конечно, Озвень и другие «лешие» уже рассказывали об этом, но Байан знал, что брат захочет услышать всю повесть именно от него. По мере рассказа прямичевский князь то хмурился, то сжимал зубы. Байан смеялся, рассказывая, как вертел жернов и таскал воду для скотины, но Держимир не мог слушать об этом спокойно, не мог представить брата холопом.
– Что же у тебя за рана такая была? – перебил он, дослушав до середины. – Аж до плена довела, а теперь уже скачешь. Где болит?
– Да нет, уж и забыл, где болело… – Байан с притворной озабоченностью похлопал себя по бокам и по бедрам, словно искал огниво. – Всегда ты, брате, на самом занятном перебьешь! Я как раз до нее и дошел.
– До кого?
– До девки! Слушай. У них в том роду девка есть, не то что б очень хороша, но такая веселая, что и красоты не надо. Она им, говорят, счастье приносит. Любые хвори руками лечит. Она меня раз перевязала, раз погладила – и нет ничего…
Держимир насмешливо покосился на брата.
– Так где, говоришь, было?
Байан фыркнул, потом расхохотался. И Держимир наконец засмеялся тоже. Его лицо оттаяло и ожило, глаза посветлели. Он глядел на Байана с каким-то горьким обожанием, словно и проклинал, и благословлял судьбу за такого брата. Даже Байану на миг стало совестно – он не задумывался раньше о том, как дорог своему старшему брату. Тоже, брате милый, нашел сокровище! Сын рабыни, да еще чужеземки… Правда, в одном Байан считал себя достойным любви Держимира: он был предан старшему брату и всем его замыслам без остатка и без сомнений.
А князь глубоко дышал, только сейчас ощутив восхитительную, сладкую и бодрящую свежесть воздуха, и все не мог надышаться. Все эти долгие дни горе лежало на его груди громадной земляной глыбой, не давало вздохнуть, а теперь наконец-то он ее сбросил! Сразу весь мир прояснился, стал светлым и просторным, гораздо более прекрасным, чем до этого злосчастного похода на Истир. «Не знал ты раньше лиха, князь прямичевский! Теперь узнал, так скажи спасибо!» – думал Держимир, обращаясь к себе самому как бы устами тех трех вещих старцев, вместо которых явился Байан, со смехом поломал тоску о колено и пошвырял через левое плечо в дальний овраг. Пусть валяется, никому-то не нужная… Хотелось вскочить, раскинуть руки крыльями и прянуть с обрыва – и лететь над широкой быстрой Ветляной, над крутыми берегами и буйными травами, над кудрявыми вершинами берез. Мать Макошь, да неужели это все и раньше было таким красивым? И почему он не видел?
Он уже и не верил, что совсем недавно мог считать Байана мертвым, – и как только поверил в такую глупость? И как не сошел с ума, пока верил?
– И правду говорили – она удачу приносит, – продолжал Байан, глядя не на брата, а куда-то вдаль. Лицо его немного затуманилось: он вспомнил Смеяну, взгрустнул, что ее больше нет рядом. Пожалуй, надо было ее уговорить-таки и увести с собой.
– Она – кто? – не понял Держимир, слишком занятый своим счастьем.
– Девка та. Смеяна, – пояснил Байан, мельком глянув на брата, и выразительно вздохнул. – Я же тебе говорю: хотел ее сюда забрать, да она не пошла.
– Ростиславе с Доброладой расскажи, вот они обрадуются! – хмыкнул Держимир, но сам знал, что если бы Байан пожелал-таки привести в терем новую жену, некрасивую и незнатную, он бы принял ее в семью и даже защищал от неприязни двух старших невесток, боярских дочерей.
Байан еще раз вздохнул и ничего не ответил. Две жены-красавицы ждали его дома, да и на купальских игрищах он не собирался теряться. Конечно, скоро он забудет Смеяну и будет прекрасно жить, как раньше, но сейчас ему было грустно.
– Удачу приносит! – повторил Держимир и сжал плечо Байана. – Эх, брате! Тебе все удачу приносит, что ни возьми! О двух головах родился! Чего тебе еще надо! А вот я… Старички где? – спросил он про Озвеня и Звенилу.
Байан пожал плечами:
– Да Вела их ведает! Мне в Трехдубье сказали, что я с ними разминулся. Они вниз уплыли, а я в лесу ночевал. Все к тебе, нечесаному, торопился! Сказали мне, что за головой моей поехали. Не бежать же мне было за ними! Пусть старички погуляют. С тобой тут им сидеть тоже не мед. Особенно без меня…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});